Главбух и полцарства в придачу - Дарья Донцова

– Может, не стоит так остро реагировать на ситуацию, – улыбнулась я, – вполне вероятно, что Розе Михайловне просто хочется жить в доме, построенном в начале двадцатого века. Многие из «новых русских» стесняются своего рабоче-крестьянского происхождения, они специально приобретают апартаменты в старых домах, а потом рассказывают всем, что живут в квартире предков.

– Быдло, – фыркнула Лена, – и Роза точь-в-точь такая, тут вы в цель попали! Только никогда ей в этой квартире не жить. Знаете, почему я вас позвала?

– Пока нет.

– Заплачу вам хорошую сумму. Сколько Роза пообещала, в случае если вы найдете Машу?

– Вообще-то такую информацию не принято разглашать.

– Ладно, – махнула рукой Лена, – храните свою тайну хоть до смерти. Я могу дать вам три тысячи, долларов, разумеется.

– За какую услугу?

– Скажете Розе, что Маша умерла. А на самом деле не станете разыскивать девочку.

– Вы знаете, где она?

– Нет, конечно. Только предполагаю.

– Назовите мне адрес.

– Еще чего! Чтобы Лизка в могиле перевернулась! – возмутилась Лена. – И потом, скорей всего, я ошибаюсь.

– Вашей подруге, наверное, станет спокойней на том свете, если она узнает, что Машенька не по посторонним людям мается, а проживает с родной бабушкой.

Лена хлопнула кулаком по столу. Маленькие кофейные чашечки подпрыгнули на блюдечках.

– Да вы ничего не знаете! – в сердцах воскликнула она.

– О чем? – растерялась я.

– Обо всем, – не успокаивалась Лена, – ладно, сейчас кой-что вам расскажу, а потом подумаем, как заставить Розку поверить в то, что Маша умерла. И вы мне должны будете помочь. Может, нам снять на фото чью-нибудь могилу, поставить там крестик с надписью: «Маша Попова» – и показать Розке? Пусть думает, что внучка скончалась от… от… от дифтерита. Говорят, это жуткая болезнь, от нее до сих пор дети погибают.

– Господи, какой вы ужас говорите! Подобные вещи даже страшно произносить.

– Вы меня послушайте, – рявкнула Лена, – а потом уж решайте, где настоящий ужас!

Я стала вертеть в руках хрупкую, похожую на наперсток чашечку, а Лена с жаром принялась за рассказ.

Розу она в свое время часто видела у бабушки. Но портниха совершенно не интересовала Лену. Девочке одежду не шили. Впрочем, нет, в младших классах Лена изображала на каждый Новый год снежинку. Карнавальные костюмы в те времена не продавались, и Роза мастерила белые платьица, обильно обсыпанные блестящими стразами, но, когда Лена перешла в пятый класс, необходимость в таких нарядах отпала.

Чем старше становилась Лена, тем большую антипатию испытывала к портнихе. Роза казалась ей неискренней, слишком улыбчивой и до приторности вежливой. Было видно, что она изо всех сил старается понравиться не только хозяевам, но и прислуге. Портниха демонстративно смеялась над глупыми анекдотами, которые обожал рассказывать шофер Марковых, и бесплатно кроила платья для их домработницы.

Однажды она привела с собой девочку, ровесницу Лены, и сказала:

– Знакомься, Леночка, это моя дочь Лиза, ей хочется с тобой дружить!

– А мне с ней нет, – ответила Лена и ушла к себе.

Но уже через пару мгновений девочке стало стыдно, и она пошла к бабушке.

Роза ползала на коленях, подшивая подол нового платья. Лиза тихо сидела в углу.

– У тебя есть кукольный дом? – спросила Лена.

– Нет, – робко ответила та.

– Пошли, мой покажу, – предложила Леночка.

С тех пор Роза стала каждый раз приводить с собой дочку. Нельзя сказать, что девочки испытывали огромную радость от общения друг с другом, но играли вместе без скандалов и рева.

Потом бабушка скончалась, и Роза с Лизой исчезли из жизни Лены.

Пролетели годы, Леночка поступила в институт. Как-то в конце сентября к ней подошла тоненькая девочка и спросила:

– Ты меня помнишь? Я Лиза Марченко. Моя мама, Роза Михайловна, работала у вас портнихой. Сразу тебя узнала, хоть и не один год прошел.

На Лену мигом нахлынули воспоминания о счастливом детстве, о тех днях, когда были живы ее родители и бабушка, о беззаботном, благополучном, сытом времени, когда не приходилось думать о том, как заработать себе на кусок хлеба. Воспоминания эти были такими горько-сладкими, что Леночка, не сумев сдержать порыва, бросилась к Лизе на шею.

