Мокруха - Марк Смит

– Эксакто!

– И знаешь, что в этой истории самое лучшее?

– Что?

– Все это истинная правда!

– Эксакто, Роберто! Никогда не следует врать!

– Я мог бы спокойно провериться на детекторе лжи!

– Эксактаменте!

Боб посмотрел в окно на пробегающие мимо бесконечные торговые ряды и стоянки автомагазинов – обычный пейзаж Долины.

– Не хочешь притормозить у «Старбакса»? Я бы сейчас не отказался от стаканчика кофе с молоком!

Фелисия пила кофе и смотрела телевизор, сидя в кровати в своей комнате в мотеле. После душа с обильным количеством бесплатного увлажняющего лосьона и восстанавливающего шампуня ее тело было закутано в чистые полотенца, а волосы душистые и мягкие. Она нежилась в постели, то и дело сладко потягиваясь и чувствуя себя очень, очень хорошо. Зная, что гостиничный номер оплачен до полудня, Фелисия никуда не спешила, а просто откинулась на подушки, наслаждалась простором и уютом огромной кровати, прохладой, веющей от едва слышно жужжащего кондиционера, и комфортным ощущением того, что может смело посещать туалет, прошедший должную санитарную обработку. Вот это настоящая жизнь!

Она думала о Роберто. Татуировка со своим именем у него на руке попалась ей на глаза только сегодня утром, когда они вместе принимали душ. Это открытие настолько потрясло ее, что из чувства признательности Фелисия тут же, не сходя с места, угостила его сеансом головокружительного орального секса. Теперь она вспоминала свои колени на кафельном полу с полосками шершавого материала, устремленные на нее потоки горячей воды, его лицо вверху, затуманенное завесой пара, его стоны, звонко отражающиеся от голых стен ванной комнаты. Ей было приятно, что, занимаясь с ним этим, казалось бы, грязным сексом, она ощущала себя чистой и просветленной.

Когда на тридцать четвертом канале стали передавать нотисиас, в ее сердце зародилось новое чувство. Первым инстинктивным желанием Фелисии было гнать его прочь. Чувство чудесное, слов нет, но в то же время пугающее. Ей слишком дороги либертад и независимость. Ведь дай этому чувству волю, и ее личная вида окажется под угрозой! А потому она постаралась не замечать его, оттеснить в самый дальний уголочек своей души. Чтобы отвлечься, Фелисия занялась ногтями – подровняла пилочкой, обновила слой лака.

На какое-то время это помогло, но затем в ее сознании вдруг всплыл образ Роберто, нежно целующего ее в лодыжку. Она поймала себя на том, что снова думает о нем. Вспоминает запах его кожи, вкус рта. Он здорово умеет целоваться, и член у него большой и красивый! Но его глаза волновали ее больше всего. Они покоряли ее силой истины и любви – такими изображают на картинах глаза Иисуса. Они преисполнены веры и преданности. Но любовь и преданность Роберто не предназначены всем грешникам на свете, он дарит их одной лишь Фелисии.

До сих пор она никого не любила. Ни разу. Конечно, многие мужчины уверяли Фелисию, что любят ее, но, переспав с ней, теряли весь свой пыл. Со временем ее сердце зачерствело и привыкло к этому. Теперь, когда ей говорили о любви, она не только не верила, но просто пропускала признание мимо ушей. Роберто ни разу не произнес слова «люблю». В этом не было необходимости.

Чем больше Фелисия думала о Роберто, тем сильнее становилось проснувшееся в ней чувство. Наконец, оно выросло до таких размеров и могущества, что ей оказалось просто не под силу бороться с ним. И Фелисия уступила. Она отдалась ему, и это чувство поглотило ее сладостной волной, встревожило, напугало. Потому что в нем кипела жизнь, энергия, мощь. Оно способно причинить ей боль. Может глубоко поранить ее сердце. Может изменить ее к лучшему или, наоборот, втоптать в грязь. Но сопротивляться ему было уже поздно. Слишком велика радость ощущать, что ты энаморада!

Дон сидел на кухне, пил кофе и задумчиво водил пальцем по узорам на желтой пластиковой поверхности стола. Мора в толстом махровом халате намазывала маслом гренки. Она протянула один Дону.

– Ты правда не хочешь есть?

Дон отрицательно покачал головой.

– Мне пора.

Мора села за стол с бутербродом в руке. Повисло неловкое молчание, преисполненное нерешительности и боязни заговорить первым.

– Мы увидимся снова?

