Семь снов черного кота - Сергей Преображенский

 - Опять вы за свое?! — возмутился Димка, — Ну что я вам плохого сделал? Почему вы меня преследуете?

 - Вы нарушаете закон!

 - Какой еще закон?

 - Основной закон — закон эволюции. Мертвые должны освобождать место для живых!

 - Но я же говорил вам, что я не умер и умирать не собираюсь!

 - Вы сами–то понимаете, какую глупость сейчас сказали? — тонкие губы девушки исказила саркастическая ухмылка, — На земле с начала времен жило около 100 миллиардов человек и все они умерли. Сейчас на земле живет около 7 миллиардов человек и все они умрут! А вы–то чем лучше?

 - Да нет, не лучше конечно… — Клочков немного смутился, — просто мне почему–то всегда казалось… точнее не казалось, а было такое ощущение, с тех самых пор как я узнал, что все люди смертны, что ко мне это почему–то не относится. Хотя умом я, конечно, понимал, что я такой же, как все и меня ждет общая для всех участь, все равно, где–то там глубоко внутри продолжало жить чувство, что все не так и смерть — это для других, не для меня! Все умрут, а я останусь!

 - И не надейтесь! — вернула Димку на землю медсестра.

 - Да, я все понимаю… Но пока–то я хожу, разговариваю, пью воду, вы же сами видите!

 - Это ваше тело ходит, разговаривает, пьет воду, а сами вы уже давно мертвец! Так что лучше закройте глаза и вытяните руки вперед!

 Димка повиновался, а когда снова открыл глаза, увидел, что на него натягивают белую рубаху с длинными рукавами.

 - Что это? — спросил он.

 - Это саван, обязательная одежда для всех мертвецов, — объяснила сестра, ловко завязывая рукава на спине узлом, — А теперь следуйте за нами!

 - Куда?

 - Туда где человеку положено находиться после смерти — на остров Мертвых! Да вы не волнуйтесь, там вам будет хорошо! — сказала сестра и легонько подтолкнула Клочкова в спину.

 

 * * *

 

 Через полчаса машина с красным крестом уже покинула город и неслась куда–то по неожиданно пустынному асфальтовому шоссе. Димка сидел в заднем отсеке, отделенном от кабины водителя металлической стенкой с окошечком. На этой стене в рамке под стеклом висела «Памятка умирающим». Сидеть со связанными руками было скучно, и Клочков начал читать:

 

 «…Подготовку к смерти следует начинать в раннем возрасте, чтобы человек мог выработать правильное отношение к переходу в иной мир.

 Многие откладывают это чрезвычайно важное дело на потом, а когда приходит время часто бывает уже слишком поздно.

 Итак, что вы думаете о смерти? Можете ли вы принять смерть с такой же радостью и энтузиазмом, как и жизнь? …»

 

 Машину тряхнуло и Димка, оторвавшись от чтения, посмотрел в окно. Оказывается, автомобиль уже оставил шоссе и ехал теперь по проселочной дороге через густой лиственный лес.

 - Куда вы меня везете? — спросил Димка.

 - Не волнуйтесь, — ответила сестра, — Уже скоро приедем!

 Машина, попрыгав еще некоторое время по ухабам, выехала на берег реки и остановилась.

 - Выходите! — сказала сестра, и открыла дверцу.

 Солнце уже клонилось к закату, и над рекой клубился густой вечерний туман. Из этого тумана медленно выплыла простая деревянная лодка, на корме ее стоял высокий худой человек в черном плаще с капюшоном и длинным веслом в руках. Лодка ткнулась носом в песок, и тут Клочкова вдруг охватил животный страх.

 - Стойте, не надо! Я не хочу! — закричал он, и начал вырываться и из державших его рук, — Опустите меня!

 - Успокойтесь! — сказала сестра, усилив хватку, — То, что должно было случится, уже случилось и теперь ничего изменить уже нельзя.

 - Не говорите ерунды, ничего еще не случилось! — возразил Димка, продолжая вырываться.

 - И почему только люди так бояться смерти? — притворно вдохнула сестра.

 - Я вовсе не боюсь смерти, это совсем другое! Я просто не могу ее понять. Точнее не могу себе представить как это так: мир будет продолжать существовать, а меня в нем не будет. Нигде! Полная чернота и ничто. Впрочем, полную черноту я представить могу. Я могу представить, что я не буду ничего ни видеть, ни слышать, ни обонять запахов, ни ощущать вкуса, и даже не чувствовать на своей коже никаких прикосновений. Но я не могу представить, как может случиться, что я вдруг перестану думать! Я никогда, ни на секунду не прекращал этого делать, с того самого момента как начал себя осознавать. Я знаю, есть специальные упражнения позволяющие достичь этого состояния, какие–то мантры, я пробовал, но у меня ничего не получилось!

