Ассасины - Виталий Гладкий

Роберт де Турнхам рассказал Ричарду о последних событиях, и король взъярился:

–  Ах, негодяй! Как посмел?! – Он сжал свои кулачищи. – Придется нам немного задержаться здесь, чтобы проучить этого зарвавшегося выскочку. Император!.. – Король фыркнул. – Надо же… Эй, трубач! – крикнул он своим зычным голосом, чтобы его хорошо расслышали на флагманской галере, стоявшей бок о бок с судном маршала. – Труби команду: «Следовать за мной»!

И вся крестоносная армада двинулась по направлению Лемесоса…

* * *

На следующий день, в понедельник, Ричард послал двух рыцарей эмиссарами к императору, дабы Исаак Комнин и его люди принесли добровольную сатисфакцию за обиды, которые были сделаны потерпевшим кораблекрушение людям, и чтобы рыцарям вернули украденное у них имущество. Рыцарское облачение ценилось очень высоко. Например, шлем стоил тридцать денье[65], меч – около пятидесяти, нож или кинжал – двадцать, арбалетный болт можно было купить не дешевле одного денье. А полное снаряжение рыцаря обходилось не менее чем в две тысячи серебряных денье.

Когда рыцари, посланные к Исааку Комнину, вернулись, король как раз сел обедать. К столу очень пригодилось кипрское вино и свежая козлятина, дар василевса, и Ричард ел, пил, да нахваливал качество и вкус продуктов. Увидев, что рыцари поднялись на борт флагманского бусса, куда король немедля перевел Иоанну и Беренгарию, он одним духом осушил вместительный кубок, крякнул от удовольствия и довольно благодушно спросил:

–  Ну, что вам ответил этот самозваный автократор[66]?

Вперед выступил рыцарь Ральф Фитц Годфри, убеленный сединами муж, одним из первых поддержавший юного Ричарда в его борьбе против короля Генриха.

–  Мой король… – Рыцарь поклонился. – Мне стыдно произносить те слова, которые сказал нам император Кипра…

–  Ничего, я не отношусь к неженкам. Говори, я готов выслушать даже оскорбления.

–  Именно так, государь. И нас, и вас оскорбили, словно каких-то простолюдинов. Император ругался как пьяный конюх. Он сказал нам: «Тпру, мои господа! Поворачивайте оглобли!». Он заявил, что английский король для него ничто. Чрезмерно величаясь в своем незаконном императорском достоинстве, он сказал, что все его желания и поступки – справедливы, ибо высшая власть дана ему Господом нашим.

–  Да в своем ли он уме?! – взревел Ричард и вскочил, опрокинув стол. – Или он считает, что наше терпение беспредельно и что мы будем безропотно сносить все его выходки?! К оружию, рыцари! Всем вооружиться! В бой!

Спустя два часа – это было самый минимум времени, необходимый для того, чтобы рыцари надели свое доспехи, – король сел со всеми своими людьми в большие лодки, которые тянули за собой транспортные суда, и они поплыли к порту Лимесоса.

А там уже во всю шла подготовка к отражению атаки – киприоты строили баррикады и заграждения в акватории порта, чтобы галеры крестоносцев не могли подойти близко к берегу. Для этого они собрали все двери и окна из близлежащих к гавани домов вместе со ставнями и щитами, большие кувшины для хранения вина, куда насыпали песка, столбы, скамьи и лестницы, камни, старые галеры и брошенные, обреченные на гниение лодки (галеры и лодки затопили у входа в бухту, чтобы суда крестоносцев не могли подойти к причалу), другую всевозможную утварь, не поддающуюся описанию, а также длинные балки, предназначенные для новых строений. Все это укладывалось в наиболее уязвимых для защиты порта местах.

Император, наряженный так пестро и богато, словно он собрался, по меньшей мере, на какой-то большой праздник, патрулировал берег со своими приближенными и воинами этерии. Люди императора были разодеты под стать своему повелителю. Превосходное вооружение, украшенное драгоценными каменьями, дорогостоящие многоцветные одежды, нетерпеливо гарцующие боевые кони и превосходные мулы. Над блистательной толпой – отрядом назвать это сборище никогда не воевавших аристократов было трудно – реяли бесчисленные вымпелы и драгоценные флаги, расшитые золотом.

Впрочем, на берегу находились и знатные люди, которые умели воевать. Они имели под рукой несколько баллист и около сотни лучников. А еще подходы к пристани защищали пять галер, достаточно хорошо вооруженных и заполненных молодыми мужчинами, испытанными в военно-морских сражениях. Как тут не вспомнить трусливого (или предусмотрительного – это с какой стороны на его поступок глядеть) великого доместика, который увел свою эскадру от Лимесоса. Его матросы и воины здорово пригодились бы защитникам порта.

Тем не менее и крестоносцы, и другие, менее знатные воины, которые сидели в лодках вместе с королем Ричардом, испытывали некоторую робость. Не раз побывавшие в сражениях, они понимали, что бой будет неравным. Как можно захватить порт на нескольких хрупких лодках, когда на берегу их ждут многочисленные киприоты?! Более того, король Ричард не мог полностью рассчитывать на стойкость некоторых воинов, чрезвычайно утомленных постоянной морской качкой. Но приказ есть приказ, и все готовы были драться с отчаянием обреченных, которое придает дополнительные силы. Особенно король, который пребывал в такой ярости, что к нему страшно было подступиться.

Заработали баллисты на берегу и в воздух поднялась туча стрел. Если дротики баллист все-таки доставали до лодок крестоносцев, то киприоты, стрелки из лука, напрасно старались – ни одна стрела не попала в цель. Они просто не долетели, потому что у стратиотов не было боевого опыта и они не учли ветер, который начал дуть с моря. А короткие толстые стрелы и дротики баллист застревали в предусмотрительно поднятых щитах крестоносцев.

Ответили им и франки. На каждом челне стояла баллиста, и первый же залп изрядно проредил ряды защитников порта. А затем вступили в дело арбалетчики. Болты летели гораздо дальше, чем стрелы, выпущенные из лука, и били точно в цель. Стреляли и воины, расположенные на галерах киприотов, которые не могли маневрировать, потому что стояли на якорях. Для крестоносцев они не стали большим препятствием; несколько лодок, повинуясь указаниям Роберта де Турнхама, набросились на них, как оголодавшие волки на загнанного оленя, и вскоре яростная схватка на палубах галер закончилась победой крестоносцев. Раздался дружный и радостный вопль франков и горестные крики киприотов, которые терпели поражение.

–  За мной, воины Христовы! – вскричал Ричард и первым прыгнул в воду, когда лодки оказались на мелководье. – Ату их, ату!

Железная лавина крестоносцев хлынула на берег и началась беспощадная сеча. Ричард работал своим двуручным мечом, как дровосек топором – лишь слышалось его громкое «Хех! Хех!». Каждый такой звук сопровождался падением обезглавленного тела; а некоторым киприотом особенно «повезло» – меч короля разрубал их до пояса. Вскоре преграды в виде баррикад были разрушены и крестоносцы начали растекаться по узким улочкам Лимесоса.