Конец истории и последний человек - Фрэнсис Фукуяма

Включение многих из этих государств в список либеральных демократий может, вполне вероятно, оказаться непоследовательным. Например, Болгария, Колумбия, Эль-Сальвадор, Никарагуа, Мексика, Перу, Филиппины, Сингапур, Шри-Ланка и Турция исследовательской корпорацией Freedom House названы лишь «частично свободными» – или из-за сомнения в честности последних выборов, или из-за неспособности государства защищать права отдельных людей. Был и обратный ход: Таиланд перестал быть демократией с 1990 года. С другой стороны, многие государства, не вошедшие в список, стали с 1991 года демократиями или решили в ближайшем будущем провести свободные выборы. См. обзор «дома свободы» Freedom at Issue (January-February 1990).

82

Афинская демократия могла казнить своего самого знаменитого гражданина, Сократа, фактически за то, что он пользовался правом на свободу слова и развращал молодежь.

83

Howard Wiarda, «Toward a Framework for Study of Political Change in Iberio-Latin Tradition», World Politics 25 (January 1973): 106–135.

84

Howard Wiarda, «The Ethnocentrism of Social Science (sic): Implications for Research and Policy», Review of Politics 43, no. 2 (April 1981): 163–197.

85

Ницше Ф. Соч. в двух томах. Т. 1. М., 1990. С. 213.

86

Геродот, так называемый «отец истории», фактически написал такое энциклопедическое исследование по греческим и варварским обществам, но практически без какой-либо связующей общей нити, очевидной не эзотерическому читателю.

87

См. «Государство», книга VII, и «Политика», книга VIII.

88

По этому вопросу см. Leo Strauss, Thoughts on Machiavelli (Glengoe, Ill.: Free Press, 1958), p. 299.

89

О двух весьма различных точках зрения на прошлые попытки написать Универсальную Историю см. J. B. Bury, The Idea of Progress (New York: Macmillan, 1932) и Robert Nisbet, Social Change and History (Oxford: Oxford University Press, 1969).

90

Современная практика нумерации годов до и после Рождества Христова, принятая теперь и многими нехристианскими странами, начинается с работы одного из таких христианских историков седьмого века, Исидора Севильского. См. R. G. Collingwood, The Idea of History (New York: Oxford University Press, 1956), pp. 49, 51.

91

Среди других попыток написания универсальной истории в начале нового времени можно назвать Jean Bodin, Louis de Roy, De la vicissitude ou variété des choses en l’univers, веком позже – Bossuet, Discours sur l’histoire universelle (Paris, F. Didot, 1852). См. Bury, pp. 37–47.

92

Цитируется в Nisbet (1969), p. 104. См. также Bury (1932), p. 104–111.

93

См. Nisbet (1969), p. 120–121.

94

Обсуждение эссе Канта см. Collingwood, pp. 98—103, и William Galston, Kant and the Problem of History (Chicago: University of Chicago Press, 1875), особенно стр. 205–268.

95

«Идея всеобщей Истории с космополитической точки зрения», в издании: Kant I. On history. Indianapolis, 1963. P. 11–13.

96

Там же, стр. 16.

97

Кант, «Идея» (1963), стр. 23–26.

98

Поверхностно-неправильных прочтений Гегеля в эмпиристической или позитивистской традиции – миллионы. Например:

«Но что касается Гегеля, я даже не считаю его талантливым. Он совершенно неудобоваримый автор. Как даже его самые страстные апологеты должны признать, стиль его «безусловно скандален». И что касается содержания его работ, превосходны они только в одном: в выдающемся отсутствии оригинальности… Заимствованные идеи и методы он с завидной целеустремленностью, хотя без малейших признаков блеска, направил на одно: сражаться против открытого общества и тем служить своему хозяину, Фридриху-Вильгельму Прусскому… Вся эта история с Гегелем не стоила бы даже упоминания, если бы не ее пагубные последствия, показывающие, как легко шут может оказаться “творцом истории”» (Карл Поппер, «Открытое общество и его враги»).

«Из его метафизики следует, что истинная свобода состоит в повиновении произвольному авторитету, что свобода слова – зло, что абсолютная монархия – добро, что прусское государство есть лучшее из существующих на время написания его работ, что война есть добро, а любая международная организация ради мирного урегулирования споров была бы несчастьем» (Бертран Рассел, «Непопулярные статьи»).

