Берлинский дневник (1940-1945) - Мария Васильчикова

Чтобы испытать германскую оборону вдоль "Атлантического вала", а заодно и собственную тактику высадки, союзники предприняли 19 августа 1942 г. морской десант на город Дьепп. В десанте участвовало около 6000 человек, в основном канадцев, и закончился он полной катастрофой. Почти ни одной из целей достичь не удалось, три четверти десантников было убито, ранено или взято в плен. Неудача этой операции обернулась легким пропагандистским триумфом для немцев. Однако горькие уроки Дьеппа были надлежащим образом учтены союзниками при планировании высадки в Нормандии в июне 1944 г.

Мы сильно проголодались и из кино отправились в отель "Эден", где застали Бурхарда Прусского, Георга-Вильгельма Ганноверского и Вельчеков. Мы с ними поужинали и пошли пить кофе к сестрам Вреде.

Немецкое наступление на юге России наращивает темпы. Похоже, что они хотят отрезать Кавказ.

Немецким войскам понадобилось шесть месяцев, чтобы оправиться от поражений, которые они потерпели предшествующей зимой. Но в июне 1942 г. они возобновили наступление с новой силой с целью овладеть нефтепромыслами Северного Кавказа и достичь Волги. К середине сентября они подошли к Кавказу (впрочем, так и не сумев захватить отчаянно обороняемые нефтепромыслы), а 6-я армия генерала Паулюса взяла в кольцо Сталинград. Эти успехи ознаменовали момент наивысшего могущества нацистского режима.

Однако с каждым месяцем сопротивление русских нарастало. Теперь они не просто храбро сражались, как всегда; они научились умело отступать. Ушли в прошлое глубокие прорывы немцев, крупномасштабные окружения с миллионами пленных; отныне немцы одерживали лишь местные тактические успехи все более и более оборонительного характера в борьбе со все более сильным, все лучше руководимым, все более уверенным в себе противником. В тылу немцам не давали покоя партизаны. Массовая гибель от голода и жестокого обращения заключенных в немецких лагерях (к марту 1942 года погибло более 2,5 миллиона военнопленных!), зверства завоевателей на оккупированных территориях и бессмысленное истребление гражданского населения, - в то время, как Сталин апеллировал к патриотическим чувствам населения во имя защиты Российской Отчизны (но заодно усиливалась и беспощадная расправа с колеблющимися и с дезертирами Красной Армии); многовековая ненависть россиян к любому завоевателю и традиционные добродетели российских воинов - терпение, стойкость, выносливость и безграничное мужество - все это вместе взятое начинало сплачивать россиян вокруг их вождей, независимо от того, как они относились к коммунистической власти. Более того, менялись чувства и у многих зарубежных русских беженцев, в том числе и у матери Мисси.

Суббота, 5 сентября.

Мама читала мне письмо, только что полученное из Рима от Ирины, которая рассказывает, как погиб Хуго Виндиш-Грец. Он испытывал новый самолет, а тот неожиданно распался в воздухе, и его выбросило. Нашли его совершенно изуродованным, без одной ноги. Его мать Лотти едва успела приехать на похороны. Хорошо, что тут же был Карло Робилант, поддержавший Мукки, брата-близнеца покойного, который в полном отчаянии: всю свою недолгую жизнь они были самыми близкими друзьями, и я опасаюсь, как бы теперь, когда Хуго нет, Мукки что-нибудь с собой не сделал. На похоронах, пишет Ирина, он в течение всей службы стоял на коленях у гроба, гладил его и как бы разговаривал с усопшим. Сердце просто разрывается... Весь остаток дня я проплакала и пришла домой совершенно измотанная.

Вечером мы ужинали у Шаумбургов - теплый, непринужденный вечер в обществе всех наших ближайших друзей. Но сердцем я просто не могла быть с ними. Как мало радости осталось сейчас в душе! Почти ежедневно слышишь: то этот убит, то тот. Список становится все длиннее и длиннее...

В конце сентября брат Мисси Джорджи уехал из Берлина в Париж. В октябре 1942 года удалось поехать в Париж: и самой Мисси: формально с целью изучения находящихся там немецких фотоархивов, а на самом деле ради того, чтобы присмотреть за Джорджи и проведать живущих там кузенов. В двух письмах к матери она делится впечатлениями от поездки и сообщает, чем встретил ее Берлин по возвращении.

Мисси из Берлина - матери в замок Кенигсварт, 30 октября 1942 года:

"В Париже было чудесно, на улице гораздо теплее, чем здесь. Но нигде нет отопления, и в результате я слегла с прегадким кашлем, который до сих пор не прошел, а у Джорджи начался сорокоградусный жар на следующий же день после того, как я устроила его к себе в отель (без этого мы не могли бы видеться).

Город, как всегда, прекрасен: листья желтеют, осень едва начинается. Я всюду ходила пешком, чтобы вдоволь налюбоваться. Жизнь пока еще очень хороша, если на то есть средства. Не то чтобы все было так уж дорого; но за приличный обед (скажем, с устрицами, вином, сыром и фруктами плюс чаевые) приходится выложить примерно по сто франков с человека; впрочем, это ведь всего пять марок... Много превосходных спектаклей, мы с Джорджи много ходили в театр, и вообще там все гораздо живее, веселее и оптимистичнее, чем в Берлине.

У Джорджи неплохая комната в пансионе вблизи рю де л'Юниверсите, зимой там будут топить - редкое преимущество. Похоже, он вполне устроился...

На днях мы с ним ездили в Сен-Жермен-ан-Ле выяснить, что стало с сундуками, которые мы оставили у Бойдов [английских друзей] до войны и в которых, среди прочего, находилась часть семейной библиотеки XVIII века, вывезенной из Литвы. Сейчас дом реквизирован расположенным по соседству немецким военным госпиталем, так что принимал нас некий д-р Зоннтаг, обаятельный баварец, возглавляющий все медицинские службы в оккупированной Франции. Оказалось, что он и сам коллекционер-любитель. Он держался с нами в высшей степени любезно и предупредительно, выдал нам перчатки и фартуки, чтобы мы не перепачкались, распаковывая наши вещи, и назначил нам в помощь ординарца. А когда мы закончили, он угостил нас превосходным чаем у пылающего камина и провел нас по дому (который находится в безупречном состоянии), чтобы Джорджи мог успокоить старого мистера Бойда, пребывающего, как выяснилось, неподалеку в доме для престарелых.

После того как Джорджи заново упаковал сундуки, перевязав их веревками и запечатав фамильной печатью, д-р Зоннтаг обещал взять чердак, где они стоят, "под покровительство германского вермахта"; и как только Джорджи найдет в Париже место для их хранения, их перевезут туда на немецком военном грузовике.

Кстати, Джорджи настоятельно просит, чтобы мы получили у берлинских властей документ, удостоверяющий, что перед отъездом ему не выдавали продуктовых карточек; без такого документа ему не дают их в Париже, и он вынужден все покупать на черном рынке; а это, разумеется, вдесятеро дороже".

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});