Конан - против Звездного братства - Роланд Грин

- Декиус дорого бы заплатил, чтобы присутствовать при этом зрелище.

- Да ну его.- Ничто, кроме губ, не двигалось на лице графа, когда он говорил. Он закинул ногу за ногу и пожал плечами.- Если бы у нашего славного капитан-генерала в жилах текла кровь, а не теплое молоко, он давно бы уже взял то, что принадлежит ему по праву, а я с радостью пошел бы к нему на службу.

Айбас подумал, что единственная служба, которую граф мог сослужить с радостью другому человеку, это помочь стервятникам побыстрее разобраться с его останками.

- Ойжик будет отдан в жертву чудовищу? - спросил Айбас.

- Ты хочешь оспорить мое решение? - вкрадчиво промурлыкал Сизамбри.

- Я ничего не оспариваю, и менее всего я хотел бы оспаривать ваши суждения и решения. Если бы не их мудрость, мы вряд ли оказались бы так близки к победе. Я лишь осмелюсь напомнить, что в Поуджой есть много таких, кто переживает по поводу человеческих жертв этому монстру.

- Трусы, - отрезал граф, - слизняки.

Можно было бы возразить, что армия, наполовину состоящая из слизняков и трусов, превращается в неуправляемую толпу. Можно было бы попытаться объяснить, что любому, видевшему прибытие принцессы в долину, было простительно желание оказаться где угодно, но только не здесь.

К сожалению, в лицо графу нельзя было говорить ничего, если, конечно, собеседник собирается пожить еще хотя бы несколько дней. Поэтому аквилонец лишь пожал плечами и продолжал размышлять:

- Ну, положим, против смерти Ойжика они ничего иметь не будут. Его предки, да и он сам немало сделали, чтобы выселить племя Поуджой из их земель в эту забытую богами долину. У этого народа хорошая память.

- Зато у тех, кто живет внизу, на равнине, - плохая. - Сизамбри чуть ли не расплылся в кривой улыбке. - Когда они увидят, что Ойжик расплатился за предательство в пасти чудовища, они забудут, как я взошел на трон. Они поверят в то, что я был прав, даже если я смету дворец с лица земли, чтобы добраться до Декиуса и Ойжика. Они поверят, что король умер, а принцессе нужен рядом человек, который ее утешит. Это все будет выглядеть так, словно произошло по воле богов, а не по моему желанию.

Айбас вспомнил тех людей, с которыми он встречался в своей жизни, начиная с имения его отца и кончая этой жалкой долиной. По сравнению со многими из них, хитрость интриг Сизамбри была просто мелким жульничеством мальчишки, играющего в камушки. Правда, этот имел власть над жизнью и смертью Айбаса и выбросит его как ненужный камешек, если только догадается о его мыслях. Айбас постарался и дальше сохранять почтительное выражение лица.

- Да будет оно так, господин. А теперь чем еще я смогу быть вам полезен?

- С первым криком петуха я отправляюсь к своим людям. А пока что не будет ли разумным подыскать мне женщину на ночь?

- Боюсь, местные красавицы не придутся вам по вкусу, - предположил Айбас, моля богов, чтобы Вилла не попалась на глаза похотливому графу.

- К сожалению, ты наверняка абсолютно прав. Ну да ладно. Держи эту сумку и охраняй как зеницу ока, пока я не заберу ее обратно. Прощай. Прими мою благодарность за хорошую службу.

Сизамбри говорил таким тоном, что слово прозвучало почти так же величественно, как королевское . Айбас поклонился и так и стоял, согнувшись, пока не захлопнулась дверь. Потом он опустился на колени, чтобы получше рассмотреть сумку.

Она была сделана из цельного куска кожи и перетянута железным обручем. Руны на металле не были знакомы Айбасу, но даже в полумраке хижины он понял, что они очень похожи на те, что начертаны на склонах дамбы. В сумке было что-то тяжелое как камень, но при всем любопытстве Айбасу даже не пришло в голову попытаться открыть ее.

Граф Сизамбри решил на полную катушку использовать силу колдунов Поуджой, чтобы взойти на престол. Айбас был уверен, что граф и сам до конца не понимал, во что влез и на чью помощь польстился, даже не предполагая, что могут потребовать настоящие хозяева этой сумки в качестве платы.

Глава 9

Конан проснулся и некоторое время лежал в темноте, гадая о причине своего внезапного пробуждения. Виновата, наверное, была кровать. Хоть и крепко сработанная, она была коротковата для Киммерийца. Он бы удобно чувствовал себя на ней в те годы, когда только-только покинул родной дом. А сейчас спать на ней напоминало утонченную пытку, и только способность Конана засыпать где угодно и в любом положении позволяла ему на время забыться сном.

Накануне вечером он поклялся себе разыскать дворцового плотника, чтобы тот сделал новую кровать. Конан даже продумал, как оборвет нескромные расспросы по поводу того, с кем Киммериец собирался делить такое ложе.

Конан опустил ноги на потрескавшиеся керамические плитки пола, надел брюки, пристегнул меч и прислушался. Ничего необычного не доносилось до его слуха. Капала вода в рукомойнике; кто-то вскрикнул не то в кошмарном сне, не то в порыве страсти; из угла доносилась мышиная возня.

Ощущение, что проснулся он неспроста, не покидало Конана. Все те самые инстинкты и интуиция, которым он был обязан тем, что до сих пор оставался в живых, взывали к его вниманию, предупреждая об опасности. Но большего они сказать не могли, поэтому стоило выяснить более конкретно причину душевного смятения.

Конан натянул рубашку и сунул за ремень оба кинжала. Сначала он хотел взять с собой и лук, но, подумав, оставил его вместе с медвежьей шкурой и кавалерийским плащом в изголовье кровати.

Конан уже понял, что дворцу угрожает опасность. Но остальные пока даже не догадывались об этом. Если его кто-нибудь увидит рыскающим по переходам в полном вооружении, то не избежать вопросов, на многие из которых Конан не мог дать точного ответа. Незнание, неуверенность и страх - вот искры, которые могли зажечь пламя паники, которая может оставить дворец совершенно беззащитным.

Мрачные предположения Конана не успели развиться дальше. Трубы и барабаны, зазвучавшие где-то вдали, эхом отразились откуда-то прямо из-за стен замка. Внутри раздались первые тревожные крики часовых и боевые кличи защитников. Конан расслышал и жалостные причитания слабейших обитателей дворца, уже позволивших страху победить себя.

Киммерийцу не пришлось утруждать себя, чтобы разбудить спавших по соседству нескольких солдат своей роты. Первый сержант уже с руганью носился по комнате, пинаясь, размахивая руками и, если надо, просто вытаскивая людей из постели, заставляя их немедленно облачаться в боевое снаряжение.

Сержант поднял руку в знак приветствия и сообщил Конану:

- Я уже отправил гонца в казарму с приказом всей роте бегом двигаться ко дворцу.

- Отлично. Отправь еще одного. Боюсь, что уже далеко не каждый сможет прорваться к казармам. Я отправляюсь к Декиусу. Встречаемся в Зале Красной Рыбы.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});