Дон облегченно перевел дух. Он страшился задать тот же вопрос из опасения получить отказ. Мора без колебаний сделала это за него. Она ничего не боялась, и оттого нравилась Дону еще больше. У нее не имелось привычки кокетничать или лукавить. Если ей хотелось чего-то, она спрашивала напрямик. Такое качество в женщине стало для него приятным открытием.

– Мне бы очень хотелось.

Мора улыбнулась, уступая Дону инициативу.

– Давай встретимся сегодня вечером? Если ты не слишком занята.

– Хочешь, я приготовлю что-нибудь на ужин?

Дон дотянулся через стол до ее пальцев и нежно пожал.

– Меня устраивает любая программа.

Мора улыбнулась.

– Тогда договорились, ужинаем у меня!

Дон допил кофе и встал из-за стола.

– Извини, что я вмешиваю работу, но если объявится твой приятель, не могла бы ты позвонить мне?

– А можно я позвоню тебе просто так?

Дон улыбнулся.

– Несомненно!

Дон похлопал себя по бокам, нащупывая пистолет, полицейский значок и прочие служебные атрибуты. Убедившись, что все на месте, он подошел к Море и поцеловал ее. Она подержала его в своих объятиях, погладив по спине и игриво ущипнув за ягодицу. На мгновение ее рука остановилась на кобуре с револьвером, после чего Мора отстранилась.

– Увидимся вечером!

Норберто и Мартин сидели за одним из отделенных перегородками столиков в ресторане «У Дэнни». Норберто – голодный, измученный, и совершенно аготадо– злился, что ему пришлось всю ночь батрачить, будто простому долбанному кампесино. Говорить не хотелось, особенно по-английски. Когда Норберто сильно уставал, напивался или заболевал, то совершенно терял способность аблар эн инглес. Она вдруг куда-то испарялась. Мартин принадлежал к числу грингос, которые самонадеянно считают себя знатоками испанского языка. Они говорят по-испански громко и уверенно, владея набором слов и грамматикой на уровне первоклашки. Норберто университетов не кончал и не претендовал на отличное знание родного языка, но ему было противно слушать, как грингос коверкают речь и путают глагольные времена.

Поэтому Норберто сейчас предпочитал ничего не говорить. Он молча окунул бумажную салфетку в стакан с водой и стал вытирать ею припорошенное пылью лицо. Напротив обкурившийся Мартин с тупой, блаженной улыбкой уставился в окно. Норберто смотрел на него и думал, какой же все-таки марикон этот гринго! В какой-то момент там, в пустыне, он даже хотел пристрелить Мартина и закопать его вместе с толстяком, но, как нарочно, места в яме едва хватило на одного, а вырыть ее глубже у Норберто уже не было сил.

Конечно, Мартин парень башковитый, но ленивый. Флохо! А раз ленивый, значит, ненадежный. Лентяй того и гляди, проспит что-то важное. Надо присматривать за Мартином, иначе наследит и подставит его. Потому что по следу неизбежно выйдут на Норберто, если не лас-плакас, то Эстеван. Норберто не понимал, как так получается, но стоит тебе оставить после себя хоть тоненькую ниточку, по ней обязательно распутают любое твое башлевое дело. Вот почему Карлос Вила расстался с жизнью.

Норберто выпил свой кофе, потом воду – очень хотелось пить. И есть тоже, и вообще – настроение паршивое!

Мартин тоже проголодался, только не из-за физической нагрузки, а после обильного перекура. Правда, он помог Норберто сбросить труп в яму и даже засыпать землей. Но, вообше-то, подобное занятие не для него. Всю грязную работу должны выполнять… мексиканцы (при этой дерзкой мысли Мартину пришлось одернуть самого себя). А у него есть университетский диплом. Его дело работать мозгами, а не гнуть спину. Нравится вам или нет, но так устроена жизнь.

И как бы ни обижался на него Норберто – а Мартин прекрасно видел, что тот злится – но он действительно работал по-своему. Думал. Планировал. Предвидел возможные последствия. Пусть он не рыл яму, зато напряг мозговые извилины и позаботился о том, чтобы никто не принял горку свежей земли за могилу посреди пустыни. Его осенила великолепная идея разжечь сверху костер, будто кто-то выезжал сюда на пикник.

Однако Норберто не сумел оценить гениальности этой находки. Мартин безрезультатно убеждал его с полчаса, пока солнце не появилось из-за горизонта. Он и не подозревал, что Норберто такой упертый. Может, не стоило посвящать его в свои планы? Впрочем, в тупости Норберто есть и преимущества. Не решится строить козни против Мартина. Мартин нужен ему не только, чтобы осуществить задуманное, но руководить бизнесом после того, как будут устранены Эстеван и Амадо. Отмороженность Норберто служит для Мартина своеобразной профессиональной страховкой.