Вдохновение любви - Мелани Рокс

Дейзи бросила пакетик с леденцами. Мелочь звякнула о прилавок. Она выскочила за дверь и едва удержалась на ногах. Прямо перед ней, в нескольких метрах от того места, где она рассталась с Алексом, уже собралась толпа зевак…

Первое, что Дейзи увидела, был ее чемодан. Ярко-красный, чтобы его легко можно было опознать на движущейся ленте среди багажа всех остальных пассажиров. Отец привез его из Италии, заверив, что эта вещь прослужит не один век.

Он ошибся. Чемодан был в прямом смысле слова смят колесами грузового автомобиля, нервно мигавшего фарами. А рядом… Дейзи была не в силах смотреть на место только что произошедшей трагедии. Красное пятно медленно подбиралось к чемодану, видимо желая слиться с ним.

Дейзи закрыла глаза, однако слезы по-прежнему текли по щекам. Неужели это ее вина? Страшно подумать, но ведь она желала, чтобы произошло нечто, помешавшее им с Алексом пожениться.

— Нет, нет, нет… — бормотала она, медленно приближаясь к лежавшему на асфальте Алексу. — Я не хотела, не хотела, чтобы так случилось. Я не виновата. Боже…

Подошедший санитар накрыл распростершееся тело черным целлофаном.

И снова перелет через Атлантику прошел без леденцов. И снова Дейзи даже не вспомнила о них. Ей досталось кресло у иллюминатора, но на этот раз никто не попросил ее поменяться местами. Пассажиры старались не обращать внимания на заплаканную молодую женщину, однако Дейзи все же удалось пару раз поймать на себе сочувственные взгляды попутчиков.

Казалось, самолет не приземлится никогда. Дейзи успела даже вздремнуть. Правда, она так и не поняла, каким образом ей удалось отключить сознание. Видимо, организму настолько требовался отдых, что даже нервное потрясение, пережитое накануне, не смогло помешать сну.

Дейзи пришлось задержаться в Париже для улаживания определенных формальностей, связанных с несчастным случаем. Она позвонила домой и попросила отца связаться матерью Алекса. Пообещала, что прилетит на следующий день. Отец посочувствовал ей. Однако он даже и не подозревал обо всем ужасе ее положения.

Она осталась одна. Совершенно одна. Более того, теперь ей придется изображать почти вдовье горе. Ведь Алекс поторопился похвастать тем, что они помирились и свадьба все-таки состоится. Родители при всей их благосклонности не поддержат ее, если она представит им Филиппа. Впрочем, вряд ли Филипп сможет простить ее после того, что она сказала ему.

Как бы Дейзи хотелось, чтобы он сейчас волшебным образом оказался рядом с ней, утешил, приласкал! Ей так нужна была помощь близкого человека, ведь Дейзи не с кем было поделиться своей бедой. Разве что с Джиной. Младшая сестра наверняка будет горевать по поводу несвоевременной кончины Алекса больше, чем она сама. А вдруг Джина ей не поверит? Не пожелает поверить в то, что Стэнтон был отменным негодяем?

Дейзи вздохнула. Имеет ли она моральное право чернить память ушедшего человека? Пусть у людей останутся о нем хорошие воспоминания. Конечно, почитателей или хотя бы нейтрально относившихся к персоне Стэнтона людей наберется не так уж много, но все же… Разве справедливо разрушать веру Джины в то, что обожаемый ею мужчина был подлецом и грязным шантажистом?

Однако что же делать ей, Дейзи? Как объяснить родителям свое бегство? Нервы? Волнение перед свадьбой? Поверят ли они ей? Скорее с нервами не совладала бы миссис Экрейд, а не ее старшая дочь. Впрочем, вряд ли ей придется долго объясняться.

Сейчас не то время, чтобы ворошить прошлое. Возможно, ее вообще предпочтут не беспокоить вопросами о погибшем женихе. Тем лучше. Дейзи действительно не могла сдерживать слезы при одной мысли об Алексе. Как бы он ни был плох, сколько бы боли ей ни причинил, все-таки когда-то она любила его… Или верила в то, что любила. Теперь это уже не важно. Главное, что теперь его нет в живых.

Лучше бы на его месте была я, подумала Дейзи, но тут же упрекнула себя: как ты смеешь такое говорить! Вся жизнь еще впереди. Все будет хорошо. Случилось то, что должно было случиться. Никто в этом не виноват. Просто так было угодно Небесам.

— Милая моя девочка. — Роберт Экрейд обнял Дейзи, едва она прошла паспортный контроль. — Как ты себя чувствуешь? О, извини, дурацкий вопрос. Как ты можешь себя чувствовать после такой трагедии?!

Роберт прижал ее к груди так крепко, словно желал, чтобы она пропиталась его силой и мужеством.

— Папа… — только и смогла прошептать Дейзи, прежде чем разрыдаться.

— Ну все, все, успокойся. Мы сейчас же отправимся домой. Мама приготовила твою любимую фаршированную индейку. Джина все утро плачет, переживает за тебя. — Роберт гладил дочь по вздрагивающей от глухих рыданий спине и тихо приговаривал: — Милая, все будет хорошо. Ты справишься. Я знаю, что ты справишься.

— Да-да, я сейчас… Я больше не буду плакать. Прости, папа. — Дейзи шмыгнула носом, задержала дыхание, попытавшись справиться с наплывом чувств, но слезы тут же хлынули вновь.

— Дейзи, если тебе хочется плакать — плачь. Не копи в себе эмоции.

Роберт сделал знак ближайшему такси, и водитель тут же вышел из автомобиля и открыл заднюю дверцу перед пассажирами.

— Папа, все произошло так… так внезапно. Я не знала… зашла в магазин, чтобы купить леденцы… — слезы мешали ей говорить, однако Дейзи не в силах была молчать. — Потом я услышала ужасную сирену. Выбежала на улицу… я не могла… не могла ничем ему помочь. От меня уже ничего не зависело.

— Я знаю, милая, — мягко сказал Роберт, с жалостью посмотрев на дочь. — Ты ни в чем не виновата. Я уверен, что и в Париж ты улетела, потому что не могла поступить иначе.

Господи! Дейзи вдруг с ужасом осознала, что в глазах общественности она все равно останется единственной виновницей случившейся трагедии. Если бы она не сбежала накануне свадьбы, Алексу не пришлось бы мчаться на поиски взбалмошной невесты и тогда… он был бы жив. Не станет же она теперь на каждом углу рассказать о том, какие причины толкнули ее на отчаянный шаг! Если же она и признается кому-нибудь, то тут же услышит массу упреков в неуважении к памяти человека, который любил ее всей душой. У Дейзи не оставалось иного выбора, как до конца своих дней изображать раскаяние и горе.

Впрочем, это не составит особого труда. Без Филиппа Дейзи действительно была крайне несчастна и одинока. Она потеряла самого близкого человека. Добровольно отказалась от него. Она виновата перед Филиппом и должна нести наказание за то, что причинила ему боль.

— Милая, пожалуйста, не молчи, — попросил Роберт, заметив, что дочь с каждой минутой становится все мрачнее.

— Папа! — Дейзи бросилась ему на шею. — Не спрашивай меня ни о чем, пожалуйста!

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});