Лиловые бабочки - Слава Кэт

Сюрприз, так сказать.

— Та-а-ак… — почесал затылок мужчина, разглядывая бегающих туда-сюда журналистов. — А ты чего не суетишься?

— Меня уволили, — усмехнулась я.

— Кто?

— Редактор.

— А ещё чего она себе придумала? — нахмурился Борис Евгеньевич. — Не имеет права, она не хозяйка, не директор, не… Короче, Даша, будь любезна, объясни, что за хрень ты удумала?

— Да она… — прорычала редакторша. — Именно она… она нас и подставила!

— Так… — цокнул Борис Евгеньевич, заходя в кабинет Дарьи Александровны. — Вы двое, зайдите-ка сюда. Видимо, надо кое-что обсудить… А ты, Илья, харэ водить жалом, валяй, пиши. Зло и остро, как ты умеешь… Я так и не понял, что там у ментов за проблемы по поимке подмосковного маньяка, как его…

— Паука?

— Вот. Давай, пропесочь нашу полицию, которая ни х…я, как обычно, не делает. Такие тупые отмазки дают, что я просто диву даюсь.

* * * * *

Выслушав истеричные обвинения редакторши, Борис Евгеньевич заулыбался. И чем больше рассказывала Дарья Александровна, тем насмешливее улыбался Борис Евгеньевич. В конце концов, даже сама редакторша сообразила, что где-то в ее рассуждениях закралась ошибка. И когда поняла, что именно она нагородила, жутко испугалась.

— Правильно ли я понимаю, — скрестил пальцы домиком на груди Борис Евгеньевич, — что Руслана выполняла, по сути, вашу работу? Дорогая, а чем тогда всё это время занималась ты? Поясни? Это не наезд, поверь, только чистое любопытство …

Редакторша побледнела.

Дальнейший рассказ не имеет смысла. Дарью Александровну уволили. Равно как и бездельника Тарасика. И их долгие визгливые взаимные обвинения я с упоением слушала, возвращая на исходное место вещи из своего рюкзака. А я стала начальником. Редактором. Оу, е… кто биг босс? Я биг босс… Наконец-то прибавка к зарплате, долгожданная.

Тарас, ясное дело, не мог уйти просто так. И напоследок прошипел язвительное:

— Скажи, Тюлеша… а что это ты там у Бориса Евгеньевича так долго делала наедине, а? Насасывала себе новую должность? Какая ты у нас молодец… Отлично работаешь ротиком, оказывается. Вот уж не знал…

Я искренне заулыбалась.

— Именно, зайка. И ротиком, и вот этими пальцами, — пошевелила я руками перед лицом рассвирепевшего мужика. — Только не в том смысле, который ты вкладываешь, дорогой. Работаю много. Печатаю. Разговариваю. Задаю нужные вопросы. И, заметь, не сексуализирую рабочий процесс, в отличие от тебя. Хотя могла бы тут тоже ходить во всем обтягивающем и провоцирующем, напомаженная и накрашенная. Журналистика — это не упругие сиськи и письки, как ты наивно полагаешь.

— Я это с рук тебе не спущу, так и знай, — угрожающе пообещал парень. — Ты просто не знаешь, с кем связываешься, …банашка синеволосая!

— Ой, слышала я уже это, — скучающим тоном заметила я. — Много раз. А воз и ныне там.

— Ходи, оглядываясь, — процедила бывшая редакторша. — Я о тебе солью информацию нужным людям за хорошую сумму, поверь. Однажды утром тебя обнаружат в сортире, и я даже слезинки над твоим хладным трупом не пролью, поверь.

Я демонстративно цокнула.

— Вот ведь незадача, — сокрушенно сказала я. — Именно сортирами мой Иван и занимается. Вряд ли сортиры попрут против своего исконного хозяина. М-да…

* * * * *

Вечером перед сном я в красках обрисовала Ваньке события дня. Иван оценил сравнения про сортиры и их хозяев, поржав всласть, а потом произнес:

— Ну вообще эти сволочи вполне способны на подлость.

— Верю.

— Что делать будешь?

— Ничего. Чему быть, тому не миновать.

— И то верно. Но всё же будь осторожна. Что-то я волнуюсь.

* * * * *

Удивительная штука. Те же самые слова вскоре сказал мне совершенно другой человек. А именно, Борис Евгеньевич. К моему удивлению, мужчина зачастил в редакцию, проверяя, как идут наши дела. Поначалу я думала, мол, это из-за того, что я в этой должности для него непривычна и вызываю законные опасения. Мол, это банальное недоверие. С его точки зрения, я не справляюсь. Да и, признаюсь честно, мне и впрямь было страшновато. Опыта явно не хватало. Одно дело бегать самой на задания, и совершенно другое — рулить отделом, раздавая поручения.

Потом я заметила, что у Бориса Евгеньевича появилась привычка заходить исключительно в конце рабочего дня. Он дожидался, пока основная масса сотрудников свалит в туман, придирчиво изучал, что было сделано отделом за день, а потом мы принимались пить чай. Забавный мужик был этот Борис Евгеньевич. Очень умный и начитанный. С ним и вправду было интересно общаться, он многое знал. Не скрою, и многому меня исподволь учил. И всё было бы хорошо, если бы не одно «но»: я начала понимать, зачем он остается, как и понимала, что тяжёлого откровенного разговора, по всей видимости, мне не удастся избежать. А уж когда начальник стал очевидно подкатывать, предложив сначала перейти на «ты», а затем пригласив в СПА-комплекс, я отчаянно запаниковала.

Но паникуй не паникуй, пришлось взять волю в кулак, объяснив, что ни первое, ни второе мне совершенно не нужно. Морально я готовилась к очередному увольнению и волне запугиваний.

— Настолько влюблена в своего мальчишку? — неожиданно уважительно произнёс шеф.

— Безумно, — уверенно и твердо заявила я, искренне молясь, чтобы моя реплика звучала максимально натуралистично.

— Но ты же понимаешь, что… эм… я могу предложить тебе многое? А он… гм… ничего? А еще могу тебя уничтожить. Я тебя породил как проект, я же и…

— Понимаю, — согласилась я. — Ваш уровень для меня недосягаем. Пингвин и орёл — птицы разного полёта. И тем не менее… Простите, но давайте оставим всё, как есть.

В воздухе отчаянно пахло увольнением и разобиженным самолюбием большого начальника. Но шеф меня удивил.

— Ладно, я тебя понял, — усмехнулся Борис Евгеньевич. — Уважаю твоё решение, как ни странно. Хоть и искренне жалею, что ты такая упёртая. Беги к своему черноволосому красавцу. Вот повезло дурачку-то…

Борис Евгеньевич подумал и добавил:

— Кстати, передай ему, пожалуйста, чтобы он тут больше не появлялся и не светил своей «великой любовью». Кто его знает, может, Дашка с Тарасом и впрямь натравят на тебя папарацци. Скандалище будет… Ц-ц-ц…

— Спасибо за заботу. Обязательно передам.

— Чудно. А я с твоими коллегами поговорю.

— Борис Евгеньевич… — замялась я. — У меня будет к вам личная просьба.

— Какая?

— Найдите нам нового редактора.

— Оу… тебе не нужны деньги? — улыбнулся шеф.

— Нужны. Но редакторство — это совершенно не моё, простите. Я попробовала. Интересный опыт. Да, у меня получается, не спорю, но это не моё. Как оказалось, свобода — крутая штука.

Борис Евгеньевич добродушно расхохотался.

— Забавный ты кадр, Руся, честное слово. Люди рвутся быть начальниками, а ты… Впрочем,