Серый. Мир - Николай Марчук

— Да-а, Серый! — Жук присвистнул от удивления. — Знал я, что ты горячий парень, но не настолько же. Может, получилось бы как-то миром разойтись.

— Ты сам-то в это веришь?

— Нет, конечно.

— Ну, а ты, что за чучело такое? — спросил я, обращаясь к человеку профессорской наружности. — Только не врать и отвечать быстро. И самое главное, рассказывай все сам. Не заставляй тебе вопросы задавать. Я этого не люблю.

— Я это…как его… я не с ними! Меня заставили! Понимаете? — «профессор» весь трясся от страха. Лицо его побелело и покрылось крупными каплями пота. Еще мгновение и он упадет в обморок, или «кони двинет» от сердечного приступа.

— Ты, это, упокойся! Никто тебя трогать не будет… пока, — попытался успокоить я его. — Давай по порядку: как тебя зовут и как ты тут оказался.

«Профессор» открыл, было, рот, но глаза у него закатились, и он повалился на пол. Все дошутился, упал «профессор» в обморок.

— Хе-хе, нормально ты его, — прыснул со смеху Жук. — Да, ты Серый, просто супермен какой-то, разишь врагов не только делом, но и словом!

— Хорош болтать, — прервал я его. — Организуй лучше кого-нибудь, чтобы прибрали тут. Надо вынести тела наружу, ну и обшмонай здесь все, может найдешь, что-нибудь полезное.

— Слушаюсь, мой генерал, — Жук отдал честь и попытался щелкнуть каблуками, но в валенках, это получилось плохо.

Я вышел из каморки. Подошел к окошку, сдернул дырявую грязную тряпку, что его закрывало, и, уставившись в окно, задумался, что делать дальше. Через какое-то время в барак вернуться каторжане, и еще неизвестно, как они воспримут новость о кончине Угла. Что-то мне подсказывает, что не очень радостно.

— Если хочешь, я могу взять под гипнотический контроль, большое количество людей, — прошелестел голос Кота, у меня в голове.

— Это, сколько примерно людей, за раз? — спросил я с интересом. — Два, три, или двадцать — тридцать?

— Под гипноз попадут все, на кого ты можешь одновременно смотреть, и кто смотрит на тебя, — начал объяснять мне Даймон. — Расстояние до объекта не должно превышать десяти метров. Чем ближе, тем лучше. Внушать лучше, какую-нибудь простую команду.

— То есть, от меня требуется только собрать в одном месте несколько человек, стать метрах в шести от них и, глядя на них всех одновременно, произнести команду — приказ? А я им должен при этом смотреть в глаза?

— В глаза смотреть не обязательно. Только учти, что если ты захочешь, дать им приказ, который заставит их убить себя, то они могут и не подчиниться. Тут, знаешь ли, в дело вступают первобытные защитные реакции сознания.

Массовый гипноз? А, что это мысль! Уж точно лучше и проще загипнотизировать всех, чем убивать, каждого второго.

От двери послышался гул возмущенной толпы, и я отвернулся от окна, чтобы посмотреть, что ж там происходит:

Те, трое каторжан, которые работали на разборке нар, вытащили на улицу тела убитых мной уголовников. Вокруг трупов собралась несколько десятков человек, которые смотрели на меня. Смотрели по-разному, кто настороженно, кто с испугом, а были и такие, кто смотрел, с явной злобой и нескрываемой агрессией.

— Ну, что граждане каторжане, готовы к раздаче подарков? — зычно крикнул я, собравшейся перед входом в барак толпе. Стоявшие, на улице каторжане и так, ждали, что к ним кто-нибудь выйдет, а тут еще и подарки какие-то обещают. Не удивительно, что все присутствующие, обратили на меня свое внимание.

— Ну, давай котяра, действуй! — прокричал я своему, ангелу-хранителю.

— Громко и четко, произнеси команду-раппорт. Только, говори уверенно, понял? Самое главное — это верить в себя, поверишь сам, поверят и окружающие. Поверят и пойдут за тобой.

Уверенность, это хорошо, вот только где её взять? Представьте, что перед вами стоит стая голодных собак, хотя нет, забудьте про собак. Перед вами стоит стая голодных тигров, здоровенных таких, диких тигров. А вам бежать некуда. Представили? Но, это еще не все, перед этим, вы убили одного из них. Ну, как картина? И где, я вас спрашиваю взять уверенность в своих силах и словах? Ладно бы ты сидел в танке, и смотрел на тигров, через прицел крупнокалиберного пулемета. Так, нет же, стоишь чуть ли не голый. Легко сказать уверенность! Да, где ж ее взять? Уверенности точно нет. А, что есть? Злость? Злость есть! Я как представлю, зачем я сюда попал, так злость меня, буквально раздирает. Мне ж надо найти, ту суку, которая, устроила взрыв на стадионе, во время которого погибла вся моя группа. Я как, вспомнил тот день, так у меня, губы задрожали, пальцы сами собой в кулак сжались, а изо рта послышалось глухое рычание. Мысли пронеслись у меня в голове очень быстро, как курьерский поезд на перегоне. Вот только злоба, во мне разливалась не шуточная. Ох, чую, без подпитки со стороны Даймона, дело не обошлось.

