Дневник 1905-1907 - Михаил Кузмин

7_____

Почти не помню сегодняшнего дня; денег нет; скучаю и изнываю, что давно не видел Муравьева. Вечером провожали Пр<окопия> Ст<епановича> в Москву; ничего не пишу, думается, что буду писать, когда получу деньги; во всяком случае, буду писать, когда нужно будет. М<ожет> б<ыть>, Гриша придет завтра без письма? вряд ли. Хотел сегодня же писать ему еще. Я как-то совсем позабыл, что в феврале мы можем уже получить деньги по делу. Подмерзает. Извозчик попался тульский, говорил: «Какая мясо». Милые Гриша, Александр.

8_____

Сегодня день посещений: еще с утра, когда фрейлейн ушла гулять с детьми, к ней приходил кавалер, к Хомякову какой-то поручик. И, стоя в ярко освещенной морозным солнцем детской, где читала Варя, я ясно слышал из соседней комнаты несколько гнусливый голос посетителя, развивающего радикальные идеи, и ответы Хомякова, будто из «Петра» или «Мировича»{128}: «По долгу службы, как офицер, как русский, я должен верить, я хочу верить, и я верю в справедливость этого». Было что-то поразительное, романтическое и чрезвычайное во всем этом, не знаю отчего. Пришла тетя; умер Кудрявцев, и тетя полна рассказов о смерти, похоронах и т. д. Сейчас после раннего обеда пришел неожиданно Гриша. Посидев немного, он пошел к земляку под Смольный, обещав зайти часов в 5. Выйдя в столовую, я застал там уже Писахова, приехавшего из Архангельска с козулями{129} и грубоватым художничаньем. Потом пришли чужие дамы справляться о Лидии Павловне, я пошел за покупками. Продавщ<ицу> на 8-й <Рождественской> зову<т> Полина Ивановна, а продавца — Александр Иваныч; они очень милы и легкомысленно светлы. Дома был уже откуда-то явившийся Браилко. Боба мне помогал накрывать на стол, и, когда Муравьев без звонка вдруг вошел в комнату, мальчик остался у нас, занимая Гришу разговорами и не хотя уходить. Мама с Сережей ушли к Адиной родне. Гриша все ссорился, и ревновал, и плакал, и бранился, говорил, что я его мучаю загадками и что он сейчас разорвет стихи про Александра Македонского, хотел уходить сейчас, но я наконец (все время, правда, дразня и подсмеиваясь) обозлился и сказал: «Ну, [парень,] слушай: если ты уйдешь, так надолго уйдешь». Он перестал кобяниться, стал спрашивать, есть ли во мне человечность, просил идти с ним в будущее воскресенье в Народный Дом и простился довольно нежно. У меня ушло пиво, и я подпалил полку свечкой, ребяты были на моем попечении, мы играли в блошки на орехи и рано легли спать без чая; ночью вставал отворять дверь фрейлейн.

9_____

Годовщина; кроме патрулей ничего особенного. Поехал было на похороны Кудрявцева, но, спутав конки, отправился на Загородный; новобранцы шли с песнями и свистом, было морозно и довольно ясно. Казаков приехал, но деньги частями, и раньше середы нет. Художники очень милы, толковали, как дети, об ужах, змеях, грозе, борьбе ежа с собакой, ловле налимов, раков. Трунов рассказывал об художнике Якоби, воспоминания юности, Толстикову его немка пишет: «Милый Ваня, извещаю, что у тебя родилась точка». К молодцам я тоже привык, все простые, ласковые и почтительные. Футин говорит, что он гулял в «музее», вместо «манеже». После обеда ходил к Ек<атерине> Аполл<оновне>, очень было мило. Смотрю веселее в будущее. Хомяковы уезжают. Вечером дома беседовал с Варей и Сережей и было уютно.

10_____

Был у Н. В. Чичерина; дома почему-то пришло на память гимназическое время и захотелось заниматься; я написал 2-й романс, которым очень доволен. Вечером были у Кудрявцевых; мне кажется, что тетя меня считает до некоторой степени женихом, и я покуда не особенно разубеждаю, думая, что это заставит тетю рьянее заняться нашим делом. В тете бездна житейской поэзии, как-то кажется необыкновенно милым именно с тетей что-нибудь делать, куда-нибудь отправляться, что-нибудь покупать, кушать. Она говорила, какие вкусные в Москву привозили в посту моченые яблоки, и мне стало жаль, что я еду не куда-ниб<удь> в Звенигород, а во Псков.

