Война роз. Буревестник - Конн Иггульден

Усилием воли она отогнала неприятные мысли. Сегодня ей предстояла встреча с мужем. Она наконец увидит его лицо. Болтаясь в карете из стороны в сторону, она мысленно молила Бога, чтобы король не оказался уродом или калекой. Уильям уверял ее, что Генрих вполне симпатичен, но она знала, что он не мог сказать ничего иного. В душе девушки смешались в равной мере страх и надежда. Ей оставалось лишь смотреть на проплывавшие мимо зеленые изгороди и паривших в небе птиц. У нее чесался лоб, поскольку горничные сильно стянули волосы назад, но она не осмеливалась прикоснуться к нему, чтобы не стереть пудру, и лишь кусала губы. В ее волосы были вплетены цветы, а кожу лица стягивало из-за всевозможных красок и мазей, нанесенных после ванны, принятой ею на рассвете. Она старалась не дышать слишком глубоко, дабы не упасть в обморок из-за того, что тесное платье впивалось в грудь.

Маргарита поняла, что они приближаются к аббатству Святой Марии и Святого Иоанна Богослова, по тому, как местные жители целыми семьями обступили дорогу. По случаю свадьбы подмастерья получили выходной. Все облачились в праздничные одежды, предназначавшиеся для посещения церкви, чтобы поприветствовать женщину, которая должна была стать королевой Англии. Маргарита смотрела на толпы стоявших вдоль обочин людей, которые кричали и махали руками.

Никто не выбегал на дорогу, и Маргарита имела возможность видеть спереди и сзади на некотором расстоянии четырнадцать других карет, направлявшихся к церкви аббатства. Ее сердце колотилось под платьем, и она приложила руку к груди, чтобы ощутить его биение. Итак, в этой церкви ее должен ждать Генрих, двадцатитрехлетний король. Она пристально смотрела вперед, надеясь увидеть его, хотя и понимала, что это бессмысленно. Король Генрих наверняка уже вошел в церковь, заметив на дороге приближающуюся кавалькаду. Скорее всего, он расположился у алтаря, а рядом с ним стоял Уильям.

У Маргариты кружилась голова, и она боялась лишиться чувств, не успев дойти до церкви. Видя состояние сестры, Иоланда достала веер и принялась обмахивать ее. Маргарита откинулась на спинку скамьи и закрыла глаза.

Церковь аббатства составляла часть большого комплекса зданий. В этот день монахи были освобождены от работы на полях. Маргарита видела рыбные садки, обнесенные стенами сады, виноградники и другие сооружения. Обежавший карету Фредерик помог ей выйти, поддержав за руку.

Кареты, которые ехали впереди, уже были пусты, и возле дверей церкви ее приветствовали гости, смеявшиеся и переговаривавшиеся друг с другом. Маргарита принялась искать глазами Уильяма, пока не вспомнила, что он должен находиться в церкви, и увидела Дерри Брюера, стоявшего рядом с герцогом и герцогиней Йорк. Когда она в сопровождении сестры и стайки горничных проходила мимо, Дерри улыбнулся ей. Она увидела, как он сказал что-то Йорку, после чего тот сразу посерьезнел. Когда Маргарита приблизилась к дверям, гости потянулись за ней, словно стадо гусей за главной гусыней.

– Да благословит тебя Бог, Иоланда, за то, что ты здесь, со мной, – сказала она. – Одна я бы просто не выдержала.

– На моем месте должен быть отец, но он опять уехал в поисках титулов. Ты готова увидеть своего короля? Волнуешься?

– Да… У меня кружится голова. Побудь рядом со мной, пока я не приду в себя, хорошо? Это платье слишком тесное.

– За это время ты выросла, Маргарита. Прошлым летом оно не было таким тесным. У тебя увеличилась грудь, и готова поклясться, что ты стала выше ростом. Должно быть, и в самом деле английское мясо пошло тебе на пользу!

Иоланда шутливо подмигнула ей, но Маргарита лишь вздохнула и покачала головой:

– Не говори глупостей, сестра. Так шутить, когда я собираюсь выйти замуж!

– По-моему, это самый подходящий момент в жизни, – возразила Иоланда. В ее глазах вспыхнули огоньки, и она перешла на английский: – Так ты, черт возьми, собираешься замуж или нет?

– Да, но не так, как ты об этом говоришь, – ответила Маргарита, будучи не в силах сдержать улыбку.

Она сделала еще один глубокий вдох и кивнула монахам, стоявшим у дверей. Расположенные внутри мехи надулись воздухом, и сложнейший в мире механизм создал давление. Раздались первые аккорды, и все присутствующие в церкви почти одновременно обратили взоры на переступившую порог невесту.

