Роковая Фемида. Драматические судьбы знаменитых российских юристов - Александр Звягинцев

Присяжные заседатели оправдали Кронеберга.

Дело Кронеберга привлекло внимание таких корифеев русской литературы, как Ф. М. Достоевский и М. Е. Салтыков-Щедрин.

М. Ф. Достоевский поместил об этом деле большой очерк в своем «Дневнике писателя» за февраль 1876 года. В нем сразу же оговорился, что он не юрист, но, по его мнению, тут «столько оказалось фальши со всех сторон, что она и не юристу очевидна». Когда писатель узнал из газет об оправдании подсудимого, то, по собственному признанию, «был в негодовании на суд, на присяжных, на адвоката». Но спустя три недели, когда страсти немого улеглись, выслушав несколько «веских посторонних суждений», он переменил свое мнение, и теперь уже считал, что судьи, оправдав подсудимого отца, не сослав его, правильно сделали, так как не разрушили семью. По его мнению, адвокат Спасович, которого он назвал «талантливым и честным человеком», в этом процессе был поставлен «в фальшивое и нелепое положение» уже самой «фальшью первоначальной постановки» дела. Затем Ф. М. Достоевский подробно разобрал всю речь Спасовича по этому делу. Он писал: «Уже с первых слов речи вы чувствуете, что имеете дело с талантом из ряда вон, с силой. Г-н Спасович сразу раскрывается весь, и сам же первый указывает присяжным слабую сторону предпринятой им защиты, обнаруживает свое самое слабое место, то, чего он больше всего боится… Очень ловко. Искренность необыкновенная… Таким приемом г-н Спасович сразу разбивает лед недоверчивости и хоть одной капелькой, а уж профильтровывается ваше сердце».

Писатель замечает, как Спасович в своей речи несколько подменяет понятия, в частности, говорит только о розге, а не о пучке розог, хотя они и находились в суде в качестве вещественных доказательств и были более похожи на «шпицрутены», как он фактически «уничтожает» самого главного свидетеля обвинения, некую Аграфену Титову, которая по словам писателя была «наиболее симпатичным лицом» во всем деле и т. п.

В конце своей речи Спасович, например, произнес: «В заключение я позволю себе сказать, что, по моему мнению, все обвинение Кронеберга поставлено совершенно неправильно, т. е. так, что вопросов, которые вам будут предложены, совсем решать нельзя».

По этому поводу Ф. М. Достоевский пишет: «Вот это умно; в этом вся суть дела, и от этого вся фальшь дела». И в самом конце: «Но я все-таки восклицаю невольно: да, блестящее установление адвокатура, но почему-то и грустное».

Писатель М.Е.Салтыков-Щедрин, со своей стороны, иронизируя над защитой Спасовича и рассматривая ее как аморальную писал: «Всего естественнее было бы обратиться к г. Спасовичу с вопросом: если вы не одобряете ни пощечин ни розог, то зачем же ввязываться в такое дело, которое сплошь состоит из пощечин и розог».

Следует заметить, что профессор уголовного права Ярославского Демидовского лицея М. П. Чубинский считал, что нападки на Спасовича со стороны маститых писателей «не вполне безосновательны».

Такую неоднозначную оценку получило это «громкое» дело.

Среди своих коллег Владимир Данилович пользовался неизменным авторитетом. По мнению современников, в конце XIX века Спасович был самой влиятельной фигурой в судебном мире.

В. Д. Спасович оставил богатейшее литературное наследие. Его труды в области международного права получили европейское признание. Много и плодотворно он работал в области уголовного, гражданского, авторского, семейного права. Он явился одним из членов-учредителей Санкт-Петербургского Юридического общества, с которым затем была тесно связана вся его научная деятельность. Он прочитал в различных отделениях общества почти 20 докладов, из них половину — по вопросам уголовного права и процесса. Не случайно А. Ф. Кони называл Спасовича «живым пульсом, бившимся одновременно во всех артериях» общества. В марте 1877 года он был избран председателем уголовного отделения этого общества и оставался в этом качестве пять лет, неоднократно был членом совета и помощником председателя общества, входил в состав редакционных комитетов уголовного и административного отделений. В ноябре 1899 года маститый адвокат стал почетным членом Юридического общества.

Спасович написал немало и чисто публицистических работ, которые постоянно публиковались в «Вестнике Европы». Его литературоведческие труды посвящены творчеству Шекспира, Пушкина, Лермонтова, Байрона и многих других писателей и поэтов.

В 1889–1902 годах вышло в свет десятитомное собрание сочинений этого маститого адвоката и писателя. В первых четырех томах были помещены литературные очерки и портреты, статьи диссертации и лекции, полемика и критика; в пятом — седьмом — судебные речи; в восьмом и девятом — последние работы 90-х годов; в десятом — политика, история, критика. В 1908 году (посмертно) были опубликованы речи Спасовича по политическим делам.

В 1891 году великий русский художник И. Е. Репин написал великолепный портрет знаменитого адвоката. Репин увековечил привычную позу Спасовича и характерный жест правой руки с раскрытою ладонью и подвижными пальцами. По словам С. А. Андреевского именно так он «держался перед судьями, когда убеждал, просил, доказывал». А историк В. О. Ключевский выразился очень кратко: «Портрет Спасовича — не портрет, а биография».

В. Д. Спасович скончался в 1907 году.

Константин Иванович Пален (1833–1912)

«ПРИ НЕМ ПРОТЕКЦИИ БЫЛИ НЕВОЗМОЖНЫ»

30 мая 1878 года Константина Ивановича ожидал тяжелый удар — он был уволен с должности министра юстиции.

В порядке компенсации государь «пожаловал» ему чин действительного тайного советника. Подоплекой отставки стало оправдание Санкт-Петербургским окружным судом

В. И. Засулич, стрелявшей в столичного градоначальника.

12 января 1830 года, когда все работники прокуратуры России отмечали 108-ю годовщину образования Петром I своего ведомства, родился будущий генерал-прокурор России граф Константин Иванович Пален (по некоторым данным он родился — в 1833 году). Он принадлежал к старинному дворянскому роду, ведущему свое начало от каноника Госвен фон Палена, жившего в Ливонии в середине XV века. Его потомки при шведском короле Карле XI были пожалованы в бароны. Один из них, Густав-Христиан, служил ландратом, то есть членом исполнительной коллегии дворянского собрания, в Лифляндии, находившейся уже под властью России. Продолжателем рода считался барон Петр-Людвиг, больше известный под именем Петра Алексеевича, у которого было пять сыновей: Павел, Петр, Федор, Николай и Иван. У последнего, от брака с графиней Софьей Карловной Медем, и родился сын Константин.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});