Календарь ма(й)я - Ледерман Валерьевна

Перспектива была так себе. Конечно, все, что касалось завтрашнего утра, их не пугало, но сегодняшний вечер пока оставлял небольшую надежду на встречу с археологами. Из этого кабинета еще можно было попытаться сбежать. А вот из клетки на первом этаже — вряд ли. Поэтому Глеб решил сменить тактику. Он пересел на другой стул, поближе к инспектору, и заговорил доверительным тоном:

— Понимаете, товарищ майор, мы обязательно вам все расскажем и телефоны дадим, но только завтра утром. Сегодня нельзя, честное слово.

— В каком смысле «нельзя»? — не поняла инспектор.

Глеб призвал на помощь всю свою изобретательность и выдал душещипательную историю. На самом деле они никуда не бежали, они живут здесь, в Краснодаре, а их семьи очень дружат между собой еще со школы, вдохновенно врал Глеб, глядя на строгого инспектора честными глазами. И вот вчера вечером все эти три семьи уехали в Крымск, на свадьбу своего хорошего друга, и оставили детей одних до завтрашнего утра. Конечно, они им велели вести себя хорошо и никуда не уходить дальше своей улицы. Но непослушные дети подумали, что не будет ничего плохого, если они ненадолго съездят в Новороссийск. Ведь сидеть дома в праздники очень скучно. Туда они добрались на автобусе, а возвращаться им пришлось на поезде, так как автобус в Краснодар шел очень поздно. И билеты они собирались купить, но им не продали. Вот так все глупо получилось. Понятно, что им теперь попадет по первое число, но зачем же портить родителям праздник? Они к нему три месяца готовились, мамы платья красивые шили. Просто невозможно позвонить им сейчас, лучше дождаться утра, когда они вернутся домой. Родители же не виноваты, что у них такие бестолковые дети.

— Ну пожалуйста, товарищ майор. — Глеб умоляюще прижал руки к груди. — Подождем до завтра?

В глазах инспектора мелькнуло что-то похожее на сочувствие.

— Но зачем вам непременно нужно было ехать в Новороссийск?

— Ну… — Глеб запнулся, лихорадочно придумывая причину. В Новороссийске он никогда не был и не представлял, что их могло бы там заинтересовать.

— Крейсер-музей, — подсказал завороженный его находчивостью Юрасик. Он признался себе, что такой правдоподобной истории в столь короткий срок ему бы ни за что не придумать.

— Да, крейсер «Михаил Кутузов», — подхватил Глеб, мгновенно вспомнив, что Клара Борисовна пыталась организовать поездку именно в Новороссийск, чтобы показать своим ученикам настоящий военный корабль, ставший после списания музеем. Экскурсия не состоялась, так как в классе девочек было больше, а они военными кораблями не интересовались.

Майор полиции удивленно посмотрела на Лену:

— А тебе тоже было интересно посмотреть на боевой крейсер?

— Да, — ответила девочка, ошеломленная сочинительскими способностями Глеба. — Я… потомственная морячка.

Инспектор немного помолчала, потом поднялась из-за стола:

— Надеюсь, вы понимаете, что я с вами до утра сидеть не буду. Мой рабочий день закончился.

Ребята с готовностью закивали.

— Только не надо нас в клетку! — взмолилась Лена. — Можно мы здесь останемся? А утром вы придете и будете нас… как это… оформлять.

Инспектор выглянула в темный коридор и громко позвала дежурного. Спустя некоторое время на пороге появился смешной молодой человек с торчащими вихрами на макушке.

— Миша, эти ребята остаются здесь до утра. Будешь проверять их каждый час. Если надо, отведешь в туалет. Да, и покорми их чем-нибудь, чаю вскипяти. Все понятно?

Дежурный торопливо кивнул. Видно было, что ему не терпится вернуться вниз, где бубнили мужские голоса и на весь коридор раздавался из телевизора шум футбольного матча. Инспектор пожелала заключенным спокойной ночи и вышла вместе с дежурным, заперев дверь на ключ.

Дежурный Миша понял приказ майора буквально и появился с электрическим чайником и продуктами только через час. Глеб за это время успел тщательно проработать вариант побега через окно. Он собирался пройти по узкому бордюру под окном, держась за подоконник, добраться до козырька над крыльцом, ну а дальше действовать по обстановке. Конечная линия маршрута терялась в темноте, из окна разглядеть ее было невозможно. Глеб считал, что этот вариант вполне осуществим. Во всяком случае, для него. Не могут же они спокойно сидеть и ждать, когда закончится день! Но вместе с тем он понимал, что Юрасику не под силу подобные трюки, а бежать без него нет никакого смысла. Без внука профессора Карасева их в отеле «Южный ветер» никто даже и слушать не захочет. Только это обстоятельство и не давало Глебу привести в исполнение собственный гениальный план.

С трудом отперев входную дверь из-за своей неудобной ноши, дежурный выложил на стол печенье, конфеты и коробку с чайными пакетиками.