Барон Жан де Рош был счастлив, хотя даже бренди не спасал его от холодного ветра. Он чувствовал приближение весны. Никто не воюет зимой. Мало того, что в холодный сезон воюющую армию никак не прокормить, это еще и ужасное время для битвы. От холода немеют руки, от дождя промокает одежда, и солдаты могут в любой момент исчезнуть в темноте. Он оглянулся на следовавшую за ним небольшую группу рыцарей и ухмыльнулся, обнажив розовые верхние десны, лишившиеся зубов. Он ненавидел эти зубы. Они болели так сильно, что он не перестал ненавидеть их даже после того, как избавился от них. День, когда он согласился на то, чтобы ему удалили их с помощью щипцов, стал одним из счастливейших в его взрослой жизни. Полный рот крови и необходимость макать хлеб в молоко были невысокой ценой за освобождение от мучительной боли. Он почувствовал, что с того самого дня его жизнь стала неуклонно улучшаться, как будто раньше этому препятствовали больные зубы. Завернув назад верхнюю губу, он пожевал щетину усов. Внизу ему тоже удалили несколько зубов, но только коренные, располагавшиеся сзади, поскольку они начали гнить. Теперь, улыбаясь, он являл миру ровный ряд желтых зубов в передней части нижней челюсти.

Жизнь хороша для человека со здоровыми зубами, подумал он. Протянув руку назад, он с невыразимым удовольствием похлопал увесистые седельные мешки. Жизнь хороша и для человека, проявившего инициативу и отправившегося впереди армии в Мэн. Де Рош был поражен, увидев разграбленные дома в Анжу. Казалось, англичане только и занимались тем, что копили деньги, подобно алчным мелким торговцам, каковыми они, в сущности, и являлись. На глазах де Роша рыцари обогащались за один день. Французские лорды быстро смекнули, что есть смысл обыскивать повозки, направлявшиеся на север. Как правило, изгнанные поселенцы забирали с собой только самое ценное имущество. Зачем тратить время на то, чтобы рыться в барахле, оставленном в домах? Конечно, часть того, что попадало в руки аристократов, они отдавали королю – по крайней мере, насколько было известно де Рошу. Они могли себе это позволить. Эти люди уже богаты и станут еще богаче после того, как захватят английские фермы и города. Его лицо помрачнело, когда он мысленно сравнил их благосостояние со своим. Его люди вполне могли быть отнесены к категории захудалых рыцарей. Еще годом ранее де Рош подумывал о том, не отправить ли их всех восвояси, пока сам не прослыл захудалым бароном. На него нахлынули горькие воспоминания.

Все его родовые фермы постепенно уходили за долги, и однажды наступил момент, когда у него почти ничего не осталось. Тогда он пристрастился к карточной игре, благодаря своему другу, которому впоследствии перерезали горло. Де Рош задавался вопросом, найдутся ли в Мэне люди, которые согласятся играть с ним. Да, одно время его преследовали неудачи, но теперь у него было золото, и он знал, что играет лучше большинства людей, с которыми пересекались его пути. Если фортуна проявит к нему благосклонность, он сможет удвоить, а то и утроить состояние, добытое для него его людьми. Де Рош улыбнулся, обнажив верхнюю десну и нижние зубы. Он выкупит замок отца и вышвырнет этого парня в снег за то, что тот вздумал насмехаться над ним. Это будет только начало.

Лошадиные копыта застучали по каменным плитам – верный признак того, что они приближались к городу. Де Рош пустил свою лошадь иноходью, размышляя, стоит ли рисковать, заезжая туда. В его распоряжении имелась лишь дюжина рыцарей. Этого было вполне достаточно для того, чтобы забрать все, что им нужно, на ферме или в небольшой деревне. Города иногда имели возможность нанимать ополченцев, а у де Роша не было ни малейшего желания вступать в настоящее сражение. И все же он не был разыскиваемым преступником, а его отряд представлял собой авангард победоносной французской армии. Опережая своих соотечественников на какие-нибудь сорок миль, они имели возможность снимать сливки. Де Рош счел за лучшее сначала выяснить, какова обстановка, а потом уже принять решение.

– Едем, – приказал он. – Если в городе все спокойно, посмотрим, чем там можно поживиться. Если встретим ополченцев, остановимся на ночь на постоялом дворе, как обычные путешественники.

После целого дня пути его люди явно утомились, но продолжали оживленно переговариваться и смеяться. Они неплохо разжились золотом и серебром, а прошлым вечером наткнулись на сельский дом с тремя сестрами. При этом воспоминании де Рош почесал у себя между ног в надежде, что он не подцепил опять вшей. Он терпеть не мог брить волосы на лобке и потом опаливать его огнем.