Египет Рамсесов - Пьер Монтэ

Было много способов ловли рыбы. Одинокий рыбак устраивался со своими припасами в маленьком челноке, находил спокойное местечко и бросал в воду леску. Когда па крючок попадалась крупная рыба, он осторожно подтягивал ее к челноку и оглушал дубинкой. В неглубоких болотах расставляли простые верши или верши из двух отделений. Привлеченные наживкой лобаны находили вход в вершу, раздвигали стебли, но выбраться обратно уже не могли. Вскоре верша превращалась в садок с живой рыбой. Удачливый рыбак опасался только соседа, который мог выследить его и явиться к верше первым.

Ловля с помощью сачка требовала терпения и верной руки. Рыбак останавливал челнок на рыбном месте, погружал снасть и ждал. Когда рыба сама заходила в сачок, его нужно было быстро поднять, не делая, однако, резких движений, иначе рыбак поднимал только пустой сачок.

Ловля бреднем требовала участия дюжины человек, по крайней мере двух лодок и огромной прямоугольной сети с поплавками на верхнем краю и каменными грузилами на нижнем. Бредень растягивали в озере и загоняли в него рыбу. Затем его потихоньку подтягивали к берегу. Наступал самый ответственный момент, потому что такие ловкие и сильные рыбы, как однозуб из семейства сомовых, легко перепрыгивали через бредень и вырывались на свободу. Рыбакам приходилось хватать беглецов на лету.[295] А для добычи огромных латесов, таких больших, что хвост волочился по земле, когда два рыбака несли эту рыбину, подвешенную к шесту, самым лучшим оружием был гарпун.[296] Гарпуны применяли и для охоты на гиппопотамов, но обычный гарпун сломался бы, как тростник, в теле этого чудовища. Для охоты на гиппопотамов использовали мощные гарпуны с металлическим наконечником, прикрепленным к деревянному древку и к длинной веревке со множеством поплавков. Когда гарпун вонзался, древко ломалось, наконечник оставался в теле гиппопотама, который старался уйти от охотников. А те следили за поплавками, подхватывали веревку и подтягивали ее. Гиппопотам поворачивал к охотникам огромную голову и разевал пасть, готовый переломить челнок, однако его приканчивали гарпунами.[297]

Охота с бумерангом была скорее спортом богачей, чем настоящим промыслом. Мы видим, как Ипуи занимает место в роскошной лодке в форме гигантской утки. Впрочем, большинство охотников довольствовались обычными серповидными челнами из папируса. Очень важно, чтобы в лодке находился гусь, натренированный для приманки гусынь. Охотник бросает бумеранг с головой змеи на одном конце. Бумеранг и сбитая дичь падают. Друзья охотника, его жена и дети быстро подбирают добычу. Восхищенный маленький мальчик говорит отцу: «Я поймал иволгу!» Но дикая кошка за это время успевает схватить трех птиц.[298]

Охота с сетью позволяла сразу поймать множество птиц. Это был спорт, здесь участвовала целая команда. «Князья» и люди высокого положения не стеснялись принимать участие в этой охоте в качестве руководителей и даже простых сигнальщиков. На плоской местности выбирался прямоугольный или овальный водоем длиной в несколько метров. С обеих сторон этой лужи растягивали две прямоугольные сети, которые, если их соединить, покрыли бы всю поверхность. Надо было только внезапно и одновременно накинуть обе сети, чтобы сразу все птицы, опустившиеся на воду, оказались в плену. Для этого в землю вбивали по два шеста с каждой стороны водоема, справа и слева. К ним привязывали две сети-ловушки, два внешних угла которых соединялись веревками с толстым колом, вбитым поодаль на оси водоема, а два других – с главной веревкой длиной более десяти метров, с помощью которой захлопывалась эта ловушка. Когда все было подготовлено, сигнальщик прятался неподалеку в зарослях, часто по колено в воде, или садился за плетеным щитом с отверстиями. Дрессированные птицы, сообщники охотников, ковыляли по берегу водоема. Вскоре на него опускались стаи диких уток, а трое или четверо охотников уже держались за спусковую веревку. Они находились довольно далеко от водоема, потому что при малейшем шуме птицы улетят. Сигнальщик поднимает руку или машет платком. По его знаку охотники резко отклоняются назад, дергают за веревку, и ловушка срабатывает. Две сети падают одновременно на стаю птиц; напрасно они отчаянно бьются, пытаясь выбраться из сети. Не давая им опомниться, охотники, которые от резкого рывка сами повалились на землю, быстро поднимаются и подбегают с клетками. Заполнив их, они связывают остальным птицам крылья, перекрещивая маховые перья: этого достаточно, чтобы донести их до деревни.[299]