— Сейчас стаканы принесу и сахар, — торопливо сказал Миша. — Воткните пока чайник в розетку, пусть вскипит.

— Гол! — радостно взревели внизу мужские голоса.

— Вот блин! — Миша метнулся к двери, выскочил из кабинета и побежал по коридору с криком: — Семеныч, кто забил?!

— Он нас не запер, — прошептала Лена, округлив глаза.

Глеб подскочил к двери и выглянул в коридор.

— Карась, беги! Быстрее!

— Один? — изумился Юрасик. — А вы?

— Он сейчас вернется. Мы закроем дверь и будем тянуть время. Может, он не сразу поймет, что тебя нет. Бери фотку и беги. — Глеб сунул в руки Юрасику тетрадь с фотографией.

— Но почему я?

— Больше некому. У тебя же там дед! Беги через туалет, под лестницей. — Глеб вытолкнул его за дверь. — Там нет решетки на окне, я проверял.

— Ты что, забыл? Там темно, — испуганно прошептал Юрасик. — Я не смогу!

— Сможешь, Юрок! Надо!

Глеб аккуратно и почти беззвучно захлопнул дверь.

Юрасик

Юрасик остался в кромешной тьме. Он поднял майку и подсунул тетрадь под ремень джинсов, чтобы освободить руки.

Потом неуверенно направился по коридору к тусклой полоске света с первого этажа. Юрасик почувствовал, как его охватывает отчаяние при одной мысли, что придется идти по темной безлюдной улице. «И вовсе не безлюдной, — уговаривал он себя, — и не темной. Это же большой город, там полно фонарей и людей». Добравшись незамеченным до туалета под лестницей, Юрасик подошел к окну и потеребил щеколду. Она поддалась довольно легко, но с рамой пришлось повозиться. Окно распахнулось с оглушительным треском, и беглецу показалось, что этот звук услышали во всем здании. Он замер, прислушиваясь. Мужские голоса гулко отдавались по всему этажу, переплетаясь с телевизионным шумом футбольного матча.

Юрасик встал коленями на подоконник и высунулся наружу. Вообще ничего не видно. Жаль, что он не догадался взять с собой фонарик! И телефоном не посветишь — отобрали. Кто знает, что там, под окном? Вдруг что-то острое или вообще яма? Юрасик с трудом перекинул ноги на улицу, перевернулся на живот и стал понемногу съезжать вниз, как тогда, из окна у крестной. Этот способ показался ему наиболее удобным и безопасным. Окно находилось невысоко от земли, он приземлился удачно, и ему даже удалось удержаться на ногах.

Юрасик взглянул на часы — три минуты одиннадцатого. Он направился вдоль стены к ближайшему углу здания, но, выглянув из-за него, отпрянул назад. Он чуть не вышел в освещенный прожектором двор, к парадному крыльцу отделения полиции. Пришлось вернуться к светящемуся окну на торце здания. Юрасик огляделся, насколько позволял ночной мрак, и решил идти туда, откуда доносился шум проезжающих машин. Нужно было выйти к дороге и сесть на какой-нибудь транспорт. Перебежав к соседнему дому, Юрасик замер на углу. Дом казался мрачным и неживым, ни в одном окне не горел свет. А может, это был не дом, а какое-то учреждение, и по ночам там просто никого не было. Тем не менее Юрасик запаниковал. Ему предстояло вступить в эту плотную черноту без единого проблеска и пройти вдоль длинной стены несколько метров. Напрягая зрение, он вглядывался во тьму и не мог сделать ни шагу. Беглец понимал, что его начнут искать и найдут очень быстро, вот на этом самом углу. И ребята будут смотреть на него с презрением. Ведь он один мог спасти их. Но не спас. Они на него надеялись, а он струсил, испугался темноты, как маленький. Они будут думать, что он неуклюжий и трусливый, и будут правы! Что это за побег — героически вылезти из окна и встать столбом у соседнего дома?

Юрасик отчаянно шагнул за угол и даже сделал несколько коротких шагов. Тьма окутала его, он будто погрузился в черную дыру без света и воздуха. На мгновение ему показалось, что он ослеп и оглох. Юрасик судорожно вздохнул. Сердце бешено билось в горле, в висках резкими толчками пульсировала кровь. На него стремительно надвигалось ЭТО. Противный, липкий, выворачивающий душу страх, который врач называл фобией. Он хотел, чтобы Юрасик боролся. Но Юрасик знал одно: с ЭТИМ бороться невозможно. Леденящее, оно выползло откуда-то изнутри, из глубины живота, и мгновенно сковало горло. Осталась только небольшая щелочка, через которую едва проходил воздух. Юрасик с трудом переставлял ноги, через каждые два шага останавливался и сгибался пополам, пытаясь глубоко вдохнуть. Но вдох не получался, воздух до легких не доходил. Кружилась голова и нарастала боль в грудной клетке. Запнувшись обо что-то, он упал и понял, что у него нет сил подняться.