Советский космический блеф - Леонид Владимиров

Итак, как видите, консерватизм и негибкость советской прикладной науки привели к дикому парадоксу. Советский Союз продолжал теоретически придерживаться концепции Вернера фон Брауна о полете на Луну даже после того, как сам фон Браун отказался от этой концепции и принял нечто, весьма близкое к... русской разработке 1929 года!

К этому добавлю, что статья "Кондратюк" в советской космической энциклопедии 1969 года старательно обходит вопрос о разработке покойным Кондратюком маршрута Земля -- Луна. В статье лишь туманно сказано, что в трудах ученого рассматривались "траектории космических полетов с минимальными затратами энергии". Сперва это крайне удивляет -- ведь известно, как стремятся советские пропагандисты утвердить "приоритет русской науки" где только можно. Но удивление проходит, когда выясняется, что главный редактор энциклопедии -- профессор Г. В. Петрович. Под этим псевдонимом скрывается не кто иной, как академик Глушко собственной персоной!

Ну, а "танкетку-лабораторию" Хлебцевича запустить на Луну все-таки пришлось. Через восемь лет после отклонения этой "неправильной" идеи к ней вернулись просто потому, что надо было сделать хоть что-то на фоне грандиозных американских достижений. Я почти уверен, однако, что автора идеи, Хлебцевича, к этой работе никак не привлекли. Таковы обычаи, господствующие в советской науке через семнадцать лет после смерти Сталина!

Наконец, четвертый, и самый тяжкий порок, от которого наука в СССР страдает сильнее всего: секретность.

Каждый год в Советском Союзе издается "Перечень сведений, не подлежащих опубликованию в открытой печати". Издается он тоже, разумеется, секретно, экземпляры нумеруются и выдаются для пользования под расписку только цензорам, главным редакторам крупнейших газет и журналов да начальникам "первых отделов" секретных предприятий. Я много раз не только видел, но и читал эти "Перечни", ибо, как руководитель отдела в научно-популярном журнале, постоянно бывал у цензоров и вместе с ними "справлялся" с этой книгой. Да, я не оговорился -- книгой, ибо перечень того, что секретно в СССР, занимает около 300 страниц мелкого текста. Это солидный том в зеленом, тисненном золотом переплете.

Гораздо легче перечислить несекретные сведения о Советском Союзе, о его технике и науке, чем секретные. Так, например, упоминать в несекретной переписке или в печати -- даже упоминать! -- можно лишь очень небольшое количество "открытых" заводов и научно-исследовательских институтов. Об остальных -- это значит о большинстве -- надлежит в прессе вообще молчать, а в служебной переписке называть их так: "завод почтовый ящик номер такой-то", "НИИ почтовый ящик номер такой-то". Это выражение настолько въелось в советский обиход, что на вопрос "где вы работаете" ваш собеседник просто отвечает "в почтовом ящике" -- после чего дальнейшие расспросы следует немедленно прекратить.

Однако даже и об "открытых" предприятиях можно сообщать далеко не все. Категорически запрещено, например, объявлять дневной выпуск какой бы то ни было продукции. Я работал некоторое время в заводской ежедневной газете того московского автозавода, который теперь носит имя Ленинского комсомола. Как тогда, так и теперь завод занят выпуском легковых автомобилей "Москвич". Я уже упоминал, что на заводе был "секретный" участок, но за этим исключением предприятие было совершенно открытым и посещалось даже иностранцами. Тем не менее, заводская газета не имела права сообщить, сколько автомобилей собрано за день. Когда мы говорили цензорам, что годовой выпуск нашего завода отражается в советских статистических справочниках, это на них не действовало. Они ссылались на свою инструкцию и исполняли ее. А статистические справочники, -- говорили они, -- выпускаются в печать по особым указаниям; то, что в них напечатано, можно, конечно, задним числом повторить, но называть свои цифры до того, как их публикацию сочтут возможной, нельзя!

Поскольку в Советском Союзе имеется колоссальный объем секретной информации, постольку существует и действует грандиозный аппарат сохранения тайны. Вся советская цензура, например, официально называется "органами Комитета по охране военных и государственных тайн в печати". Сей Комитет помещается в центре Москвы, в Китайском проезде, и имеет даже вывеску. Отделения Комитета действуют во всех областных центрах и более или менее значительных городах СССР, а в районных центрах Комитет представляют "уполномоченные". Ни одно печатное издание -- даже бутылочная этикетка -- не может быть издано в Советском Союзе без предварительной проверки Комитетом или его органами; за публикацию любого материала, на котором нет разрешительного штампа цензора, директор советской типографии получает восемь лет заключения в лагере.