Отношения возобновились, более того, они стали крепкими, доверительными, очень близкими. И скоро Лена поняла: Лизе живется дома совсем не весело. Честно говоря, Леночка никак не могла взять в толк, ну зачем Роза Михайловна произвела на свет троих детей. Ни Лиза, ни Нина, ни Сережа совершенно не интересовали мать. Бывшая швея теперь рулила серьезным бизнесом. Дело отнимало у нее все время, домашние заботы были возложены на бабушку Сирену Львовну.

Лене было не слишком приятно видеть Розу. Только не подумайте, что бывшая бабушкина портниха принимала внучку своей заказчицы с кривым лицом. Совсем напротив. Роза Михайловна была сама любезность. Она ахала и охала, узнав, сколько испытаний выпало на долю Леночки, ставшей в юном возрасте круглой сиротой. Роза с выражением самого полного сочувствия на лице предложила ей сшить совершенно бесплатно, в качестве, так сказать, гуманитарной помощи, пару юбочек. Но чем приветливее улыбалась удачливая портниха, тем яснее становилось Лене: Роза просто радуется тому, что внучка бывшей заказчицы сейчас под конем. Наверное, Роза Михайловна чувствовала себя униженной, ползая с булавками в зубах перед дамами, шившими вечерние наряды. Вот поэтому сейчас она и пытается показать Лене ее место.

По счастью, Роза Михайловна нечасто приходила домой раньше полуночи, и Лена благополучно избегала встреч с ней. Вот Сирена Львовна была другой. Леночка никогда не чувствовала себя около нее униженной.

Потом с Леной случилась неприятность. Студенты поручили ей купить подарок к юбилею ректора института. Купюры собирали со всех групп, и в результате в руках у первокурсницы Марковой оказалась огромная сумма – тысяча долларов.

– Ступай в ГУМ, – посоветовали ей однокашники, – и возьми там дорогую авторучку.

Леночка отправилась выполнять поручение, выбрала необходимую вещь, подошла к кассе, стала рыться в сумочке и поняла, что ее обворовали.

В полной прострации она приехала к Лизе и свалилась с рыданиями на диван. Подруга стала засыпать ее вопросами, и в конце концов Лена рассказала ей все.

– Что теперь делать? – захлебывалась плачем несчастная. – Такие деньжищи!

Лиза убежала и вернулась с Сиреной Львовной.

– Прекрати истерику, – сердито сказала старуха, – от твоих воплей деньги не вернутся. Неси-ка лучше свою сумку, давай еще раз проверим все щели, они могли попасть за подкладку.

– Я вытрясла все, – колотилась как в лихорадке Лена.

– Тащи сюда ридикюль, – не дрогнула Сирена Львовна, – всяко случается.

– Ты лежи, – подхватилась Лиза, – я сама принесу.

Через мгновение на диване появилась сумочка из кожзама.

– Позволь мне посмотреть? – с церемонной вежливостью попросила Сирена Львовна.

– Хоть на кусочки ее разрежьте, ничего там не найдете, – прошептала еле живая от переживаний Лена.

Старуха молча расстегнула «молнию» и принялась выкладывать на плед всякие мелочи: пудреницу, расческу, коробочку с мятными конфетками, губную помаду, пачку сигарет, копеечную зажигалку…

Увидав последние вещи, Сирена Львовна укоризненно покачала головой:

– Курить вредно, пообещай немедленно, что бросишь это занятие.

Лена пропустила мимо ушей справедливое замечание. После произошедшей неприятности, даже катастрофы, она не собиралась вступать в дискуссию на тему о здоровом образе жизни.

Сирена Львовна вдруг улыбнулась.

– А это что?

Лена уставилась на пачку зеленых купюр.

– Деньги! – завопила Лиза. – Бабусенька, где ты их нашла?

Продолжая улыбаться, Сирена Львовна показала распоротый шов.

– Так я и знала, что в подкладке прореха есть, – сказала она, – сама сколько раз таким образом деньги «теряла».

– Ну здорово! – суетилась Лиза. – Классно. Вот видишь, а ты рыдала!

– Да уж, – покачала головой Сирена Львовна, – тебе, Елена, следует посмотреть на себя критическим взглядом. Курение – скверная привычка. И наведи порядок в сумке, зашей подкладку.

Обалдевшая от счастья Лена отправилась домой. Сидя на кухне, она стала разглядывать вновь обретенные доллары и сразу заподозрила неладное. Во-первых, как уже говорилось выше, купюры собирали по всем группам, и они были разного достоинства. Сейчас же перед Леной лежали одни стодолларовые бумажки. Во-вторых, она отлично помнила, что пачка была перехвачена двумя резинками: красной и синей. Сейчас же стопку дензнаков скрепляла светло-желтая. Было только одно объяснение странной метаморфозы, и Леночка поехала назад, к Сирене Львовне.

Старуха выслушала ее и спокойно ответила:

– Я не понимаю, как только подобная чепуха могла взбрести тебе в голову. Я простая пенсионерка, где, по-твоему, могу взять такую большую сумму? Кстати, имей я тысячу лишних долларов, никогда не стала бы тратить их на тебя. Естественно, деньги достались бы Лизе.