Марк Твен - Морис Мендельсон

И все же мистификации продолжали занимать видное место в творчестве молодого журналиста.

Репортер Райс из газеты «Вирджиния-Сити юньон» посмел критически отнестись к его статьям о местной законодательной палате. Репортер из «Территориал энтерпрайз», по утверждению Райса, делал ошибки — ведь он совсем зеленый новичок, не знающий парламентских правил.

Райс был прав. Но Твен решил бить своего противника его же оружием. В очередной корреспонденции он без зазрения совести заявил, что статьи самого Райса полны неточностей, что им совершенно нельзя верить. Автор этих статей «ненадежный». В дальнейшем Клеменс неизменно продолжал называть Райса этой кличкой. Он создал комический образ журналиста «ненадежного», имевший мало общего с подлинным характером Райса. Клеменс публиковал статьи о дурных манерах «ненадежного», описывал его обжорство, рассказывал, как после званого обеда пришлось купить гроб и уложить туда этого пьяницу-«ненадежного», ибо он был без сознания. Впрочем, автор этих юморесок не жалел и самого себя. Сам Твен превращался в комического героя повествования. Однажды юморист рассказал, что «ненадежный» выпил так много, что «потерял всякое чувство приличия. Подумайте, — продолжал он, — я обнаружил себя в одной постели с «ненадежным», причем я даже не снял сапог».

Разумеется, Райс не упускал возможности высмеять Твена. Заболев, Сэмюел Клеменс попросил как-то «ненадежного» написать за него фельетон для «Территориал энтерпрайз». На другое утро в газете появилась за подписью Марка Твена статья под названием «Извинения». В ней было сказано, что автор признает свои грехи и приносит извинения лицам (их имена были перечислены), коих он обижал. Особенную вину чувствует Твен, говорилось в статье, перед «ненадежным», которого он так часто оскорблял. Вообще статья была полна самобичевания.

В следующем номере «Территориал энтерпрайз» появилось опровержение Твена, в котором «ненадежный» был высмеян и обруган в очередной раз.

И другие журналисты нередко были объектами литературных пощечин, вызывавших раскаты смеха у читателей газет. Подобной клоунадой Твен не раз занимался совместно с Дэном де Квиллом. После возвращения из восточных штатов этот добрейший человек поселился вместе с Сэмюелем Клеменсом и стал ближайшим его другом. Но личная дружба не мешала шутникам де Квиллу и Твену поливать друг друга помоями в печати. Ведь все это делалось для публики, на потеху читателям. Профессия шутника требовала жертв.

Сэмюел Клеменс не был слеп и хорошо знал, как много грязи есть в Уошо, как мрачна и безрадостна жизнь большинства его сограждан. Всего два-три года спустя, во время пребывания на Гавайских островах, Твен с тоскою и даже ужасом вспоминал Неваду. В свою записную книжку он занес тогда следующие слова: «В стране счастливого удовлетворения (речь идет о Гавайских островах. — М. М.) не найти измученных заботами, встревоженных, мрачных лиц — боже мой, как это не похоже на Калифорнию и Уошо».

Тем не менее любовь к жизни, естественная жажда смеха брала свое. Сказывалась и известная наивность молодого журналиста. В ту пору тысячи людей в Неваде еще верили в удачу, которая — черт подери! — не может не прийти в конце концов. Горняцкие поселки росли на глазах, превращаясь в грязные, но до отказа набитые людьми города.

Прошло не так-то уж много лет, запасы золота и серебра в недрах Уошо были исчерпаны, старатели вымерли или разбежались, и Вирджиния-Сити превратился в почти безлюдный поселок с полуразрушенными домами. Таков он и сегодня. Таким его видели советские писатели и журналисты, побывавшие в США несколько лет назад.

Но в годы Гражданской войны Твен и его друзья веселились в своем шумном Вирджиния-Сити, как могли, пели песни, дурачились, разыгрывали читателей и друг друга.

Немалой популярностью в кругу молодых журналистов города Вирджиния-Сити пользовались так называемые практические шутки. Это был своего рода розыгрыш. Когда редактор «Территориал энтерпрайз» Гудман отправился отдыхать на озеро Тахо, его временный заместитель Марк Твен шутки ради выпустил специальный номер газеты (в одном-единственном экземпляре) с материалом, который неизбежно должен был вызвать недоумение и даже ярость Гудмана. Некоторые из напечатанных в газете сообщений не соответствовали политическим позициям Гудмана, другие могли вызвать обвинение в клевете. Получив газету, редактор немедленно вернулся в Вирджиния-Сити. В обычном номере газеты ничего «криминального» он, разумеется, не нашел.

Своего рода специалистом по части «практических шуток» являлся друг Твена — наборщик Стив Гиллис, человек веселый и безалаберный, расходовавший львиную долю своей энергии на поиски способов посмеяться за чей-нибудь счет. Добрый товарищ, он, однако, не жалел и лучших друзей ради возможности лишний раз повеселиться. В поступках Стива находил особенно рельефное воплощение грубый, нередко раздражающий, «дикий юмор» Дальнего Запада. Это он, Стив Гиллис, прятал рукописи Клеменса и свечку, при которой тот работал по вечерам! Это он решил разыграть «преподнесение» Сэму роскошного курительного прибора.

Такие приборы обычно дарили по подписке. Сэмюел Клеменс любил почести не меньше, чем его друзья. Но его, ярого курильщика, обходили.

— Разве я не заслужил такого прибора? — жаловался Сэм Стиву.

Стив Гиллис принялся за дело. Была составлена комиссия для вручения подарка. Сэму намекнули, чтобы он подготовил благодарственную речь. Настал торжественный день. Растроганный Сэм горячо благодарил друзей, угощал шампанским. Веселье продолжалось всю ночь.

Назавтра выяснилось, что прибор не настоящий, а жалкая имитация из гипса и взят с витрины магазина, где он стоял для рекламы. Позднее Клеменсу подарили хороший курительный прибор. Но он затаил обиду. Надо признать, что все-таки не все шутки, жертвой которых являлся сам Твен, воспринимались им с должным чувством юмора. Этот насмешник обладал легкоранимой душой.

С немалым раздражением воспринял он, например, заметку Дэна, в которой высмеивался его нос, вспухший, в результате занятий боксом. Приятель Твена писал, что, когда обладатель сего феноменально большого носа приехал в какой-то поселок, то некая старушка попросила разрешения коснуться носа рукой, дабы убедиться, что он настоящий. Ее желание было удовлетворено, и она заявила собравшимся согражданам, что это был «счастливейший момент» ее жизни. Прочитав невинную шутку Дэна де Квилла, Твен сердито заметил, что «ни черта остроумного» он в ней не видит.

Редактор Гудман полагал, что молодому Твену далеко до талантливого и трудолюбивого де Квилла. Но известность Марка Твена росла. Его статьи все чаще перепечатывались в других газетах Невады и даже Калифорнии.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});