Кольцо предназначения - Наталия Ломовская

– Я с тобой сяду, хорошо?

– Хорошо, – делано-равнодушно пожал плечами Алексей, хотя сердце у него екнуло. Неужели правда ахала мать, что он постройнел и возмужал за лето, если уж признанная красотка Ерошкина обратила на него внимание?

Люба не нравилась Алексею. Преждевременно созревшая девица втискивала развитые формы в узкое и короткое школьное платьице, сооружала на голове «воронье гнездо», яростно начесывая жидковатые пряди, а чтобы учителя не возмущались внешностью председателя совета дружины – цепляла на макушку синтетический пышный бант. Выглядело это глупо, глупым казалось и лицо Ерошкиной, похожее на холодную котлету, которой фантазия неведомого Пигмалиона придала форму красивого девичьего лица. Она казалась – да и была! – весьма ограниченной особой, лицемеркой и нахалкой. Но если она сама подошла – не гнать же ее теперь! Впрочем, что-то в ней есть...

Пробуждающийся интерес к противоположному полу скоро примирил Алексея с внешностью и характером новой подружки. Да и она старалась повернуться к избраннику лучшей своей стороной, демонстрировала не напор и хамоватость, а нежность и деликатность, разговаривала теперь с окружающими ласковым голоском, обогатила арсенал скромными ужимками и вообще «очень переменилась», как шептались учителя. Вот ведь что любовь с людьми-то делает!

Итак, отношения Алексея Быкова и Любочки Ерошкиной оказались повсеместно признанными. Она уже приходила к своему избраннику домой и пила чай с его мамой, помогала ему писать «правильные» сочинения, он решал за нее контрольные по алгебре и провожал из школы домой. «Главного» между ними пока еще не было, хотя целовались и обжимались они до головокружения, места и времени не выбирая. Впрочем, это только у Быкова голова кружилась, Любочка же оставалась трезва и хладнокровна. Она не была новичком в любовных делах. Во-первых, ее сердце давно и прочно принадлежало Кольке Лобанову, оболтусу с соседнего двора. Но Колька ушел в армию, и хоть приказал ждать, ясно было – толку из него не выйдет даже после армии, он не пара для разумной девушки. Во-вторых, у Любы имелся еще пожилой друг, любитель незрелых плодов, человек небедный, щедрый и ласковый, с автомобилем и дачей. Но вот беда – он был давно и прочно женат...

Так что Любе – все карты в руки, и решила она взять на себя инициативу в новогоднюю ночь – самое время для чудес! Молодежь собралась у Любы дома. Ее мама отдыхала в санатории, плацдарм был свободен. Она нарочно не стала приглашать шумной компании – так, две подружки-соседки. Посмотрели «Голубой огонек» до часу и разошлись по домам спать. А парочка, слегка подогретая бутылкой плохого шампанского, кинулась друг другу в объятия.

«Когда восторги любовной пары утихли», как писал Дюма-пэр, Лешке стало нестерпимо неловко. Он чувствовал, что Люба ждет от него чего-то, каких-то важных слов, серьезного поступка... Но чего именно? Наконец собрался с силами и выдавил:

– Я тебя люблю.

– И я тебя люблю, – с готовностью сообщила Люба.

Она даже не слишком покривила душой. Самое время для главных объяснений. Но Алексей чувствовал фальшь собственных слов. Его назойливо тянул к Любочке пробудившийся инстинкт, а она зачем-то поддалась ему. Неужели и правда любит? Тогда и он будет любить ее, принесет ей в жертву свою жизнь, как она только что принесла в жертву свою невинность...

Ребенок, воспитанный на книгах, он не замечал выспренности, нежизненности своих суждений и мог чувствовать только мучительную неловкость.

Что тут можно сказать? Лешке крупно повезло, что Ерошкина оказалась такой оторвой, да и неумной к тому же. Будь она порасчетливей и поумнее, пришлось бы Алексею приносить ей в жертву свою жизнь! На новогодние каникулы родители Быковы повезли сына в деревню, где жила родня матери. Нужно было попрощаться с родственниками. Вернулись только девятого числа.

– А тут подружка-то твоя замучилась бегать! Каждый день приходила, – оповестила Быкова-младшего пожилая соседка, которой доверили присматривать за квартирой и за белой кошкой Ниткой в придачу. – И такая девчушка складная, и вежливая такая! Вот и парочка готовая!

Пришлось тащиться к Ерошкиной. За время пребывания в деревне, вдалеке от манящих прелестей Любы, Алексей окончательно пришел в себя, близость природы подействовала отрезвляюще. Он решил серьезно с ней поговорить, объявить, что виноват, что готов нести любую ответственность, но он не любит ее, не хочет портить ей жизнь, и пусть она найдет себе другого человека, достойного. Сочиняя по дороге такую речь, Лешка и не заметил, как оказался у дверей Любиной квартиры. Дверь была приоткрыта, и Быков машинально вошел. В прихожей валялись на полу сапожки в луже растаявшего снега, а с кухни доносились громкие девичьи голоса. Очевидно, к Любке пришла подружка и теперь они предавались любимому занятию – трепались. Алексей открыл было рот, чтобы оповестить о своем приходе, но тут услышал, как произнесли его имя.

– Ну чего, было у вас чего-нибудь?

– Все уже было, Оксан! Все!

– И че?

– Ниче. Как обычно. Чтобы у кого на этом деле колокольчики висели – я еще не видела. Было один раз, на Новый год, потом он уехал. Тогда говорил – люблю.

– А ты?

– И я ему – люблю, чего ж еще?

– Счастливая ты, Любка... Тебе прям все завидуют сейчас. Такой парень, спокойный, и не дурак, и не урод, а теперь еще и в загранку уезжает... Вот сложится у вас, выпишет тебя к себе, хоть мир посмотришь, поживешь как человек!

– А то! Я тебе, Оксан, так скажу: человек сам кузнец своего счастья. Это точно. Надо самому за свою судьбу отвечать. Будь я дура, я б Кольку-оболтуса с армии ждала, а какой с него навар? Явится, шоферить пойдет, живи с его мамашкой и сеструхой в «хрущевке»... Или вон Михал Иваныч – мужик что надо, и подарки дарит, и машина, и ресторан... Только ж он на мне не женится, у него своя жена есть, так? А потом, он старый. Я не я буду, если Быкова на себе не женю! Надо будет – забеременею, тогда нас по справке поженят и меня с собой в Швейцарию возьмут.

– А не боишься?

– Чего? Рожать? Так все рожают!

– Что он тебя бросит с животом, не боишься?

– Ну, вот еще! Он тюфяк дебиловатый, куда он денется!

– Как же ты с ним собираешься жить, если не любишь его ни капельки?

– А что? Привыкну! Да и потом – пусть отвезет только, а там я себе, может, получше найду. Там на наших девок знаешь как западают? Все говорят. С моей-то внешностью...

Внешностью Любу бог не обделил, а вот мозгами... Она не сориентировалась в ситуации даже тогда, когда в дверях кухни увидела Лешку, она не поняла, что ее игра окончена, она даже выбежала за ним на улицу – в шлепанцах по сугробам! – и все просила вернуться, уверяла в любви и верности!

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});