Его волшебное прикосновение - Стелла Камерон

— Тебе не нравится? — Медленным движением он отвел в сторону ее гриву и прижался губами к плечу. — Твоя кожа такая гладкая…

— Мне нравятся волосы у тебя на груди. От этого ты кажешься таким мощным… и жестоким.

— Мощным и жестоким, — повторил он. — А какое впечатление производит на тебя то, что я выгляжу мощным и жестоким?

— Мне становится горячо, — заявила она, не колеблясь. — Горячо внутри, как будто я хочу потрогать твои волосы.

Сердце Джеймса чуть не остановилось. Этому нетронутому созданию от природы свойственны страсти, которые очень легко могут погубить его самого.

— Раз так, ты должна почувствовать их. — Со скоростью, на которую только был способен, он стянул рукав ее платья, а затем и весь наряд. — Подожди. — Он расправил и разложил одежду, не особенно, впрочем, беспокоясь, высохнет ли она.

Когда Джеймс обернулся, Селина сидела, глядя на него. Он стал перед ней:

— Раздвинь колени, Селина, чтобы я мог быть к тебе еще ближе. — Она послушалась, и он привлек ее лицо к своему обнаженному животу. — Целуй меня, моя сладкая. Дай почувствовать твои губы на моем теле.

Она громко застонала, снова и снова прижимаясь влажным ртом к его коже, затем подняла лицо:

— Я так делаю, Джеймс?

— Так, — прошептал он и положил ее раскрытые ладони себе на грудь. Она улыбнулась, погладила его нежно, нерешительно. Он весь напрягся. Нет, никогда еще у него не было подобной женщины! К его полному изумлению, Селина притянула его еще крепче к себе между раздвинутыми бедрами, слегка приподнявшись, сдернула с его плеч рубашку и стала жадно покрывать его грудь бесконечными поцелуями.

— У меня то же… снова то же ощущение, — пролепетала она растерянно.

— Какое ощущение? — Он упал на колени у нее между бедрами. — Селина, скажи мне.

— Это — горячая влажность. — Она отвернулась, но яркая пунцовая краска залила уже ее щеки. Джеймс мягко рассмеялся:

— Это же очень хорошо, моя золотая девочка. Очень и очень хорошо. Посмотри на меня, Селина. — Она грустно покачала головой. — Ну, пожалуйста.

Голова ее медленно повернулась. Не отрывая взгляда от ее глаз, он взял в рот указательный палец, не спеша вынул и, коснувшись ее напрягшегося соска, начал поглаживать.

— Джеймс! — закричала она, непроизвольно выгибая спину, лихорадочно дыша. — О, Джеймс! Этого не может быть… Ах, мне все равно.

— Что все равно? — Продолжая ласкать алчущий сосок, он увидел, как она закрыла глаза, и переместил ее бедра глубже на сиденье.

— Мне все равно — пусть я паду, — задохнулась Селина. — Я так хочу.

Сейчас и ему было все равно.

— Джеймс, я хочу…

— Чего ты хочешь? — Он-то твердо знал, что было нужно ему.

Открыв глаза, Селина нашла его указательный палец, взяла в рот, глубоко втянула. Потом палец оказался у нее на соске, и она начала водить его по кругу, как делал только что Джеймс.

— Вот, чего я хочу… Но, мне кажется, я не знаю всего, что хочу.

Что ж, он может подсказать. Джеймс устроился на противоположном сиденье и, увлекая Селину за собой, посадил ее верхом себе на бедра. Он одарил ее улыбкой, стараясь дышать спокойно.

— Ты мне нравишься такой, Селина. Какая радость — любоваться тобою.

Ее дрожащие ладони прошлись по его плечам, погладили шею, спустились на грудь, и она робко улыбнулась в ответ:

— А мне нравится смотреть на тебя. И я счастлива дарить тебе наслаждение. Это и есть то, что я обещала. Часть нашей сделки, не так ли?

Джеймс едва не пустился в опровержения. Но пусть это будет лишь частью договорных обязательств, так даже лучше. Она дочь врагов его отца. Из этого и надо исходить.

— Мы заключили хорошую сделку, Селина.

Совершенно беззащитная, доступная ему, она сидела у него на коленях с почти обнаженными нежными бедрами, белая кожа которых сияла между сорочкой и кружевными чулками. Джеймс прильнул с поцелуем к шее.

— Джеймс…

С жестоким отчаянием он заставил умолкнуть этот доверчивый голосок. Закрыв губами ее рот, он проник языком вглубь, водил его взад-вперед, пока она не приникла бессильно к его плечам. В безумном забытьи он жадными губами мучал ее рот и едва уловил, когда начал получать ответ на свои ласки.

Задыхаясь, она отстранилась, опустилась снова на его бедра в позу наездницы, закинула голову. Джеймс уже не мог больше вынести, что полушария ее налившихся грудей все еще были отделены от него прозрачной завесой сорочки. Уверенной рукой он развязал тонкую ленту.

