Спасти мир в одиночку - Корецкий Данил Аркадьевич

Опытные Нойманн, Крайцнер и Шефер устроились в третьем ряду – видно отсюда не хуже, зато комья земли не летят в лицо, да и отлетевший обломок преломленного копья сюда не достанет. А главное – высшие слуги императора не хотят мозолить никому глаза: ведь у них цель не поглазеть на лихие схватки, а сделать свое дело, о котором догадываются немногие. За их спинами свисали на длинных наклонных древках большие красочные знамёна с гербами участников. Почти на каждом изображен хищный зверь или птица: оскалившиеся тигры, львы с крыльями, совы с мечами в лапах, орлы со стрелами в клюве, единороги, драконы и прочее устрашающее, часто существующее только в сказках зверье.

Напротив трибун для знати, с другой стороны ристалища, расположились зрители попроще. Они стояли разношерстной, теснящейся у ограждения толпой: слуги участников турнира, жители близлежащих сёл, приезжие торговцы. Позади толпы на широком поле раскинулись разноцветные шатры рыцарей, они образовали небольшой лагерь, хотя в былые годы занимали не меньше места, чем соседнее селение.

Удар колокола дал сигнал к началу очередной схватки. Не успел ещё затихающий звон металла смолкнуть, как топот копыт и несущиеся друг на друга всадники заставили забыть обо всем, кроме того, что сейчас произойдёт. Рыцари скачут каждый по своей стороне разделительного барьера, но их копья нацелены на противоположную сторону. На шлеме одного красный плюмаж, у другого – белый. Они стремительно сближаются. Из-под копыт коней летит пыль и комья земли, расстояние быстро сокращается… Закованные в металл фигуры лишены гибкости и не могут пригнуться к гриве, хотя в эти минуты очень хочется съёжиться, уменьшится в размерах, чтобы копье противника пронзило воздух…

Собственно, кроме воздуха, турнирные копья ничего пронзать и не могут: от них ждут лишь красивого удара и эффектного разрушения. Поэтому у них нет острия, вместо него – разлапистый трилистник из небольших тупых зубцов и, вдобавок, полое древко из хрупкой пихты, которое ломается при прямом ударе, что, впрочем, не всегда мешает выбить противника из седла. Хотя гарантий безопасности тут нет – столкновение на большой скорости, да ещё падение с высоты может закончиться тем же самым, что и удар боевым копьем. Потому над ристалищем всегда кружат вечно голодные вороны, потому с таким напряжением следят за происходящим сотни глаз – прекрасных дам и благородных мужей на трибунах, простого люда, толпящегося у ограды, и особо важных гостей специальной ложи, с коврами и подушками на сиденьях и развевающимися знаменами позади.

Стремительная скачка достигла кульминации – рыцари сшиблись! Копье латника с красным плюмажем угодило точно в центр щита соперника – и разлетелось в щепки, а «белый плюмаж», хотя и уперся в стремена, но все же со звоном и грохотом упал на разрыхленную десятками копыт поверхность ристалища. Его же копье только скользнуло по щиту противника, который хотя и сильно покачнулся, но удержался в седле.

В настоящем бою или смертельном поединке он бы спешился и добил повергнутого противника. Но при обычном турнире падение заканчивает состязание – герольды протрубили победу, и «красный плюмаж» подъехал к украшенной ложе, где открыл лицо и получил от сидящего в первом ряду церемониймейстера тугой кошелёк с призовым вознаграждением. Ему рукоплескали дамы и поощрительно улыбались важные господа, которых он не знал, но об их высоком положении мог судить по дорогим доспехам, в которых они находились в соответствии с ритуалами и обычаями рыцарских игрищ, только, естественно, со снятыми шлемами.

Специально прибывшие из Вены Нойманн, Шефер и Крайцнер, подчиненные которого затерялись в толпе и ждали команды для того, чтобы схватить разыскиваемого столько лет изменника, прибыли вовсе не из-за турнира. Начальник Тайной стражи решил арестовать Кёнига наглядно и эффектно – после того, как тот скрестит копья с соперником.

Курт Шефер, хотя и не был сторонником помпезности в конспиративной деятельности своего ведомства, возражать герцогу не мог. Он завершил розыск и теперь расслабленно сидел на мягких подушках и вдыхал запах свежего дерева, отмечая, что запахи новых трибун и нового эшафота, несмотря на схожесть, отличаются коренным образом. Но сейчас ему не хотелось думать о чем-то сложном, он просто смотрел турнир и ждал развязки поиска, который растянулся более, чем на десять лет. Время тянулось медленно. Кройцман и Нойманн беседовали о чем-то своем, и Курт краем уха прислушивался к их разговору.