11_____

Денег Казаков дал очень мало, но лучше копейками, чем совсем не получить, только бы к воскресенью достаточно дал. Вечером была Тоня Кудрявцева. Написал романс. Когда же я начну действительно начинать, когда выиграем дело, что ли? Сережа достал мне Забелина: «Быт русских царей»{130}. Это книга, которую необходимо иметь при себе.

12_____

Все зябну; увлекался разборкой своего белья. После обеда приехал Нувель с «Крыльями». Он предложил их послать в «Руно», участвовать в «Факелах»{131}, познакомиться с Вяч. Ивановым и т. д. После Казакова был у «современников», сначала были певицы и было несносно в достаточной мере, но потом просто болтали, играли мои вещи; особенно понрав<ились> 3-я и 2-я «Москвы» и 1-й «Петербург» и последние вещи…[56]. Покровский говорил, что мною заинтересовались Компанейцев и старик Чернов, и звал заходить днем к Каратыгиным, в субботу.

13_____

Казаков возмутителен, он тянет, хнычет, притворствует; я проезжаюсь на извозчиках, а денег нет. Сегодня были полотеры, мою слабость зовут прекрасным именем Сысоя, хотя он меня перестает интересовать; в комнате все холоднее. Приехал Цветков из Москвы, но это — герой не моего романа. Была тетя и вечером Ек<атерина> Аполлоновна. Алексей доверенности не шлет. Неужели воскресенье не выгорит? Поправляю «Крылья». Неужели их примут?

14_____

На меня напало уныние от обилия предстоящих посещений, и стал вздыхать о келейности. Решил к Каратыгиным не ездить; был у нас Агафонов, но это даже чуть ли не подлежит суду. У меня страшно болела голова. Но иногда это даже ничего.

15_____

Чудное солнце, тепло. Поджидал Гришу. Сумерки с таким закатом всегда тянут куда-нибудь на простор, кого-нибудь видеть, вести медленные и интимные разговоры, мечтать. Мы надумали ехать к Костриц. Они несколько подкисли, но все-таки было приятно. На обратн<ом> пути шел густой снег, в конке ехала целая куча француженок, наполнявших вагон громким и свободным говором, потом влез какой-то тип, вроде спившегося художника или журналиста, говорящего также по-французски, и поднялся такой смех и крик, который редко, я думаю, слышали стены этого рыдвана для гаванск<их> чиновниц. Но было вообще весело. Я чуть ли не доволен, что Гриша не пришел? Но отчего же его не было, в самом деле?

16_____

Хотя я сказал Казакову: «Только вы меня и видели, если в воскресенье утром не пришлете 6-ти рублей», и он, конечно, не исполнил, но я был необыкновенно светел и пошел к ним с утра. Я люблю все-таки быть как своим в лавке, и если бы у Казаковых была менее кочевая обстановка, то не знаю, покинул ли бы я их. Это именно чады и домочадцы. В магазине стоял, облокотившись на прилавок, какой-то мужчина в пальто; поздоровавшись с Василием, я спросил, не Степан ли это там, в каморке, а он говорит: «Там-то Степан, а и это (указывая на мужчину) небезызвестный вам человек, неужели вы вашу симпатию не узнали?» Действительно, передо мною, по-прежнему улыбаясь, стоял Саша Броскин. 5 лет его не изменили, тот же рост, то же блистательное широкое лицо, светлые кудрявые волосы, те же необыкновенные, волнующие и странные глаза, как у Григория, как у Александра, какие бывают у близоруких от онанизма, сильно пьющих или балующих людей, расплывчатые и острые, мистические и извращенные, припухлые и впалые; у обычных распутников таких не бывает. Прибавились маленькие золотистые усики над все так же свежим и прекрасным ртом. И его плутовство, почти воровство у Казакова, его жизнь «кота», потом содержателя публичного дома, теперь тоже без дела, на счет женщин или жены-проститутки, его беспросыпное пьянство — казалось, прошло бесследно для этого белого, лучезарного, слегка только потолстевшего лица. Усмехаясь, как ни в чем не бывало он поздоровался и повел разговор, я же рассматривал его прямо, с удовольствием, рассеянно слушая его шуточки. Бывают же эдакие царевичи! Теперь я проще и прямее смотрю на лица, и многие мне кажутся гораздо доступнее и возможнее загореться страстью. Броскин почему-то показался мне совсем теперь доступным, и он все тревожно изредка бросал на меня взгляды, усмехаясь и ведя бойкий разговор. Он очень похож на Александра с Бассейной, но свежей и красивей, несмотря на свои 26 л<ет>. Одет франтом. Казаков привез много интересного и был, видимо, тронут, что я пришел и не ругаюсь и ему не нужно юлить и падать в обморок. Целый день я страшно весел. На концерт не пошел{132}.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});