Алексей Федорович Лосев. Раписи бесед - Алексей Лосев

Мандельштам погиб в этих советских хлябях. Его замучили и выслали. Замечательный был поэт.

А. Ф. слушает по «Голосу Америки» Солженицына.

Там есть комментатор Гольдберг, так он иронические выражения не употребляет. Наверное, это ценят. Он с уважением, даже с подхалимством говорит о советских руководителях.

В «Августе Четырнадцатого» Самсонов генерал не знает, какие у него части, где расположены[85].

Горлов ли секретарь у Солженицына?

Геннадий Николаевич Поспелов[86].

1. 9. 1971. В журнале «Вера и разум» была статья, посвященная символу. Этот журнал выходил с 1883 по 1917 годы. Там в 1893 или в 1892 году был издан указатель ко всем статьям за предыдущие годы. А потом, за последние 23 года?

А. Ф. говорит об участниках издания Платона. Всё-таки Аверинцев не философ. Хотя всё-таки он так, более или менее. Васильева из них знающая. Но самый знающий там, по-моему, будешь ты. Самого знающего человека не пригласили. — С Кессиди мы были даже приятели. Потом он начал на меня обижаться. Что я унижаю его нацию. Он расхолодился ко мне. — Утченко человек очень знающий в истории, но в языке — не знаю как… Даже Аверинцеву там ведь не очень под силу. Ему приходится потрудиться. Тем более что Аверинцев, он ведь с завихрением. И Васильева тоже с завихрением. Они стараются всё по-новому переделать. У Васильевой очень самомнение заметно, напор большой. Она, конечно, окончила классическое отделение хорошо, написала диссертацию. Но ее в узде надо держать. — Ойзерман вообще ничего не знает. Его вовсе нельзя принимать во внимание. — Васильева очень борзая. Издательству она доставила много лишней работы. И то перевод вышел не на высоте. Кессиди так просто ляпает. Он уж к этому привык.

Аверинцев в четырехтомнике Платона перевел «Тимея». Отсебятины много. Ведь он тоже модернист и декадент. Мне и Сесиль Яковлевне Шейнман пришлось сплошь всё переделать. Она человек упорный, негибкий, но у нее есть одно достоинство, она знает язык. У нее была диссертация по Аристофану. Все трудные места она обсуждала со мной. У Аверинцева в переводе «Тимея» столько отсебятины, что что граничит с ошибками. Он путал γίγνομαι и γεννάω — γίγνομαι становлюсь, γεννάω порождаю. Что из того, что если соблюдать это различение, то у Платона появляется противоречие? Пусть! Я в статье по "Тимею» на все эти противоречия указал. У Платона единобожие уже носилось в воздухе. Сократ, Платон, Аристотель были монотеисты. У Платона противоречия? Ну и что? Кант полон противоречий. Аверинцев сам понял потом, что загнул. Он ведь по-настоящему знает только Фрейда да Юнга.

Утченко вообще этого ничего не знает. У него несколько диссертаций. Человек, конечно, очень почтенный, умеренный, не зазнайка… Умеет лавировать между вульгаризмом и модернизмом.

Переводить Аристотеля трудно. Я, например, переводил 13 и 14 главы «Метафизики». Сейчас смотрю и думаю: как я скверно переводил! Не знал того, что знаю сейчас. Много неточностей.

Аверинцев заведующий византийским отделом в Институте мировой литературы. Но ведь в Византии язык совсем другой. За Фому Аквинского он берется, за всё берется. Единственно только не может справиться с немецким идеализмом. Да и за него тоже брался. Но ведь «Философия искусства» Шеллинга трактат страшно трудный. Я свои первые переводы ценю очень низко. Сейчас бы я совсем иначе переводил всё. Аверинцев на меня за мои замечания обижаться не может. А то, что он берется за разнообразные вещи, — не хвалю. «Тем, что интересно, я и занимаюсь…» Но надо ведь ограничить себя[87].

О Плутархе его диссертация приличная. Наверное, и «Метафизику» переведет не худо. Кубицкий дул «Метафизику» с Росса. Я в своей рецензии пишу: «Александр Александрович Кубицкий в большой зависимости от Росса». Но тут можно только похвалить. Было бы хуже, если бы мы сами стали тексты менять. Мы же живем на задворках, нас никто не признает, и мы никого не признаем. Сесиль дотошная и узкая, но зато она уже грубых ошибок не делает.

Теперь надо будет готовить Секста Эмпирика, это 31 печатный лист. Костюченко сказал, «будем очень заниматься».

Заглянем с тобой в Гринбаума, «Язык Пиндара с диалектологической и географической точки зрения»[88]. Гринбаум кончил Варшавский университет еще когда Польша была буржуазная, а не советская. Гринбаум единственный лингвист, работающий на греческом материале. Белецкий Андрей Александрович тоже, но он вялый… Гринбаум ученик Куманецкого.

21. 8. 1971. Важно вообще соотношение искусства с другими искусствами. Что говорит Отто Вальцель («Проблема формы в поэзии», Санкт-Петербург) о стиле и влиянии одного искусства на другое? Посмотри его «Стиль барокко в литературе» (в сборнике «Памяти П. Н. Сакулина», М. 1931). Изучи и сделай существенные цитаты.

Его же «Импрессионизм и экспрессионизм» (Петроград 1922)[89], посмотри определения их, есть ли литература. Если и другие искусства, то то взять шире.

Сакулин, «Теория литературных стилей». И Вальцеля «Gehalt mid Gestalt im Kunstwerk des Dichters». Нужно общее определение художественного стиля в литературе. Потом Zwischenerhellung, перекрестное освещение с солидными примерами с точки зрения других искусств стилей барокко, готического, романского. Есть ли классификация стилей (Ренессанс, барокко, рококо, классицизм). Если не классификация, то хоть история. Потом, Вальцель ученик Вёльфлин и Может быть, Вёльфлина посмотреть?

Osgood, «Style in language». Там говорится о машинной обработке текста для выявления стиля. Надо посмотреть, как вообще лингвисты оперируют машиной. Как технически оперировать со стилем и ч то такое стиль в техническом аспекте. Какие операции производятся вообще с языком. Места о поэтическом языке законспектировать, и in гь из поэтического раздела цитаты.

Мы встретились случайно, в глубине космической жизни…

Ruche, изучает метапсихологические явления, metapsychique.

Я физиолог, он говорит, рассмотрю любую самую дурацкую теорию, но только не бессмертие души. Я же не виноват, что душа устроена как фотографическая пластинка. Если я вижу, что столик у спиритов вертится, я должен констатировать факт. Что столик у них вертится, я знаю. Появляются фигуры человека, другие явления, которые фото не берет. Я объясняю это физиологией».

Рим пошел в навоз. Принцип механический.

Квантовая теория. Дирак, Гейзенберг, Резерфорд — они на этом основании религию защищают. Конечно, дурак Рассел ничего такого не признает. Футбол, религия, для него всё одно. Дурак. А Гейзенберг председатель международной комиссии по атомной энергии, знает больше нас и больше Рассела.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});