Все арестованы! - Андрей Белянин

— Хлыст? — подумав, предположил я.

— Не только. — Он опустил голову, перечисляя: — Цепи, наручники, шипы, ёршик для посуды, семихвостая плеть с крючьями, перья страуса, огурец, уздечка, седло, зелёные ананасы, лёд, зубная щётка, швабра, шпоры…

— Достаточно, — теперь уже я, покраснев, поднял руку. — Спасибо, думаю, это будет интереснее суду, чем мне.

— Я хотел, чтобы вы поняли, почему я… почему я сделал это…

— Сделали что?

— Убил её.

Я пристально посмотрел на него:

— Вы уверены?

— Конечно, уверен! — гордо вскинув подбородок, выпрямился бывший военный.

— И как это случилось? Вы придушили её во время…

— Да! То есть нет. Я придушил её, потому что просто больше не мог этого терпеть! Того, как она издевалась надо мной! Такого ада и на войне не было, поверьте мне. Никто там не испытывал подобных мук, даже наши в плену у вьетнямнямцев. Как я мечтал все эти годы, чтобы война снова началась, и меня призвали на службу, и я бы смог вырваться из её садистских когтей, но увы…

— Продолжайте.

Я бы, конечно, поторопил его, столь натуралистичные подробности вряд ли были нужны следствию, но преступники любят рассказывать всем подряд о своей несчастной жизни. К тому же я боялся, что он может замкнуться и мы никогда не узнаем какой-нибудь важной детали дела, которую он сейчас может выдать среди прочей болтовни. Хотя меня несколько и напрягал тот факт, что убийц, возможно, уже двое? Нельзя же забывать о молодом кузене хозяина замка, которого мне только что он сам, хозяин, и сдал…

— Ну вот, собственно, и всё, что я могу вам сообщить, офицер. — Гаубицкий опомнился, прервал разговор и вытянул руки вперёд. — Арестуйте меня.

— Непременно, — честно пообещал я. — Только сначала поставьте вот здесь свою подпись и подождите за дверью. Спасибо.

— Был рад помочь правосудию.

— Тогда ещё маленькая просьба, будьте добры, пригласите ко мне капрала.

— Разумеется, сержант. — Майор козырнул и строевым шагом покинул библиотеку.

— Как успехи? — сунулся ко мне секундой позже радостный Фурфур. — Ну и кто из них преступник? Или сразу оба?!

— Не шути так, — простонал я, боясь, что он может быть очень недалёк от истины. — Зови следующего и проследи там, чтобы они не разбежались и не болтали друг с другом.

— Бу сделано, мой генерал, — дурашливо хохотнул он и выскользнул за дверь.

Вы не поверите, что было дальше…

Мои худшие опасения оправдались: двоюродный брат хозяина замка безропотно признался в убийстве, которое совершил в припадке лунатизма. То есть он шёл по коридору сонный (обычно он ложится спать в восемь), с закрытыми глазами, вытянув вперёд руки, пока не натолкнулся на кого-то. Придя в себя от чьего-то крика, он обнаружил, что его руки сомкнулись на шее незнакомой девушки. Бедняга кое-как сумел разжать пальцы, только когда она начала падать. После чего в полном испуге сбежал с места преступления, забыв около тела свои тапочки, по которым, как он предполагал, мы его и «раскрыли». Отметьте, я сам не сделал даже намёка! Простодушный домовой, терзаемый мучительными угрызениями совести, всё выболтал сам.

Обещая учесть его добровольное раскаяние, я попросил вызвать ко мне секретаршу. Одного строгого взгляда было достаточно, чтобы она с гордым видом тоже призналась в убийстве. Я тихо застонал, закусив блокнот зубами…

Сурово настроенная женщина честно заявила, что выходила на балкон покурить и, услышав крик, выглянула в коридор, заметив рыдающего месье Бобёрского-младшего, взбегающего вверх по лестнице. Будучи особой решительной и нетрусливой, она не побоялась спуститься вниз, дабы чисто из любопытства выяснить, что там произошло. Её взгляду предстала распущенная молодая девица со смазанным макияжем, в порочном кожаном белье, пытающаяся подняться с пола. Естественно, мадам Флиртонс сразу всё поняла и, сорвав пояс со своего халата, бросилась её душить!

Прямо какое-то «Убийство в дальневосточном экспрессе» получается, если вы читали, конечно…

— Но почему, почему, почему?! — недоумевая, взвыл я.

— Потому что эта тварь довела до слёз, а может быть, и пыталась развратить мою мечту, мою любовь, моего могучего демона, моего страстного жеребца… Не прощу её! И будь у меня возможность, с радостью бы убила второй раз! И в третий! И вообще… арестуйте меня!

Я даже как-то не сразу понял, что она имеет в виду младшего брата хозяина. То есть того самого кузена-лунатика, своего начальника и работодателя, о котором давно и тайно вожделеет! О Люцифер в пижаме, да с моей точки зрения, он был последним, к кому бы я применил вышеописанные эпитеты. Но кто поймёт душу женщины-чертовки…

— Вы сказали, она была в кожаном белье?

— Именно. Кто-то её явно переодел, видимо, не хотел, чтобы её нашли в этом доме в столь непристойном виде.

Ага, вот и прозвучало «в этом доме». Круг замкнулся. И если секретарша не успела её додушить, потому что услышала шаги хозяина дома, через минуту обнаружившего у дверей тапочки брата и решившего хоть на время, но прикрыть «семейный позор», то кто же тогда убийца? Бобёрский-старший? Быть может, он всё-таки закончил дело? И кому, как не ему, важно было переодеть труп опять-таки из опасений «позора»? Или мстительная секретарша вернулась? Или майор пришёл повторить свою месть? Или руки сонного кузена оказались сильней, чем он тут рассказывал? Сплошные «или, или, или»…

Впрочем, подобные вопросы лучше выяснять уже в отделении — с криминалистами, медицинскими экспертами, психологами и прочими специалистами. Благо теперь мне есть что представить окружному управлению и комиссару лично.

Но сначала я позвонил нашим ребятам в морг, чтобы те забрали тело. Когда я вышел из библиотеки, все подозреваемые сидели в гостиной по углам, надутые, скорбные и хмурящиеся друг на друга. Каждый считал себя мучеником! Фигуристая Амалия в коротком платье разносила желающим повторный утренний кофе.

— Мадемуазель Гонкур, — неожиданно вспомнил я, — прошу извинить, но мне придётся допросить и вас. Кое-что, увы, остаётся непонятным.

— Разумеется, месье офицер, — лучезарно улыбнулась Амалия, без малейшего повода (как мне показалось в первое мгновение) швырнула поднос с кофе в подвернувшегося ей на пути Флевретти и резко дала дёру.

Не обращая внимания на взвывшего от боли капрала, я бросился в погоню, крикнув на ходу:

— Никого никуда не выпускать!

Теперь-то стало кристально ясно, кто у нас настоящая преступница. Близкая подруга моей Эльвиры удирала от меня узкими коридорами замка Бобёрских, скользя вниз по каким-то крутейшим лестницам, ныряя за тёмные повороты и превосходя меня в скорости так, что я дважды терял её след. Но её каблуки так стучали, что определиться с направлением было несложно…

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});