Капитали$т: Часть 4. 1990 - Деметрио Росси

сквозь толпу приглашенных, я следовал за ним.

Гусар сидел за столиком в компании двух ближайших друзей.

— Знаешь их? — вполголоса спросил меня Матвей.

Я отрицательно мотнул головой.

— Справа — Вано. Недавно освободился, вроде бы с Гусаром сидел. — Матвей кивнул на пожилого кавказца с надменным недовольным лицом. — А слева — Зяблик.

— Который в «Кофейнике» стрельбу устроил? — спросил я.

— Он самый, — подтвердил Матвей.

Про этот случай я слышал. «Кофейник» был модным, недавно открывшимся кооперативным кафе. Измученный ненавязчивым государственным сервисом потребитель с радостью приобщался к новинкам частного общепита, в котором официанты улыбались, а на кухне строго-настрого было запрещено воровать продукты питания. «Кофейник» был забит битком, особенно по вечерам. И так получилось, что в один из таких вечеров туда зашел попить чайку бандит по прозвищу Зяблик. Смущенный официант сказал ему, что мест, к сожалению, нет.

— Нет мест⁈ — спросил Зяблик с удивлением. — Ну это мы посмотрим, как нет мест!

Выхватив из-за пояса ствол, он несколько раз пальнул в роскошную люстру. Перепуганная публика ломанулась на выход, а Зяблик спокойно заявил побледневшему официанту:

— Ну вот и появились места! А ты говорил!

В толпе мелькнула улыбающаяся физиономия Евгений Михайловича, мы вежливо кивнули друг другу.

— К Федоровичу ломитесь? — вдруг зацепил нас какой-то невзрачный паренек в спортивном костюме. — А где подарки, я не понял?

— Тебе кто разрешал пасть раскрывать⁈ — В глазах Матвея блеснул гневный огонь. Паренек в спортивном костюме стушевался и исчез в толпе.

С эстрады гремело:

'Помню я, тихою зимнею ноченькой

В санках неслись мы втроём.

Лишь по углам фонари одинокие

Тусклым горели огнём.

В наших санях под медвежьею шкурою

Жёлтый стоял чемодан,

Каждый невольно дрожащей рукою

Щупал холодный наган'.

Гусар целовался с каким-то амбалом в кожаном пиджаке, мы были следующие на очереди — поздравить именинника. Матвей, затянутый в парадный костюм, мрачно сопел. А я смотрел на происходящее и думал о том, что здесь не хватает только представителей партийной элиты.

— И здесь очередь, — сказал мне в ухо Матвей с досадой. — Везде, где собирается больше трех людей, возникает очередь. Вот что это за хрень, Леха?

— Вот так, — развел руками я и перевел разговор на более актуальную тему: — Знакомых кого-то видел?

Матвей скривился.

— Шелупонь одна. Они же воров ждали, а никто не приехал. Точно тебе говорю! Не сочли нужным. Значит не так уж высоко котируется наш Федорович…

— Ладно, — сказал я. — Это нас не касается. Делаем все, как договорились.

— Делаем, — сказал Матвей. — Но, Леха, если ты ошибся… мне трудно будет пацанам объяснить. Своими руками авторынок отдать… Такие бабки! Ты ему сам говори, у меня язык не повернется.

— Он им подавится, — сказал я еле слышно. Впрочем, в зале было так шумно, что услышать подробности нашего разговора не представлялось возможным. — Все, пошли! Амбал выпил, закусил и отваливает.

— Пошли, — сказал Матвей.

Мы подошли к столу, за которым восседал именинник.

Глава 13

Именинник оказался на удивление трезвым. В отличие от своих приближенных, которые были уже хорошо под градусом. Светлая «тройка», галстук, белая рубашка, громадный перстень — Гусар был торжественен, наряден и кажется, абсолютно счастлив.

Увидев нас с Матвеем, он милостиво улыбнулся и махнул рукой — походите, мол, не стесняйтесь! Мы подошли к столику.

— Благодарю, что пришли, не забыли, — сказал Гусар торжественно. Он поднялся и пожал нам руки. — Присядьте-ка с нами. — Он указал на свободные стулья. — По рюмашке пропустим, в такой день — не грех!

Как по волшебству перед нами появились фужеры с коньяком.

— Они же спортсме-э-ны! — насмешливо протянул Вано. — У них режим, ты чего, Федорыч⁈

— Ничего, режим можно и качнуть, — пошутил Гусар. — Мы же не первый день друг друга знаем?

Он внимательно посмотрел на нас, а я поднял фужер и громко объявил:

— Ваше здоровье!

Дремавший до этого момента Зяблик проснулся, непонимающе посмотрел на меня, потом огляделся по сторонам и снова задремал. Матвей последовал моему примеру — поднял бокал. Каменное лицо его ничего не выражало.

Мы чокнулись с именинником. Я не большой любитель крепкой выпивки, но в этот раз допил до конца и не поморщился — коньяк был хорош, армянский, наверное… Матвей тоже проглотил содержимое бокала и уставился в пол.

— Мы без подарка сегодня, — весело начал я, — вы уж не обессудьте!

— Дорогие гости лучше всяких безделушек, — улыбнулся Гусар. — Не с подарками жить, а с добрыми людьми. Вы правильно сделали, что пришли. Пусть все видят, что у нас нормальные отношения. Делить нам нечего. Ведь так?

— Вы совершенно правы! — пьяно подтвердил я. — И даже более того! Вот у вас с Матвеем возник… я не хочу сказать — конфликт! Нет! Небольшое непонимание! Так, Матвей?

Матвей угрюмо кивнул.

— И необходимо… — продолжил я. — Совершенно необходимо это непонимание преодолеть!

— Ты о чем толкуешь, парень? — удивленно поднял брови Гусар.

Я развел руками.

— Ну как же⁈ Этот рынок возле «Автозапчастей». Он же вас интересует?

— Ну, допустим, интересует, — подал голос Вано, — и чего дальше?

— Ну как чего⁈ — удивился я. — Если интересует — забирайте. Для нас это непрофильный актив, так сказать. Правда, Матвей?

Матвей согласно кивнул.

— Чего, в натуре⁈ — удивился Вано. — Не гонишь? Рынок нам отдаете?

— Не нам, а общаку, — строго поправил его Гусар.

— Верно, — согласился Вано. — Порядочный человек о своей кишке вообще думать не должен, — нравоучительно сказал он, подвигая поближе вазочку с икрой. — Только об общем!

— Пацаны хоть и молодые, а все сообразили правильно, — сказал ему Гусар. — Только у вас, парни, я так понимаю, какое-то встречное условие будет?

— Да какое там условие… — махнул я рукой. — Нужно только чтобы у по вашей линии у нас и наших структур проблем не было. Как недавно с кооперативом «Луч» и Березой. Вот мы хотим, чтобы такие ситуации не возникали. Ни теперь, ни когда-нибудь еще. Ведь справедливо?

— Справедливо, — подтвердил Гусар. Он был более удивлен, чем рад.

— Э, погоди! — сказал Вано, хитро прищурившись. — Значит ты, — он