— Джеймс, — произнесла она его имя, опуская руки и наблюдая, как он обнажает ее груди. Сладостные, до боли сладостные и нежные, они устремлялись навстречу его ласке.

— В тот раз… — Она прикрыла глаза. — Мне понравилось, как ты делал перед этим.

— И снова понравится. — Джеймс осторожно сжал зубами остро торчащий сосок, обвел языком вокруг и услышал, как она застонала от наслаждения. — Ты создана для этого, — выдохнул он ей прямо в пышную грудь.

Не отрывая прочно прижатого к ее груди лица, Джеймс обеими руками спустил чулки и провел ладонями по атласно-нежной внутренней стороне бедер.

— Держи меня за плечи, — повелел он, быстрым движением укладывая ее на спину вдоль сиденья. — Обними мою талию ногами.

— Зачем? — Голос звучал еле внятно, но был полон желания.

— Потому что я так хочу. И ты будешь хотеть этого. Таких, как ты, Селина, надо поискать. Ты женщина, созданная прежде всего для любви.

Срывая с девушки сорочку и расстегивая бриджи, он в угасающем вечернем свете увидел блеск ее затуманенных глаз и убедился: она не подозревает, что он в действительности предпринимает.

— Доверься мне, — сказал он, укладывая ее на спину. Ты не будешь разочарована. Это должен сделать я.

Прежде всего предстоит так крепко привязать ее к себе, чтобы ей никогда не захотелось освободиться от этих пут.

— Ты моя сладкая, — бормотал он, склоняясь над ней, покрывая бесчисленными жаркими поцелуями губы, груди, нежный округлый живот. — Нет слаще тебя, нет.

Его пальцы нашли себе занятие в лощинке, прикрытой треугольником волос. Он ласкал ее, прислушиваясь к нарастающим стонам, пока ее бедра не устремились к нему навстречу, переполненные жаждой наслаждения. Она вскрикивала в каком-то забытьи и, вцепившись пальцами ему в волосы, прижимала его к себе все теснее. Наконец он почувствовал неистовую судорогу всего ее тела и услышал слабый стон:

— Джеймс!..

— Тебе хорошо, моя любимая?

— Да, — вздохнула она. — О, да! А ты тоже ощущаешь блаженство, Джеймс?

— Почти, — сказал он. Встав над нею, он приспустил бриджи. — Еще чуть-чуть, и мне будет так хорошо, что мне позавидовал бы любой мужчина.

— Хорошо, — кивнула она, прерывисто дыша. — Скажи, что мне надо делать.

— Ничего, — коротко бросил он и начал свои действия. Ей был незнаком этот опыт, и она не знала, что он собирается совершить. — А теперь сожми ноги. Теснее.

Она выполнила его указание — и неожиданно замерла.

— Что… Что это, Джеймс?

— Не думай об этом, — произнес он с трудом. — Это часть мужской плоти, которая отвечает на зов, как отвечает определенная часть у женщины. — Держи ее между ногами, Селина. Умоляю, просто держи…

— А-ах! — Опустошенный, он упал на нее, приник к ней и лежал, тяжело дыша.

— Джеймс? — достиг его слуха вопрошающий, немного испуганный голос. — Это было так, как нужно?

— Да. — Он слишком устал, чтобы шевелиться и говорить.

— Надеюсь, теперь-то я погублена окончательно, не так ли?

Джеймс крепко зажмурился. Еще нет, сказал он про себя. И вообще думать об этом он сейчас не желает.

— Предоставь все мне, Селина. Не думай ни о чем. Тебе не стоит занимать себя такими вопросами.

— Джеймс! — Она коснулась его своей тонкой рукой, вгляделась в лицо при свете уличного фонаря.

— Тихо, Селина, — прошептал он, бережно приподняв ее голову, лежавшую у него на плече. Она уснула, едва их экипаж двинулся в обратный путь. — Ты скоро будешь дома.

— О Боже! — Она подобрала плед, в который Джеймс завернул ее до самого подбородка. — Какой ужас! Нам надо скорее привести себя в порядок.

Из-за того, что она моментально заснула, когда Вон Тель, получив условный сигнал, пригнал лошадей, и проспала всю дорогу, он не мог раньше позаботиться о ее внешнем виде. Одежда самого Джеймса была приведена в порядок и выглядела выше всяких подозрений. Теперь он с большой ловкостью помог Селине поправить чулки и сорочку, хотя она пыталась остановить его.

— Ты не должна испытывать неловкость передо мной, моя сладкая, — сказал он не без некоторой доли любования собой. — Помни, нет ничего, чего бы я не знал о тебе.

— Пожалуйста, не произноси такие вещи вслух, — мягко попросила Селина.

— Если ты так предпочитаешь, не буду. — Он поцеловал ее в кончик носа. — Вот тебе. Не думай больше об этом. Но не забывай — мы с тобой партнеры, которым предстоит выполнить некую миссию, и ты назначила меня своим повелителем и наставником.