Традицию отрицания за Гегелем либерализма продолжает Пол Херст (Paul Hirst):

«Ни один внимательный читатель «Философии права» Гегеля не может принять автора за либерала. Политическая теория Гегеля – это точка зрения прусского консерватора, который считает, что политические реформы после поражения под Иеной уже достаточно далеко продвинулись. («Endism», London Review of Books [November 23. 1989])

99

Это утверждение можно найти у Галстона (Galston, 1975), p. 261.

100

Эта цитата взята из записи лекций Гегеля по истории, которая дошла до нас как «Философия истории»; см.: Hegel Y. W.F. The Philosophy of History. N 4., 1956. P. 17–18.

101

Ibid. P.19.

102

Хорошие коррективы к обычным взглядам на Гегеля как на авторитариста можно найти у Shlomo Avinery, Hegel’s Theory of Modern State (Cambridge: Cambridge University Press, 1972), и Stephen B. Smith, «What is Right in Hedel’s Philosophy of Right?», American Political Science Review 83, no. 1 (1989a) 3–18. Вот несколько примеров, как неправильно понимали Гегеля: хотя он действительно поддерживает монархию, его концепция монархии в абзацах 275–286 «Философии права» близка к современному пониманию сути главы государства и вполне совместима с существующими в настоящее время конституционными монархиями – пониманию, очень далекому от оправдания прусской монархии его дней. Гегеля можно прочесть как эзотерическую критику ее практики. Верно, что Гегель был противником свободных выборов и ратовал за сословную организацию общества. Но это не было связано с возражениями против принципа народного суверенитета как такового. Корпоративизм Гегеля можно считать сравнимым с «искусством объединения» Токвиля: в большом современном государстве участие в политике должно быть опосредовано рядом более мелких организаций и ассоциаций, иначе оно будет бессмысленно и бесполезно. Членство в сословии зависит не от рождения, но от рода занятий, и открыто для всех. Насчет приписываемого Гегелю прославления войны см. часть пятую данной книги.

103

Прочтение Гегеля, подчеркивающее недетерминистские аспекты его системы, см. Terry Pinkard, Hegel’s Dialectic: The Expansion of Possibility (Philadelphia: Temple University Press, 1988).

104

Hegel (1956). P. 318–323

105

«Историцизм» в этом смысле следует отличать от использования этого термина Карлом Поппером в «Нищете историцизма» и других работах. Со своим обычным отсутствием проницательности Поппер идентифицирует историцизм как претензию на умение предсказывать будущее по историческому прошлому, и в этом смысле такой философ, как Платон, верящий в существование неменяющихся глубинных основ человеческой природы, оказывается таким же «историцистом», как Гегель.

106

Это исключение составлял Руссо, у которого во «Втором дискурсе» представлено историческое описание человека, природа желаний которого со временем меняется в корне.

107

Это означает среди прочего, что люди не полностью подчиняются законам физики, управляющим всей остальной природой. Сейчас, наоборот, большинство современных общественных наук строятся на предположении, что изучение человека может быть встроено в изучение природы, поскольку суть человека не отличается от сути природы. Быть может, это допущение и является причиной того, что социальная наука не может утвердить себя как широко признанная «наука».

108

См. рассуждения Гегеля об изменчивой природе желаний в абзацах 190–195 «Философии права».

109

Гегель о консюмеризме: «То, что англичане называют «комфортом», есть нечто неистощимое и неограниченное. [Другие могут открыть, что то, что вы считаете] комфортом, на самом деле есть дискомфорт, и эти открытия никогда не кончатся. Поэтому необходимость еще большего комфорта не возникает непосредственно в вас, она предлагается вам теми, кто надеется получить выгоду от его создания». Курсив наш. «Философия права», добавление к параграфу 191.

110

Такая интерпретация Маркса стала модной в результате работы Георга Лукача «История и классовое сознание».

111

По этим вопросам см. Shlomo Avineri, The Social and Political Thoughts of Karl Marx (Cambridge: Cambridge University Press, 1971).

112

Лекции Кожева в Ecole Pratique приведены в Introduction a la lecture de Hegel (Paris: Gallimard, 1947), английский перевод Introduction to the Reading of Hegel, перевод James Nichols (New York: Basic books, 1969). Среди учеников Кожева было в последующие годы много прославленных имен: Raymond Queneau, Jacques Lacan, George Bataille, Raymond Aron, Eric Weil, Georges Fessard и Maurice Merleau-Ponty. Полный список см. Michael S. Roth, Knowing and History (Ithaca, N.Y.: Cornell University Press, 1988), pp. 225–227. О Кожеве см. также Barry Cooper, The End of History: An Essay on Modern Hegelianism (Toronto: University of Toronto Press, 1984).