– Раньше на турниры съезжалось вдвое больше бойцов, а зрителей – со всей Европы, – говорил Нойманн. – Это было событие, о котором вспоминали годами… И поединки были другими – конные схватывались на копьях, потом, если на ногах стоят, – мечами или секирами рубились… Да как! Всё по-настоящему, почти в полную силу. Старались показать выездку, владение копьем, мастерство фехтования… А сейчас как-то так, пожиже… Проскакали, столкнулись, кто не упал – получил приз… Вырождается рыцарство, вот оно как!

Поверженный «белый плюмаж» с трудом поднялся на ноги и, поддерживаемый слугами, медленно направился к своему шатру. Для него турнир бесславно закончился. А новые участники готовились к схваткам и выходили на исходные позиции, еще не зная, какой исход приготовил им рок. Соревнования продолжались, в крутящейся карусели схваток судьба отдельного участника никого не интересовала. Хотя из этого правила имелось и исключение. Звали это исключение Кёниг, он должен был участвовать в третьей схватке.

– Так что, выходит, сарацины нас все же победили? – недоуменно спросил Крайцнер.

– Нет, не сарацины! – покачал головой Нойманн. – Аркебузы… Рыцарь несколько лет готовится к будущей службе императору: фехтованию на мечах учится, выездке, доспехи заказывает, оружие… Затратил массу сил, времени, денег, наконец, занял свое место в полку, а какой-нибудь смерд, не умеющий даже толком пасти свиней, пальнул из ружья ему в живот, пробил миланскую сталь – и отправил рыцаря на тот свет!

– Это да! – кивнул Крайцнер. – Мы этим аркебузерам всегда пальцы отрубали…

– Отрубанием пальцев рыцарства не спасешь! – буркнул Нойманн. – Похоже, заканчивается наше время…

– А ведь верно! Раз доспехи от пули не защищают – значит, они не нужны. Но тогда и меч не нужен, его вытесняет шпага, совершенно меняется техника фехтования и тактика боя, появляются другие требования и к солдатам, и к командирам!

– Вот то-то и оно!

Шефер особо не вникал в смысл разговора. Он осматривался по сторонам и думал о своем. За прошедшие дни здесь многое изменилось. На зелёном поле были разбиты уже пятнадцать ярких шатров, в отдалении стояли полукругом телеги с имуществом рыцарей, там же, в невзрачных палатках, жили их слуги. И действительно, участников было меньше, чем в былые годы. Может, начальники и правду говорят, что рыцарству конец?

Следующая схватка закончилась ничьей: оба всадника сломали копья, но остались в седлах, приза никто не получил. Во второй, без особого блеска, выиграл рыцарь из Германии: он не сбил противника с коня, но заставил выронить копье. Трибуны откликнулись на такую победу неодобрительными криками и улюлюканьем, немцу тоже решили не присуждать вознаграждения.

Третья пара сразу привлекла внимание не только тех, кто ждал именно ее, но и всех зрителей – нечасто бывает, когда участник выступает анонимно: за этим всегда прячется какая-то тайна… «Безымянный» на белом скакуне, в черной матовой броне и с белым жеребцом, вздыбленном на черном щите, выглядел грозно и устрашающе, даже зрительно он казался больше, чем его противник на гнедом коне и в сверкающих на солнце полированных доспехах. Соперники, ощетинившись копьями, замерли на своих местах в ожидании сигнала. Шум на трибунах стих.

Ударил колокол, и всадники, сорвавшись с мест, понеслись навстречу друг другу. Они отчаянно пришпоривали коней, уверенно управляли ими и умело закрывались щитами. Видно было, что оба опытные воины и исход схватки будет зависеть от удачи каждого и воли провидения. Опытные зрители склонны были ожидать ничейного результата: не было сомнений, что каждый правильно поразит щит противника. Но когда до столкновения оставалось несколько метров, «Безымянный» вдруг поднял копье, нацелив его в голову соперника! Это было столь же неожиданно, сколь и удивительно – опытные зрители знали: одно дело попасть на скаку в щит или корпус противника, и совсем другое – угодить в шлем! Конечно, если замысел удастся, то соперник неминуемо будет повержен, но в случае промаха сам потеряешь равновесие и кувыркнешься с коня!