7 и 37 чудес - Игорь Можейко

Бывшие кельи отшельников расширялись и превращались в обширные церкви, украшенные колоннами и фресками. Беглецы раскололись на несколько сект, и каждая старалась перещеголять соперников в богатстве церкви и монастырей…

А снаружи непосвященный глаз не разглядел бы ничего. Кое-где на стенах конусов и пирамид чернеют четырехугольники окошек и узких дверей, и никогда не догадаешься, что там, в глубине и полутьме, спрятаны комнаты, залы, церкви, склады. Это был обманчивый мир внешней бедности, маленьких окошек, мир, куда мало кто из посторонних лиц был допущен, и мало кто мог оценить его действительную силу и размах.

Да и поля, вернее, площадки земли, разбросанные среди скал, казались маленькими и, во всяком случае, не такими плодородными и богатыми, как это было в действительности. Самое большое в Азии поселение ранних христиан полностью себя обеспечивало, а монастыри богатели, несмотря на то что власть в стране принадлежала «неверным».

Войны мусульман и походы крестоносцев, закат и крушение Византии – все проходило стороной, и, как прежде, изощрялись в теологических спорах ученые-богословы, отрабатывали на монастырских полях десятину крестьяне; вино, выдержанное в каменных подвалах, бочками увозилось в города, где высоко ценилось.

Но новых пришельцев-единоверцев не было, а старые постепенно разъезжались, иногда меняли веру, покидали обжитые пещеры. В городках по окраинам долины селились турки, они использовали опустевшие пещеры под склады. Еще несколько столетий действовали две или три церкви, но в 1923 году, во время обмена населением по Лозаннскому договору, греки-христиане покинули Гореме. В некоторых пещерах поселились турецкие крестьяне, но большинство осталось пустовать, и в них развелось немыслимое количество голубей. Крестьяне собирают в пещерах птичий помет и удобряют поля.

…Еще действовали церкви и последние монахи возились по утрам в монастырских виноградниках, но в Европе, отрезанной от турецких внутренних провинций многовековой враждой религий, забыли о долине Гореме. И когда бельгийский миссионер неожиданно натолкнулся в сердце Турции на доживающую последние дни христианскую общину, он был поражен до глубины души. И не столько церквами, вырубленными в лаве, сколько самим фактом такого длительного существования христианской общины в центре мусульманского мира, причем общины, которая не могла похвастаться большим числом мучеников и святых: более тысячи лет долиной почти никто не интересовался и ни один «жестокий магометанский царь» не устраивал резни среди последователей Христа.

До сих пор исследователи (надо признать, что их было немного) не могут сказать с уверенностью, что они изучили большую часть убежищ. Гореме остается пока пещерой Аладдина, сокровища которой разбросаны по разным комнатам.

В башнях Гореме, невидимые за четырехугольниками дверей, спрятаны три сравнительно большие купольные церкви. Все они сплошь покрыты фресками – это один из самых древних и хорошо сохранившихся образцов византийского искусства. Наиболее богатой и интересной считается церковь Тьмы. Ее фрески яркими и светлыми тонами, мягкими и даже нежными линиями напоминают фрески русских соборов. Церкви созданы вдали от бед и потрясений большого мира. Это чувствуется, когда смотришь на фреску, изображающую элегантного юношу с тросточкой, в развевающемся плаще, хотя юноша не на прогулке – он Георгий Победоносец и именно в этот момент борется с драконом, правда довольно миролюбивым на вид.

Спокойствие царит и в большой, чудесно написанной фреске, изображающей Пантократора, в чаше купола. Пророки вытянуты в длину и изогнуты, потому что изогнуты тщательно вырезанные в лаве колонны и пилястры.

Вторая церковь такого рода – Яблочная церковь. Монахи не задумывались подолгу, как назвать свои храмы. Церковные власти Византии были далеко и не могли указать отшельникам на легкомыслие. Поэтому большую церковь, где было темно, назвали церковью Тьмы, а вторую, у входа в которую росли яблони, назвали Яблочной. А если и были другие названия, официальные, для торжественных случаев, их никто не запомнил.

В церквах не все фрески сохранились так, как должны бы сохраниться при ровной и сухой температуре пещер. Виной тому не язычники. Никто сознательно не осквернял церквей. Но начиная с XVII века, когда монастыри и церкви стояли в основном пустыми, сюда начали попадать гости. То заглянет крестьянин, то случайный путешественник. А туристов испокон веку объединяет стремление оставить о себе память потомкам. Турист аккуратно или неаккуратно расписывается на самом видном месте. Кто не видел этих надписей, не удивлялся их потрясающему обилию и однообразию?! За пятьсот лет, как ни редки были туристы, их побывало в Гореме немало. Тем более за последние годы, когда транспорт дал возможность добраться сюда из Анкары за несколько часов, а печать разнесла по всему миру известие о том, что пещеры Гореме стоят того, чтобы на них посмотреть. Теперь большинство фресок до высоты человеческого роста уничтожены слившимися в белые пятна царапинами автографов.

Сегодня долина населена турецкими крестьянами. Не так густо, как тысячу лет назад, и потому многие пещеры пустуют. Крестьяне, так же как и христианские отшельники до них, выращивают один из лучших в мире сортов винограда, маслины, абрикосы. Двери и окна некоторых из пещер, особенно полюбившихся миллионному голубиному населению долины, заложены камнями, чтобы голуби жили спокойно и в пещерах накапливался ценный помет. Без черных прямоугольников в стенах эти башни кажутся монолитными, как стволы термитников, изъеденные внутри ходами.

Новых пещер никто не вырубает, но семьи побогаче расширяют окна и двери и пристраивают к своим пещерам фасады, как к настоящим домам. Даже с балконами. Задние комнаты пещер используются под кладовые, туда никогда не проникает свет. Крестьяне победнее только вставляют раму и навешивают дверь на скалу, да раз в год побелят комнату, чтобы она казалась светлее и больше, но дым из очага чернит ее снова.

Как и прежде, жители пещер поднимаются на верхние этажи по вырубленным внутри скалы лестницам, и в многоэтажных пещерах-небоскребах вытесанные в стенках ступеньки уходят на десятки метров вверх по темным шахтам.

На ровных площадках долины – не всем же по душе жизнь в пещере – выросло за последние годы несколько городков. Башни пещерных небоскребов стоят посреди них, придавая им неестественный, сказочный вид, и пробивающийся сюда по узкой вьющейся дороге автобус из Кайсери гудком вспугивает тучи серых и сизых голубей… Он тормозит у открытого кафе со стульями на каменной террасе, и тень двадцатиэтажного небоскреба, смешиваясь с тенью редких смоковниц, прикрывает его от вечернего солнца…