Тысяча шагов в ночи - Трейси Чи

Миуко – принц-демон смотрел на нее, словно ожидал чего-то, хотя, учитывая возникшую ситуацию, было понятно, что это она ждет его.

Наконец, он вздохнул.

– Уходи. Я отвлеку их.

Лаову стоял у двери. Охотник на демонов приземлился в саду.

Туджиязай растворился в тени.

Призраки скрылись в подполье, и только белые зубы обезглавленной головы тускло блестели на свету.

Миуко побежала.

Пока она неслась по гравийным дорожкам двора, раздался крик – чей, Миуко не знала, да и не стремилась выяснять. Она бросилась к воротам, с трудом расправляясь с засовом, и услышала позади себя чьи-то приближающееся по гальке шаги.

Каждую секунду опасаясь прикосновения мужских рук к своим волосам, уткнувшегося лезвия в спину, она толкнула калитку и выскочила в выложенный брусчаткой переулок. Миуко бежала сломя голову вниз по склону по направлению к городу, петляя по извилистым дорожкам и пробиваясь сквозь ветви деревьев.

Внезапно ее нога за что-то зацепилась. Мир накренился у Миуко перед глазами, и она кувырком полетела с дороги, скатываясь по лесистому склону холма, разбрасывая вокруг себя опавшие листья и ударяясь локтями и коленями о твердую землю, пока не столкнулась с основанием дерева.

На долю секунды острая боль пронзила лоб, а затем ее окутал страх. «Меня поймают».

После наступила темнота.

21

Слово девушки

Миуко соскучилась по тому времени, когда просыпалась с крышей над головой.

«И подушкой под ней», – добавил демонический голос.

На этот раз Миуко не могла не согласиться с ним.

Поморщившись, она посмотрела на полог, сквозь который пробивался предрассветный свет, мягкий и серый, словно голубь. Миуко приподнялась и сразу приложила ладонь ко лбу: кровь запеклась, кожа под ней по-прежнему была опухшей и к ней было больно прикасаться.

Она со стоном выбралась из-за деревьев, возблагодарив богов за то, что еще не наступил недобрый час и никто не увидит ее измятую одежду или ветви, застрявшие в волосах.

Потирая руки о бедра, она проскользнула мимо притихших домов и закрытых ставнями торговых лавок на городской площади. Маленькие частицы грязи прилипли на ее одежду, оставив грязные пятна на ладонях и на кончиках пальцев.

Она остановилась, уставившись на свою левую руку. Подушечки ее пальцев вовсе не были испачканы.

Они были цвета индиго.

Проклятие достигло кончиков ее пальцев, как будто она едва задела поверхность глубокой чернильной лужи. Если так пойдет и дальше, то к концу дня ладонь и все пальцы левой руки будут запятнаны проклятьем, а через некоторое время то же самое произойдет и с правой рукой.

Миуко сжала пальцы. Они больше никогда не прикоснутся к живому созданию, никогда не почувствуют закрученную спиралью головку папоротника или мягкого носа серой кобылы, никогда не посеют саженцы в саду, никогда не поддержат чью-то руку…

И тогда она, возможно, потеряла бы надежду, потому что до Дома Декабря оставалось несколько дней пути. Она могла бы плюхнуться прямо здесь, на городской площади, как сделала это в Коцкисиу-мару, чтобы поплакаться на свое положение.

Но она была уже не той девчонкой, какой была, когда покидала Нихаой. Зажав свою мантию в кулаках, она с удвоенной скоростью зашагала к постоялому двору.

По крайней мере, она собиралась так поступить, если бы в этот самый момент ее не схватили сзади.

– Вот ты где, – прорычал Лаову.

Она сопротивлялась. Била кулаками, размахивала руками и пыталась кричать, но Лаову хоть и был невысоким мужчиной, оказался сильнее Миуко. Не обращая внимания на травму, от которой у нее кружилась голова и подташнивало, Лаову зажал ей рот рукой и потащил с площади.

«Прикоснись к нему», – прошептал тихий голосок внутри нее.

Пальцы левой руки Миуко дернулись.

«Прикоснись к его щеке».

Они почти скрылись от посторонних глаз. Если она не помешает ему похитить себя, то никогда не узнает, суждено ли ей выжить.

«Останови его, – требовал голос. – Убей его. Если он будет последним, к чему ты прикоснешься, это будет того стоить».

На краткий миг Миуко захотелось поддаться искушению. Убить мужчину, который погубил стольких девушек? Настал тот подходящий момент, чтобы воспользоваться своей силой.

Но она не могла этого сделать. Не могла отнять жизнь.

Даже его.

Когда он затащил ее в переулок, Миуко уперлась ногами в стену здания и со всей силой своих демонических ног оттолкнулась от нее, впечатав их обоих в противоположную стену.

Лаову хрюкнул.

Его хватка на ее лице ослабла, давая ей достаточно простора, чтобы прикусить мягкую плоть между его большим и указательным пальцами.

С криком он дернулся назад, ударив Миуко по голове.

Перед глазами у нее все поплыло.

Но теперь она могла говорить. Могла использовать свой голос.

И она это сделала.

Весь город наполнился ее голосом, сотрясающим стекла и заставляющим деревья дрожать. Миуко звала на помощь. Кричала имя убийцы. Что под половицами его дома лежали тела. Пять трупов. Семь. Так много мертвых девушек. Миуко взывала к помощи. Остановить его сейчас, или Коэва никогда не освободится от призраков.

Двери широко распахнулись.

Мужчины хлынули на улицы. Женщины и дети выглядывали из домов. В окнах показывались лица девушек, растрепанных и бледных, как будто они неделями не видели солнца, прячась от монстра, который преследовал их город.

Толпа начала собираться вокруг Лаову, который стоял, продолжая сжимать руку Миуко.

– Она лжет! – запротестовал он.

Но горожане продолжали наступать.

– Все эти юные жены, которых вы потеряли, – сказал один мужчина. – Все эти бедные девочки…

– Мы жалели тебя!

Лаову крепче прижал Миуко к себе, как будто мог сохранить контроль над ситуацией, если бы только подчинил ее себе.

– Она незнакомка! – сказал он. – Меня же вы знаете!

– Мы думали, что знаем тебя!

Губы Лаову скривились.

– Ты поверишь слову девушки, а не моему?

После этих слов толпа остановилась, а мужчины начали беспокойно переглядываться друг с другом.

Миуко хотелось закричать. Из-за того, что она была девушкой, ее можно подозревать? Из-за того, что она была девушкой, Миуко не заслуживает доверия? И это должно было их остановить? Это должно было помешать им остановить его?

Но сейчас Миуко не могла закричать, в точности зная, что произойдет, сделай она это.

Они бы назвали ее истеричной. Сказали бы, что она слишком остро реагирует. Что легкомысленна и склонна к фантазиям. В конце концов, она была странной девушкой, слишком свободной. Одевалась как мужчина. Ездила верхом на лошади. Не знала своего законного места. Возможно, это именно она преследовала его, а он отверг ее, и теперь она выдумывает сказки, дабы отомстить ему.

Совсем как девушки.