Play with fire (СИ) - "LunaYan"

Он не хотел обидеть Намджуна. Конечно, можно было и дальше придумывать оправдания. Жаль, нельзя отмотать назад и отменить сказанное, он ведь не подумал, когда произнёс вслух, что им необязательно знакомиться с родителями.

Это бы значило, что у них серьёзные отношения с общими планами на будущее. Одна дорога, по которой они собирались пройти бок о бок.

В отличие от Намджуна, Хёнджин не собирался молчать, и как только выбрался из душа и переоделся, сразу перешёл в наступление.

Намджун уже вернулся, Мони сидел у его ног и завидев Хёнджина, подскочил играться. Опустившись на корточки, Хёнджин потрепал того между ушей и уложил набок, наглаживая холку.

Намджун зашевелился, но Хёнджин вовремя ухватился за штанину, смотря снизу вверх.

— Слушай, — начал Намджун.

— Нет, я первый, — перебил Хёнджин. — Прости, я сказал, не подумав.

Он все еще придерживал Намджуна за штанину, потом отпустил ткань и накрыл пальцами лодыжку, запрокинув голову.

— У меня не было отношений до тебя. Иногда… чаще всего я не понимаю, как реагировать. Если родители в курсе, значит, это серьезно, правда? Мы никогда не обсуждали ориентацию, а теперь мама знает, что ты мой парень. Если поняла она, вдруг поймут и другие?

Потянувшись вперёд, Хёнджин устроил подбородок на бедре Намджуна. Вздохнув, тот вытянул руку и погладил по волосам, заправив одну из прядей за ухо:

— Я как раз хотел обсудить. Насчёт того, насколько у нас серьезно.

Повернувшись, Хёнджин рассматривал Намджуна в профиль. Неприятное предчувствие потянуло холодком вдоль позвоночника.

— Когда я уйду в армию…

Обязательная служба казалась далёкой, хоть и очевидной, и сейчас внезапно напомнила о себе, вторгнувшись в уютную реальность.

Хёнджину тоже предстояло отдать долг родине и провести около двух лет вне сцены, но это было так нескоро.

— Почему ты говоришь об этом сейчас?

Понятно, что Намджун бы не поднял тему без предпосылок, и ответ давно лежал на поверхности.

Не по этой ли причине последние дни Намджун выглядел уставшим и задумчивым, подолгу не отвечал на сообщения, зависая в студии, и выдергивал Хёнджина на ночные свидания, перетекающие в совместные ночёвки без интима? А еще усердно занимался спортом, постепенно увеличивая физические нагрузки и наращивая массу.

Сколько времени у них осталось? А сколько уже безвозвратно потеряно?

Хёнджин всем телом потянулся вперёд, обнял за плечи, прильнув к широкой груди. Намджун придержал за талию, помогая перебраться на колени.

Они даже не целовались. Сидели в тишине, пока не привезли еду, после чего Намджун ушёл в душ, а Хёнджин остался разбирать пакеты. Сомневаясь и нервничая, он совсем терял аппетит, накручивая себя, пока неожиданное решение не оформилось в идею.

Прикрыв дверь в спальню, чтобы Мони не помешал, Хёнджин проскользнул дальше.

Обычно Намджун быстро принимал душ, но сегодня изменил привычке, забравшись в ванну.

— Это я, — предупредив, Хёнджин присел на борт и потянулся за пушистой губкой.

Гель для душа пах освежающей мятой и цитрусами и быстро вспенивался. Намджун наклонил голову, молча подставляя шею, широкие плечи, затем руки и грудь. Хёнджин работал с усердием, присущим человеку, привыкшему добиваться высоких результатов. Он собирался не только смыть пыль и преткновения прошедшего дня, но и доставить удовольствие. Намыливание неспешно перетекло в расслабляющий массаж, каменные мышцы расслаблялись, плавно перетекая под пальцами, однако сам Хёнджин перенапрягался от сидения в неудобной позе.

— Давай продолжим не здесь, — заговорщицки шепнул он, наклонившись и уткнувшись носом за ухом.

Поднявшись и раскрыв полотенце, Хёнджин завернул Намджуна в ткань, наспех промокнув мокрую кожу.

Кровать жалобно скрипнула под их весом, хотя выдерживала и не такое.

