Русская жизнь-цитаты 14-21.09.2023 - Русская жизнь-цитаты

невозможно в этом ландшафте (как, например, Сахаровский центр или некоторые издания, такие, как антивоенный литературный альманах Линор Горалик), но при этом еще не произошел окончательный распад связей с зарубежьем и окончательный распад ландшафта на «наземный» и «подпольный». Точнее сказать, этот распад стремительно происходит с февраля 2022 года, но «агенсы», вынесенные мощной волной наружу, продолжают по понятной инерции действовать как если бы ландшафт сохранялся: Шульман или героическая редакция телеканала «Дождь» считают, что обращаются к «той же» аудитории, ФБК призывает к участию в выборах.  Другая часть «агенсов» уже находится в федеральном розыске, как Виталий Манский или Марат Гельман, или институционально объявлены «террористическими организациями».",Ландшафт сейчас и после войны | Colta.ru,https://www.colta.ru/articles/specials/29726-aleksandr-morozov-uehavshie-ostavshiesya-perspektivy?fbclid=IwAR2hinV701XvAvu9DCY9V7AZKE134TxgF203BPfdNjTb6QUrOKdIaFMSQ8U,2023-09-14 03:56:04 -0400

Ландшафт сейчас и после войны | Colta.ru,"разношерстная среда, вынесенная после 2020 года и особенно в 2022 году за пределы страны, быстро разворачивает те же элементы ландшафта, но вне страны: культурные пространства «Рефорум» и «Аудитория», книжные магазины и издательские программы — «Бабель» и «Пятая волна», образовательные центры — вслед за Свободным университетом уже и «Адриатик Колледж», и «Ковчег без границ», «Мемориал» переучредился в Швейцарии и т.д. Уехавшие режиссеры уже поставили спектакли, а кураторы выставок уже организовали выставки. Но самым масштабным является стремительное разрастание ризомы независимых медиа. Список медиаплощадок, ушедших из России или созданных заново, занял бы несколько страниц.  2 Иначе говоря, сейчас еще та ситуация, при которой связи стремительно разрываются, тропинки и треки то здесь, то там исчезают, но «железный занавес» еще не опустился, и российский ландшафт стал трансграничным.  Локация пока еще имеет меньшее значение, чем два других фактора.  Первый — весь ландшафт переживает «вымывание почвы из-под ног». Неважно, где «агенс», а важно всеобщее переживание, что произошло нечто ужасное, какой-то обрыв, крах многолетних усилий и попытка сохранить какие-то позитивные аргументации для продолжения этих усилий.  При этом все чувствуют, что инерционно нельзя продолжать. Но и не остается ничего другого.  В личном, бытовом плане важно, что кто-то уехал, а кто-то остался. Но с точки зрения «миссии» — и те, кто остался преподавать в РАНХиГС, и те, кто уехал и создает где-то в Европе факультет Liberal Arts, двигаются в пространстве одного и того же ландшафта. Те, кто остался, аргументируют свои усилия, так же как и уехавшие — «сохранением тепла» старой печки. Плюс к этому есть большие группы уехавших, которые продолжают работать на московские офисы. Ситуация для них стремительно ухудшается, они готовы к тому, что эти офисы будут принуждены властями уволить всех удалёнщиков, это заставляет уехавших держаться тихо, ни в чем не участвовать, чтобы не повредить своему московскому начальству. В таком же положении и оставшиеся. И в результате получается, что и уехавшие, и оставшиеся находятся в одном поле «добровольной самоцензуры».  Второй — война. Война превосходит возможности разума. Она сама является «агенсом», гигантским агрегатом, который непрерывно вырабатывает события, образы и видения, которые порождают всполохи острых эмоций. Повлиять на ход событий невозможно. И в конечном счете остается возможность только одной артикулированной и обоснованной позиции — быть свидетелем. Сергей Зенкин обосновал это в своем эссе в сборнике «Перед лицом катастрофы», он там пишет о «заложнике-свидетеле». Эта позиция может быть реализована в разных жанрах — как личный тайный дневник на манер Лидии Гинзбург или поэтически, и, возможно, сейчас самые сильные свидетельства  — это поэтические циклы Сергея Лейбграда, Константина Рубахина, Дарьи Серенко и др., но и лучшая журналистика, и документальное кино делаются из позиции свидетельствования, максимального приближения к конкретной истории «на земле».",Ландшафт сейчас и после войны | Colta.ru,https://www.colta.ru/articles/specials/29726-aleksandr-morozov-uehavshie-ostavshiesya-perspektivy?fbclid=IwAR2hinV701XvAvu9DCY9V7AZKE134TxgF203BPfdNjTb6QUrOKdIaFMSQ8U,2023-09-14 03:56:57 -0400