Все эти способы требовали терпения, ловкости, а иногда и мужества, однако все их усилия остались бы тщетными, если бы не покровительство богини, которую они называли «Сехет» – «Поле». Ее изображали как крестьянку в простом прямом платье. Длинные волосы ниспадали ей на плечи. Да и сама сеть была божеством по имени «Сеть» и считалась сыном «Поля». Охота и рыболовство, которые мы описали, находились под покровительством богини Сехет. Рыбы и птицы были ее подданными, но она не скупилась и раздавала их своим друзьям – охотникам и рыбакам.[300]

X. Охота в пустыне

Охота в пустыне была спортом «князей» и прочей знати, а также занятием охотников-профессионалов. С одной стороны, нет практически ни одной гробницы, где бы не было изображения ее хозяина, поражающего меткими стрелами газелей и антилоп, сбитых в тесное стадо, как в каком-нибудь огражденном заповеднике. Но, с другой – мы видим, как лучники, патрулирующие в пустыне, и надзиратели золотой горы Коптоса приходят с отчетом к великому жрецу Амона Менхеперрасенебу в сопровождении начальника охот, который преподносит богу великолепную добычу: страусовые яйца и перья, живых страусов и газелей и туши убитых животных.[301] Рамсес III создал отряды лучников и профессиональных охотников, которые должны были сопровождать сборщиков меда и благовонных смол и одновременно отлавливать ориксов, чтобы дарить их Ка бога Ра на всех его празднествах, ибо приношение животных пустыни с древнейших времен, когда человек жил в основном охотой, и до исторической эпохи считалось особенно угодным богам.[302]

Любители, да и профессионалы старались избежать долгого преследования дичи, которую природа наделила быстрыми ногами, ибо они рисковали заблудиться в пустыне, где сами стали бы добычей гиен и хищных птиц. Хорошо зная привычки животных и места водопоев, они пытались загнать как можно больше дичи на заранее подготовленный участок, где спокойно могли ее отлавливать или убивать. Для этого выбирали глубокую долину, где еще сохранились остатки влаги и была какая-то зелень, но обязательно с такими крутыми склонами, чтобы животные не могли на них взобраться. Долину перегораживали поперек сетями на кольях в двух местах; расстояние между двумя заграждениями определяли охотники, но, каково оно было, изображения нам не показывают. Внутри раскладывали корм и ставили воду.[303] Вскоре загон заполнялся. Животные радовались жизни, не понимая, что часы их сочтены. Дикие буйволы носились галопом. Страусы танцевали, приветствуя восходящее солнце. Газель кормила своего теленка. Дикий осел засыпал, вытянув шею. Заяц, сидя на холмике, принюхивался к ветру.[304]

Раньше охотники отправлялись на охоту пешком. Господин шел налегке. Сопровождающие распределяли между собой припасы, луки, стрелы, клетки, веревки и корзины для дичи. Псари вели борзых и накормленных досыта гиен, которых умудрялись натаскивать для охоты.

С тех пор как в Египте появились колесницы (т. е. с Нового царства), господин выезжал на колеснице, словно отправлялся на войну, с луком и стрелами. Сопровождающие – «шемсу» – следовали за ним пешком, неся на коромыслах кувшины, полные бурдюки, корзины из пальмовых веток, мешки и веревки. Когда маленький отряд прибывал на место, господин со своим оружием сходил с колесницы. Псарь удерживал на поводках свору борзых.[305] К тому времени египтяне давно уже отказались от гиен, которых использовали в эпоху Древнего царства.

Но вот на дичь в загоне внезапно обрушивается дождь стрел и бросаются разъяренные борзые. Несчастные животные напрасно ищут выход. Обрывистые склоны и сети удерживают их на месте побоища. Олени, дикие быки уже повержены. Страус отбивается клювом от нападающей собаки. Беременная газель рожает на бегу теленка, и борзая тут же душит новорожденного. Орикс бросается вперед отчаянным прыжком, но попадает прямо в пасть другого пса. Еще одна борзая сбила газель и вцепилась ей в горло.

Судя по изображению в гробнице некоего Усира, в загоне также расставляли ловушки, но роспись слишком плохо сохранилась, чтобы можно было судить об их устройстве. Однако ловушки существовали наверняка. Иначе как могли бы охотники, вооруженные только луками и стрелами, захватывать такое большое количество живой дичи, как мы это видим в гробнице того же Усира и в гробнице Аменемхета?[306]