Домашнюю одежду с Хёнджина стягивали в четыре руки. Он перевернулся на живот, потянулся к тумбочке за смазкой и сжал челюсти в негодовании, не обнаружив презервативов. Последняя упаковка закончилась, а они так долго не занимались сексом, что успели об этом позабыть.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

С другой стороны, Намджун был единственным человеком, имеющим доступ к телу Хёнджина, за их здоровьем пристально следили.

— Нет, — догадавшись о его намерениях, отрезал Намджун.

— Брось, — запротестовал Хёнджин. — Я же не залечу.

— Да, но…

Улёгшись на спину, Хёнджин призывно развёл колени, нисколько не смущаясь наготы, наоборот. Он продемонстрировал отличную растяжку, сильное желание и серьёзный настрой.

Намджун умел стоять на своём, быть старшим и строгим, но здесь и сейчас Хёнджин хотел трахаться, а не играть в образованных джентельменов. Незащищённый секс являлся или показателем безответственности, или переходом на следующую ступень в продолжительных отношениях.

— Я тебе доверяю, — потянув Намджуна на себя, Хёнджин выдохнул от острого удовольствия. Тяжесть чужого тела накрыла сверху, придавив к простыне. — И я знаю, что здоров… в этом смысле.

Смутившись, Хёнджин отвёл взгляд. Намджун оперся на руки по обе стороны от его головы и нахмурился, принимая важное решение.

Неизвестно, что происходило в его голове, и какие аргументы в итоге одержали победу над логикой и здравым смыслом, но, кивнув, он в итоге согласился:

— Повернись.

Самым волнительным и откровенным действием для Хёнджина являлся не сам секс, сколько подготовка к нему, когда этим занимался Намджун. Приходилось довериться и положиться на другого человека, вместо того, чтобы самому всецело контролировать процесс.

В этом и был весь кайф.

То, как Намджун ощупывал его, как оглаживал, натягивая на длинные пальцы, и жарко целовал плечи и шею, отвлекая от неприятных ощущений. Как перевернул на живот и вздернул на колени, придерживая за бедра — от того, с какой силой он давил, могли остаться следы, но для Хёнджина эти собственнические метки служили доказательствами их связи и его принадлежностью к нечто большему.

— Тише, Хёнджини, расслабься, — попросил Намджун, раскачиваясь вперёд-назад.

Застонав, Хёнджин обхватил подушку и вжался в неё лицом, выпятив зад. Больше, чем секс, он любил, когда Намджун обращался к нему ласково. Одно не исключало второго, и если это происходило в процессе, Хёнджин становился мягким и податливым как масло, о котором пели сонбенимы.

Перед тем, как приступать к интенсивной части, Намджун давал время привыкнуть. Иногда бесило, что он обращался с Хёнджином в постели как с хрустальным, особенно поначалу.

— Я не сломаюсь! — зашипел Хёнджин, дёрнувшись навстречу.

Болезненно всхлипнув, он передумал торопить Намджуна, и прижался лопатками к его часто вздымающейся груди. Хёнджин пока не понимал разницы без презерватива, и была ли она вообще: жарко, влажно, скользко.

Намджун отвёл волосы со взмокшей шеи, зарылся носом в затылок, насаживая на себя. С неторопливого раскачивания его движения постепенно переросли в быстрые уверенные толчки, выбивавшие из лёгких воздух. Хёнджин не сдерживал стоны, подмахивал и сбивал под собой простынь. Он уже решил, они на финишной прямой, когда Намджун внезапно поменял позу. Перевернул Хёнджина на спину, задрал повыше ногу, согнутую в колене, и ворвался внутрь, легко проехавшись по смазке и горящим растянутым мышцам.

Потом их снова ждал душ и поздний ужин — еда в контейнерах остыла. Морковка и баклажаны из овощного соте Хёнджина перекочевали в рис к Намджуну. Раньше Хёнджин пристальнее выбирал, что заказать, а теперь мог переложить все нелюбимые ингредиенты своему парню и не париться.

Если оставалось свободное время, Намджун проводил его с пользой и книгой. Он устроился в кровати, Хёнджин лёг рядом, прикрыв глаза, чтобы свет не мешал. Сон не шёл, поэтому Хёнджин придумал веселье — рисовал невидимые буквы на руке Намджуна, чаще всего повторяя их имена.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Вскоре Намджун отложил книгу, потянулся, чтобы выключить лампу, и лёг рядом.

— Уже известно, когда? — тихо спросил Хёнджин, подлезая под бок.