— Слушайте, сюда урки! Я теперь здесь главный, кто не согласен, тот — ТРУП!!! Вы меня поняли? Будет так, как я скажу, и не иначе! Кто не подчиниться тому — СМЕРТЬ!!! Запомнили? СМЕРТЬ!!! А теперь, все быстро зашли внутрь барака и начали обустройство спальных мест! Услышали все? Выполнять!!!

Толпа замерла, пораженная такими словами, а потом люди дрогнули, и медленно, один за другим, начали заходить внутрь барака. Я отошел от входа на несколько шагов и внимательно рассматривал входящих в барак каторжан. Когда входившие проходили мимо меня, они втягивали голову в плечи и отводили взгляд. От каждого из них шла, видимая магическим зрением волна страха.

Когда в барак зашел последний каторжанин, я внимательно осмотрел пустынный двор. Двор был пуст, все каких-то десять минут назад, он был хоть и не забит до отказа, но и не пустой был, это уж точно. Кто-то ходил, кто-то стоял, где поодиночке сидели на корточках, а где и целыми стайками сидели в кружочке, передавая друг другу набитую анашой «пятку». Но сейчас, двор был действенно пуст. Только истоптанный снег, вперемежку с грязью, да сплошной ковер разбросанных сигаретных окурков. Каторжане из других бараков предпочли попрятаться, что и не удивительно, каждый понимал, что сейчас будет большая драка. Бойня, после которой останутся лежать на снегу растерзанные тела. Но, драки не случилось, вместо кровопролития, барак подчинился новому хозяину. Ну, что ж такое тоже бывает!

Сплюнув на снег, я нырнул в темное нутро барака. Каторжане, сгрудились в дальнем конце барака, рядом с импровизированной перегородкой. Они стояли и молча смотрели на вход в барак. А, когда я, появился в дверном проеме, то их хмурые, настороженные взгляды скрестились на мне.

— Кнутом, ты их уже ударил. Теперь надо показать пряник, — прошелестел у меня в голове Кот. — Обещай им, что они все выживут и вернуться домой. Понял? Но, говори так же уверенно, как и раньше. Как можно чаще повторяй им, что ты — их единственный шанс на жизнь.

— Ты главное, не скупись на гипноз. Тут, лучше переборщить, чем проснуться ночью от заточки в брюхе!

— Не учи батьку, делать дитятку, — в ответ огрызнулся Кот.

— Все, кто пойдет за мной выживут! Запомните: я подарю вам — ЖИЗНЬ! — мой голос, подкрепленный магией, был необычайно глубок, он завораживал своим могуществом.

Стоявшие полукругом, напротив меня каторжане, заворожено слушали. Некоторые, видимо самые впечатлительные, даже открыли рты от удивления. Я несколько раз повторил одну и ту же фразу, про дарованную им жизнь, если они пойдут за мной. Когда мой голос стих, в воздухе повисло молчание — никто из стоявших, напротив меня зэков, даже не пошевелился.

— Разойтись! — громко крикнул я.

По рядам стоявших, прошла дрожь, и уже через пару секунд, каторжан как ветром сдуло — все разошлись по бараку, стараясь держаться от меня подальше. Я вернулся в отгороженный отсек, и устало повалился на дощатые нары.

— Ничего себе! — ошарашено произнес, стоявший за моей спиной Жук. — А я, и не знал, что ты у нас — Кашпировский.

— Точно. Сейчас передохну и воду заряжу, — отшутился я. Усталость навалилась, как голодный хищник — быстро и неожиданно. — Назначь караульных, и тех, кто их будет проверять — ночью могут пожаловать гости.

— Воду заряжал не Кашпировский, а Чумак, — услышал я сквозь дрему, ехидный ответ Жука.

Что там дальше говорил Жук, я уже не слышал — спал. Ночь прошла спокойно: наш барак никто не штурмовал, не поджигал и не закидывал камнями. Утром, мне сказали, что пару раз кто-то подходил к дверям барака, но их отпугнули, караульные. Ночью я спал как убитый, усталость и напряжение последних дней давала о себе знать. Угол оказал нам неоценимую услугу, он сделал все, чтобы обезопасить себя и своих людей — устранил тех, кто мог составлять ему конкуренцию. В пересыльном лагере не осталось никого, кто смог бы за столь короткое время сплотить вокруг себя каторжан. Именно этим можно объяснить, тот факт, что никто не старался идти на штурм нашего барака. А вот, чего действительно следует опасаться так это тех, кто внутри нашего барака. Угол собрал вокруг себя наиболее верных ему людей, как только действие гипноза пройдет, так сразу возникнет желание у каждого из них вспороть мне горло.