"Ilya Zhegulev - Удивительно, как легко разгоняют фейки сами... | Facebook","Удивительно, как легко разгоняют фейки сами журналисты, которые с ними борятся. По всему фб бродит фотография Ким Чен Ына с Путиным, где Путин подобострастно сидит а корейский лидер как бы смотрит на него свысока.  Все хорошо, но фотка-то 2019 года, а люди показывают это в качестве свидетельства, как изменилось положение России в связи с войной и как Путину теперь приходится заискивать даже с Ким Чен Ыном. Да изменилось, да, возможно и приходится, но фото посвежее можно было найти?","Ilya Zhegulev - Удивительно, как легко разгоняют фейки сами... | Facebook",https://www.facebook.com/zhegulev/posts/pfbid02uEpJgU5gaTGijmnKX5DDq9iddn7FpeXtMbB3xixG8FWZs9xzHmfw7rpYt7r7zaqfl,2023-09-14 03:59:41 -0400

Алена Солнцева - 19 февраля 1939 г. Дневник Любови Шапориной:... | Facebook,"19 февраля 1939 г. Дневник Любови Шапориной: ""Кругом умирают, бесконечно болеют, у меня впечатление, что вся страна устала до изнеможения, до смерти и не может бороться с болезнями"".  Из статьи Николая Осипова ""Внутренняя эмиграциия в СССР"": ""Внутренняя эмиграция – это самое решительное неприятие советской власти, самое решительное отрицание ее теоретических основ, обычно ничем не обнаруживаемое.  Это понятно: малейшее проявление протеста повело бы к немедленной ликвидации протестанта; внутренняя эмиграция существует постольку, поскольку она себя не обнаруживает.  Обычно внутренний эмигрант считает всякую борьбу с советской властью безнадежной и бесполезной. Первая задача внутреннего эмигранта это охранение своего внутреннего мира от искажающего воздействия большевистской стихии. Задача эта решается по-разному.  Одни отгораживаются от этой стихии начисто. Нигде не служат, перебиваются кустарничеством <…> Не берут в руки газет. Не ходят в театры, чтобы не соприкасаться с советской драматургией; разве на Чехова раз в год. Стараются не встречаться с людьми. Живут робинзонами в огромном городе. Другие вынуждены служить. Они стараются выбрать службу, как можно более далекую от «актуальных задач» советской власти: пристраиваются куда-нибудь в музей или архив. <…> Или берут такую работу, которая не требует никакого энтузиазма, а только выполнения принятых на себя обязательств. Например, в 20-х годах существовала такая должность вычитчика; на эту работу устремились многие внутренние эмигранты. <...> Когда в университетах понадобилась латынь, пошли в преподаватели латинского языка. Но, разумеется, только меньшинство внутренней эмиграции находило себе относительно аполитичную работу. ... Большинству приходилось брать обычную советскую работу. ... Для большинства внутренней эмиграции основным правилом было самым резким образом выраженное раздвоение жизни, жизнь в двух различных мирах, не имеющих никаких точек соприкосновения, это — служба и жизнь за пределами службы. На службе надлежало быть исполнительным и по возможности незаметным работником. ... Носить маску серого, незначительного, не вызывающего интереса человека». Цитаты взяты из беседы с Олегом Будницким, автором сборника о коллаборантах, выпущенном в соавторстве с Галиной Зелениной, «Свершилось. Пришли немцы!», 2012 год.",Алена Солнцева - 19 февраля 1939 г. Дневник Любови Шапориной:... | Facebook,https://www.facebook.com/alsolntseva/posts/pfbid02oxBsqfnR8D2umkJDMb9pKijqkWXhUspvFxmCnf1vFYuVNpeziGewC1FZ9HU1eakl,2023-09-14 04:00:10 -0400