Обманщица - Бобби Смит

— Почему ты сейчас рассказываешь мне об этом?

— Потому что вы сказали, что воровать нехорошо.

— Так и есть. Эта игрушка все еще у тебя?

— Да, сестра Мэри, — признался он, опуская глаза. Он ощутил первый укол совести.

— Тогда отнеси эту игрушку Эстебану и скажи, что просишь прощения. Скажи ему, что больше не станешь красть. Можешь так поступить?

Карлос с трудом глотнул:

— Это трудно…

— Что именно? Сказать ему, что просишь прощения, или больше не красть?

— И то и другое, — жалобно ответил он.

— Быть хорошим иногда очень трудно, — объяснила она, — но награда за это больше, чем ты можешь себе представить. — Она ласково коснулась его щеки. — А теперь беги и сделай все, как надо. Ты будешь потом гордиться собой, и мама будет тобой гордиться.

Она подняла глаза и увидела, что одна из женщин внимательно наблюдает за ней.

— Ваш Карлос — хороший мальчик. Ему повезло, что у него такая любящая мать.

— Спасибо, сестра Мэри.

Мальчишка побежал делать то, что она велела, а мать поспешила за ним.

Коди подождала еще немного, хотя особо не надеялась на то, что кто-то еще выйдет на покаяние. Женщины настороженно смотрели друг на друга и на нее. По крайней мере она обрадовалась, что дети отнеслись к ее словам серьезно. Она снова посмотрела на Люка. Он все еще был здесь и внимательно наблюдал за происходящим.

— Если нет больше никого, кому хотелось бы сегодня покаяться, то наше моление окончено. Радуйтесь красоте Божьего воскресенья. Сохраните слово Его в сердце своем и бегите от зла. Поступайте так, и вам даруется жизнь вечная. Так сказал Господь. — Она высоко, чтобы все видели, подняла Библию. — Господь вас благослови!

Продолжая прижимать к груди Святую книгу, она оставила собравшихся и направилась назад, в хижину.

— Очень милая проповедь, сестра Мэри, — небрежно сказал Люк. Он нагнал ее и пошел рядом. Сегодня она не казалась такой злючкой, а как ласково она говорила с детьми…

Коди искоса взглянула на него:

— Если б я на самом деле хорошо проповедовала, то сумела бы убедить вас покаяться в грехах ваших и тем облегчить душу.

— Вы считаете, я в этом нуждаюсь? — Он поднял брови, изображая удивление.

— Если все, что я слышала об этой банде, правда, то, безусловно, вам надо как следует отстирать полотно вашей души. Вам нужно вытащить на свет самые темные свои тайны и молить Бога о прощении.

Люк лукаво улыбнулся:

— Вы не знаете, где можно найти ближайшего отца-исповедника?

Коди почувствовала, что заводится.

— Я, между прочим, в своей жизни выслушала много исповедей.

— А что, если я скажу вам, что не делал ничего заслуживающего покаяния? — Он едва сдерживал смех.

— Тогда я отвечу, что вам нужен кто-нибудь, кто объяснит вам разницу между дурным и хорошим, — возразила она. — Если когда-нибудь надумаете исповедаться, я охотно вас выслушаю.

— Но, сестра Мэри, я невинен, как новорожденный младенец. — В синих глазах сверкали веселые искорки.

Она остановилась и посмотрела на него в упор:

— Тогда что же вы здесь делаете?

Он пожал плечами.

— Здесь ничем не хуже, чем где-нибудь еще, — уклончиво ответил он и тут же перешел в наступление: — А как насчет вас, сестра Мэри? Почему вы странствуете из города в город, никогда не задерживаясь в одном месте надолго? Почему не хотите осесть, обзавестись домом? Почему у вас нет ни мужа, ни детей?

— Потому что я была призвана. Мой отец побуждал меня прислушиваться к своему сердцу, и оно повелело мне. Не буду отрицать, порой мне бывает очень тяжело, — впервые она говорила ему чистую правду. Говорила как Коди Джеймсон, а не как сестра Мэри.

— А как насчет того, чтобы самой исповедаться? Вы когда-нибудь признавались кому-либо в своих ошибках?

— В своих грехах и ошибках я признаюсь Господу Богу. Вам же скажу, что самой большой моей слабостью, величайшим недостатком, является потребность увидеть торжество справедливости на этом свете. Я хочу, чтобы каждый получил по делам своим. К несчастью, то, чего я хочу, и то, что происходит в жизни на самом деле, часто резко отличается. — Она подняла на него глаза, всматриваясь в четкие черты сильного красивого лица, поражаясь, как это он может быть убийцей. У него был такой добрый взгляд.

Все говорили, что Люк застрелил безоружного шерифа. Один этот факт должен был вызвать лютую ненависть к нему. Все говорили, что именно он стрелял в банкира во время ограбления. Однако было в нем что-то такое, отчего все эти обвинения казались ложными. Он был с ней добрым и благородным, даже почтительным. Он спас ее от Салли, хотя он видел ее тогда в первый раз в жизни. Почему? Эти поступки никак не вязались с тем, что ей рассказали о банде и о нем.

Однако затем Коди вспомнила тот момент, когда Люк схватил ее на площади, а Салли бросил ему вызов. Холодное спокойствие, сталь в его голосе, внезапно напрягшиеся мускулы, смертельная угроза во взгляде — тогда он действительно был похож на стрелка-убийцу. Но почему его так встревожила ее судьба? Все это никак не складывалось в единое целое, и впервые с начала розыска она усомнилась в его вине. Это была загадка, а Коди загадок не любила. Она всегда находила на них ответ.

— А какой самый большой ваш недостаток, Люк? В чем ваша слабость? В каком вопросе больше всего нужна вам Божья помощь? — Она надеялась на искренний ответ. Казалось, он всерьез увлекся их разговором, возможно, удастся узнать о нем побольше…

Люк взглянул сверху вниз на сестру Мэри. Та смотрела на него с жадным интересом. Самый подходящий момент, чтобы проучить эту любопытную мышку. Он медленно и многозначительно усмехнулся.

— Я так скажу, малышка, ваши ушки еще недостаточно повзрослели, чтобы слушать рассказ о моих слабостях. Особенно о той, которую я питаю к невинным маленьким проповедницам вроде вас.

— Ох!

Она посмотрела на него круглыми глазами, во рту у нее пересохло. На мгновение она заглянула ему в глаза и увидела в них вспышку желания, способного опалить женщину до глубины души. Коди понимала, что он просто дразнит ее, чтобы она отстала, но жар этого взгляда заставил кровь быстрее бежать в ее жилах, а сердце бешено забиться в груди.

Она лишь крепче вцепилась в свою Библию, чтобы руки не дрожали. Люк Мейджорс был, несомненно, силой, с которой следовало считаться, и Коди от всей души возблагодарила небо за свой маскарад. Если бы ей пришлось столкнуться с ним в собственном обличье, еще неизвестно, сумела ли она с ним справиться. Эта мысль ее испугала и взволновала. Жаркая волна прокатилась по телу, и она почувствовала, как вспыхнули щеки.