Цензура Комитета распространяется также на театральные постановки, телевизионные программы, кинофильмы и публичные выставки. Недавно видный советский ученый-биолог Жорес Медведев написал книгу "Тайна переписки охраняется законом", где документально доказал наличие почтовой цензуры в СССР, вскрывающей частные письма. Понятно, что его книга не издана в СССР -она выпущена в Англии издательством "Макмиллан", а в Советском Союзе распространяется лишь в рукописном виде.

Однако при всем том Комитет занимается лишь информацией, издаваемой публично, плюс почтовыми отправлениями. В служебной же переписке, в официальном обмене информацией между заинтересованными учреждениями и в личных разговорах тайну охраняют другие органы -- органы Комитета Государственной безопасности СССР, пресловутого КГБ.

При каждом "почтовом ящике", как уже отмечено, имеется "первый отдел", комплектуемый из сотрудников КГБ. У этого отдела несколько функций: проверка "надежности" всех работников данного предприятия или учреждения, допуск их к секретной информации, хранение секретной переписки, отправка и получение секретной почты. Помимо штатных сотрудников, "первые отделы" всегда имеют сеть "информаторов" среди сотрудников учреждения. С помощью этих "информаторов" КГБ узнает, кто из сотрудников сильно выпивает, кто имеет привычку "болтать" и так далее. Самая мягкая мера наказания по отношению к таким людям -- немедленное лишение их секретного допуска, что практически означает увольнение с предприятия. Чаще, однако, "болтуны" отправляются в тюрьму.

Оформление допуска человека к секретной информации -- дело долгое и громоздкое. Проверяемый должен, прежде всего, заполнить гигантскую анкету с десятками вопросов, касающихся не только лично его, но и всех его родственников -- жены (мужа), братьев, сестер, родителей и родителей жены. Помимо заполнения анкеты, нужно еще написать автобиографию, где изложить весь жизненный путь в хронологическом порядке. Затем необходимо представить характеристики с предыдущего места работы или учебы, справку с места жительства, паспорт, справку о здоровье и множество фотографий. Этот ворох бумаг сдается в "первый отдел", который, в свою очередь. отсылает бумаги куда-то на дальнейшую проверку вместе со своим заключением. Через месяц, а то и больше, приходит ответ: может быть допущен к секретной работе по форме No 1 или по форме No 2 или вообще не может быть допущен. Никакому обжалованию это решение не подлежит -- ведь неизвестно даже, кто вынес решение. В "первом отделе" вам просто говорят: принято решение. Принято -- и все.

Что касается номера формы -- 1 или 2, -- то тут нужно дополнительное объяснение. Дело в том, что секретная информация в Советском Союзе классифицирована по нескольким категориям. Самая "легкая" из них называется ДСП -- для служебного пользования. Документ, носящий пометку ДСП, не может быть опубликован в печати и не должен выноситься за пределы учреждения или предприятия. Особенно часто гриф ДСП получают материалы, отражающие "не совсем правильную" идеологию -- например, некоторые иностраные журналы, -но не сообщающие никаких данных о советских разработках. Иногда, скрепя сердце, приходится издавать для ознакомления советских научных кругов те или иные работы иностранных специалистов, даже если мировоззрение автора не устраивает партийных идеологов в СССР. Тогда на книге или брошюре печатается более благопристойный вариант того же грифа -- ДНБ, то есть "для научных библиотек".

Следующая, наиболее распространенная категория секретности выражается грифом "Секретно". Доступ к материалам, носящим этот гриф, разрешается только лицам, имеющим на руках "форму No 2" -- разрешение КГБ на работу с секретными документами. Все документы с надписью "секретно" хранятся в сейфах "первого отдела", на каждый документ немедленно при его появлении заводится карточка. В эту карточку записывают "первичные" сведения о документе -- название, дата выпуска, автор или исполнитель, количество отпечатанных копий, на скольких листах документ, есть ли приложения. Потом в карточку вносится все движение документа, фамилии всех лиц, которые им пользовались, даты пользования. И так до уничтожения или сдачи в секретный архив или -- в очень редких случаях -- до снятия секретности.