Вместе с флотом - Арсений Головко

Или взять, к примеру, уничтожение поврежденных судов. К чему вести за тысячи миль тот или иной транспорт с тысячами тонн таких необходимых нам грузов, чтобы чуть ли не в самом конце пути своими руками пустить транспорт ко дну, если он получил повреждение от бомбы или торпеды, но остался на плаву и мог продолжать путь? Почему огромные транспортные суда с грузами, предназначенными Советскому Союзу, должны отправляться на дно моря при первом же, отнюдь не смертельном повреждении?

Майский случай с теплоходом «Старый большевик», равно как и подобные случаи с другими советскими транспортными судами, не только свидетельствует о самоотверженном, героическом поведении наших людей, но и напоминает союзникам о не использованных ими возможностях. Случай действительно показательный, чтобы стать примером в борьбе с трудностями, и, несомненно, войдет в историю Советского флота.

Положение конвоя было, конечно, нелегкое. Кораблям охранения почти непрерывно в течение трех суток подряд пришлось защищать транспортные суда от нападений фашистских самолетов — бомбардировщиков и торпедоносцев, а в промежутках между налетами уклоняться от торпедных атак подводных лодок. И все же вряд ли следует считать правильной инструкцию Британского адмиралтейства своим экспортным кораблям — расстреливать и добивать поврежденные фашистами транспортные суда. Правильнее следует считать другое — принимать все меры для спасения этих судов.

Шедший в составе союзного конвоя наш теплоход «Старый большевик» подвергался нападениям гитлеровцев

[100]

не менее, чем остальные транспортные суда. За трое суток его экипаж отбил сорок семь атак фашистских самолетов. Когда одна из бомб попала в полубак транспорта и разрыв ее вызвал пожар, вражеские летчики, привлеченные дымом, возобновили атаки, стремясь добить теплоход. Экипаж «Старого большевика» вел двойную борьбу: с фашистскими самолетами и с пожаром. Зенитчикам удалось сбить один бомбардировщик и отогнать остальные. Борьба за спасение транспорта с грузом успешно продолжалась, но командир английского флагманского корабля конвоя предложил экипажу «Старого большевика» покинуть судно и перейти на один из эскортных кораблей. Тут же он известил о своем намерении добить поврежденный теплоход.

В ответ капитан советского транспорта приказал поднять флажной сигнал: «Мы не собираемся хоронить судно».

Тогда конвой ушел дальше, оставив горящий транспорт и его экипаж среди океана.

Факт беспрецедентный.

В течение суток наши люди спасали теплоход от огня и устраняли повреждения, лишившие «Старый большевик» возможности двигаться. Затем транспорт догнал конвой, присоединился к нему и благополучно прибыл к нам в Заполярье, доставив в целости весь свой груз, после чего экипаж получил приветствие и даже благодарность Британского адмиралтейства!..

Примечательный случай. Трем морякам из экипажа этого теплохода — капитану И. И. Афанасьеву, первому помощнику капитана М. П. Петровскому и рулевому Б. И. Аказенку — за героическую самоотверженность присвоено звание Героя Советского Союза, а теплоход «Старый большевик» награжден орденом Ленина.

Что же, да послужит этот факт примером всем в союзных конвоях. Ибо он красноречиво отвергает инструкцию об уничтожении поврежденных транспортных судов. Не бросать и уничтожать, а защищать, отстаивать и спасать — вот чем следует руководствоваться в своих действиях каждому, кто назвался союзником в совместной борьбе.

Мы защищаем. Несмотря на явное неравенство сил на театре. Особенно в воздухе. Группы наших самолетов наносят удар за ударом по фашистским базам и аэродромам в Северной Норвегии, тем самым снижая боеспособность

[101]

вражеской авиации и ослабляя ее удары по союзным конвоям. Кроме того, наши летчики непосредственно прикрывают конвои на переходе.

Так было и в последнем майском союзном конвое, когда мы потеряли командира авиаполка подполковника Бориса Феоктистовича Сафонова, ныне уже дважды Героя Советского Союза, первого в стране за время войны дважды Героя. Указ об этом получен 14 июня, спустя две недели после гибели Сафонова.

Он погиб 30 мая на защите PQ-16. Подробности гибели его очень скудны, хотя свидетелями ее были многие.

Конвой находился в шестидесяти милях от наших берегов, когда гитлеровцы устремились к нему, чтобы нанести массированный бомбовый удар. В налете участвовали сорок пять «юнкерсов», прикрываемых «мессершмиттами». Наперерез им вылетела, как только был получен тревожный сигнал с кораблей охранения, четверка наших истребителей. Повел ее Сафонов. Четвертый самолет (летчик Кухаренко) возвратился с полпути из-за неисправности мотора. Подобные неприятности происходят, к сожалению, довольно часто с тех пор, как мы получили по ленд-лизу самолеты типа «киттихаук». Эти самолеты имеют особые подшипники в своих моторах, потому что залиты подшипники не обычным сплавом, а серебряным. Американцы считают такой сплав новейшим техническим достижением; однако моторы с подшипниками, залитыми серебряным сплавом, часто выходят из строя. Вот почему наши летчики с горькой насмешкой называют эти самолеты «чудом безмоторной авиации». Чаще всего «киттихауки» стоят в бездействии, точно так же, как 30 мая, когда в полку Сафонова могли вылететь только четыре самолета. И вот из этих четырех один был вынужден, опять-таки из-за мотора, повернуть обратно на аэродром. Полет продолжали трое. Втроем они и приняли бой.

Трое против 45 «юнкерсов» и неустановленного числа «мессершмиттов»!

Тем не менее все попытки гитлеровских летчиков прорваться к транспортным судам, входившим в состав PQ-16, были пресечены нашими истребителями — Сафоновым, В. П. Покровским и П. И. Орловым, отлично согласовавшими свои действия с заградительным огнем артиллерии кораблей охранения. На глазах у всех Сафонов [102] сбил два бомбардировщика, Покровский и Орлов — по одному.

Вскоре на командном пункте Ваенги по радио были приняты слова: «Прикройте с хвоста...» Это были, как выяснилось, слова Сафонова. Затем сигнальщики эскадренного миноносца «Куйбышев» — одного из кораблей, сопровождавших конвой, — увидели, что Сафонов устремился в атаку против третьего «юнкерса», но что в то же мгновение из облаков вывалился и напал на Сафонова вражеский истребитель. Спустя короткое время на командном пункте приняли еще одну радиограмму Сафонова: «Подбил третьего... мотор... Ракета...» Последнее слово было условным извещением о неизбежности вынужденной посадки. Дальнейшее, по докладам корабельных сигнальщиков, произошло так: самолет Сафонова, теряя высоту, планировал в направлении «Куйбышева», однако не дотянул двадцать — двадцать пять кабельтовых, упал в море и мгновенно затонул.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});