 - Не волнуйтесь, теперь получится! — успокоила сестра, — Вам помогут! Залезайте в лодку!

 Клочкова усадили на заднее сидение, и человек в плаще оттолкнулся веслом от берега.

 - А вы разве не со мной? — спросил Димка, с удивлением посмотрев на стоявших на берегу провожатых.

 - Нет, нам на остров нельзя, — покачала головой сестра, — Харон обратно не перевозит!

 

 * * *

 

 Дом на холме был выкрашен желтой краской и более всего походил на дворянскую усадьбу XIX века. Краска уже кое–где успела облететь, и от этого здание приобрело слегка запущенный вид. Подойдя ближе, Клочков смог прочитать надпись над входной дверью: «Вечный покой».

 Человек в плаще, которого назвали Хароном, долго вел его длинным коридором, по бокам которого были двери с медными позеленевшими от времени табличками. На табличках вместо цифр стояли греческие буквы. Но не это удивило Димку, гораздо больше его поразил сам коридор, они шли уже минут десять, а конца ему не было видно.

 - Долго еще? — не выдержал, наконец, Димка.

 - Нет, — ответил Харон, — почти пришли!

 И в самом деле, через несколько минут он остановился у одной из дверей и открыл ее при помощи магнитной карточки.

 В просторной светлой комнате стояли четыре железных кровати с тумбочками в изголовье и большой деревянный шкаф в углу. На одной из кроватей сидели двое мужчин в полосатых пижамах и играли в шахматы, а третий стоял рядом и наблюдал за поединком.

 Едва открылась дверь, как все трое забыв про игру, повернули головы и с интересом уставились на вошедших. Между тем Харон развязал рукава, снял с Димки рубаху и вышел, оставив его наедине с обитателями комнаты.

 Одного из шахматистов, пожилого господина с густой гривой седых волос Клочков узнал сразу, его фотография с высунутым языком со школьных лет висела у него над письменным столом.

 - Альберт Эйнштейн! — вежливо представился господин, подтвердив Димкину догадку.

 Второй игрок средних лет, высокий худой с длинными волосами и носом назвал себя Николаем Гоголем.

 - Не может быть! — обрадовался Димка, — Ведь вы мой любимый писатель! А «Записки сумасшедшего» просто моя настольная книга!

 - Приятно видеть столько здравомыслия в молодом поколении, — ответил Николай Васильевич, — А прежде, признаюсь, взглянувши на вашу физиономию, никак нельзя было думать, чтобы вы были путный человек. Позвольте спросить: верно, покойница матушка ваша, когда была брюхата вами, перепугалась чего–нибудь?

 - В каком смысле? — слегка опешил Димка.

 - Нет, я вам скажу, вы не будьте в претензии, это очень часто случается. Вот у нашего заседателя вся нижняя часть лица баранья, так сказать, как будто отрезана и поросла шерстью совершенно, как у барана. А ведь от незначительного обстоятельства: когда покойница рожала, подойди к окну баран, и нелегкая подстрекни его заблеять.

 - Да оставьте вы своего заседателя в покое, Николай Васильевич! — вступился за Димку гениальный физик, — Ваш ход!

 - Честно говоря, Альберт Иванович шахматы не моя сильная сторона, — признался Гоголь, рассеянно глядя на доску — может лучше в картишки?

 - Я карт и в руки никогда не брал, даже не знаю, как играть в эти карты. И потом, какой я вам Альберт Иванович? — обиженно проговорил Эйнштейн.

 - Просите великодушно, Альберт Германович, все время сбиваюсь! А все оттого, что я, когда пишу, слишком напрягаю свой мозг, серые клеточки гибнут и теперь он у меня сделался похож на швейцарский сыр — весь в дырках! Вот вы полагаете, будто человеческий мозг находится в голове? Э нет…

 - Знаю, знаю, — прервал его профессор, — Он приносится ветром со стороны Каспийского моря! Делайте свой ход!

 - Но если уж вам так противны карты, то можно в домино или кости! — не сдавался писатель.

 - Бог не играет в кости! Делайте ход или я засчитаю вам поражение!

 Между тем к Димке подошел третий обитатель комнаты, молодой голубоглазый блондин с мягкими волнистыми волосами. Свое крепкое мускулистое тело он завернул в белую простыню на манер греческой туники, края которой скрепил на плече крупной брошкой с изображением медузы.

 - Александр! — сказал он, откинув назад свои красивые волосы.

 - Как, просто Александр? — попытался уточнить Димка.

 - Александр Великий! Но вам не обязательно падать ниц и лобызать мои сандалии! — милостиво разрешил он и протянул крепкую сухую руку.

 - Дмитрий! — ответил Клочков, пожимая ее.

 - Как я понимаю, вас так назвали в честь богини плодородия Деметры? — предположил Александр, — Ведь вы македонец? Хотя нет, скорее грек, я угадал?