Личный друг Бога - Михаил Кликин

Танк включил свой старый компьютер, подсоединил к нейроконтактеру кабель, откинулся на спинку нового кресла. Возиться с беспроводной сетью он не стал — ее надо было долго настраивать, а время тратить не хотелось. Да и кабель, все же, был надежней, проверенней…

— Я отправляюсь в Мир, — сообщил Танк сенбернару. — Если что, ищи меня на Острове Туманов…

Малыш поднял голову, посмотрел на хозяина умными глазами и зевнул.

— Совсем ты обленился, — укоризненно сказал ему Танк, начиная регистрацию. — Или одряхлел?.. Но ничего. Скоро заживешь новой жизнью…

Особых причин торопиться у Танка не было. Он лишь хотел испытать новое приобретение. Визит на Остров Туманов сейчас представлялся ему развлекательной прогулкой, и он забыл о мерах предосторожности. Вернее, пренебрег ими. Он не собирался ничего нарушать и не думал, что ему что-то может угрожать, а потому вышел в сеть со своего старого компьютера, по обычному, ничем не защищенному каналу, используя открытый протокол…

Впоследствии он сильно об этом жалел.

1

С самого утра зарядил мелкий дождь. Серое небо опустилось совсем низко; до туч, казалось, можно дотянуться кончиком шеста. Свинцовые волны плюхались тяжело о бок плота, тесня его к правому берегу — голому и топкому. Костер едва теплился — под сырыми дровами рдели угли, чахлые язычки пламени даже не пытались пробиться наружу.

Два человека сидели у костра. Они вымокли насквозь, и потому дождь их не беспокоил. Единственное укрытие на плоту — небольшой шалаш, крытый еловым лапником, — был сейчас занят — в нем, рядом с вещами и сухой растопкой, спал Богоборец.

— …Меня подобрали соседи, — худенький Горр, утонувший в длинной безразмерной рубахе, неторопливо рассказывал Ирту свою историю. — Четыре дня я лежал словно мертвый, а иногда вскидывался и кричал что-то. Тетка Рата поила меня бульоном и отварами, да бормотала наговоры — она их много знала. За десять дней поставила меня на ноги, хоть для меня уж и могила была выкопана…

— А оборотнем ты как стал? — спросил Ирт.

— Так я к тому и веду… — кивнул Горр. — У тетки Раты был в сродственниках колдун. Жил он один, в лесу, в самой чаще. Боялись его у нас, считалось, что если увидишь колдуна, то вскоре жди неприятность. Но сам он зла никому не делал, наоборот, помогал, если ребенок у кого заболеет или скотина потеряется. Говорили, что у колдуна великая сила есть, но он ее никому не отдаст, пока помирать не решит. А я решил попытать счастья. Если, думаю, не отдаст мне колдун свою силу, так может хоть часть ее подарит или секрет какой откроет. Узнал я у тетки, как до него добраться, да пошел сразу, как сил поднакопил. Уж больно мне отомстить хотелось, прямо жгло вот тут… — Горр стукнул себя в грудь, скривился от боли — промытые, перевязанные раны еще не затянулись. Луна могла бы помочь, но где ее взять — днем, да еще и в дождь…

— Ну и что колдун? — Ирта история, похоже, заинтересовала.

— Силой своей он, конечно, не поделился, — улыбнулся Горр. — А когда узнал, зачем она мне нужна, то и вовсе погнал меня прочь. Сказал, что мстить Двуживущим — все равно, что в небо плевать: до неба не достанешь, а себя заплюешь. Но я не ушел. Три ночи спал у него на крыльце, ничего не ел, пил только росу. Он сначала делал вид, что не замечает меня. Но потом не выдержал, сел, заговорил со мной — и опять о том же, что мстить Двуживущим нельзя, бесполезно это и опасно. А я ему сказал, что если он не даст мне силу, то я так пойду к Димии.

— И пошел бы? — спросил Ирт.

— Пошел бы, — кивнул Горр. — Не хотелось мне жить… Совсем не хотелось… — Он опустил голову, шмыгнул носом, ссутулился и замолчал надолго, не двигаясь, только подергивая острым плечом.

Ирт ждал, не решаясь тревожить паренька и не собираясь его успокаивать.

Боль надо перетерпеть. Горем надо переболеть. А иначе жизни не будет…

— Переупрямил я колдуна… — Горр поднял голову, вытер лицо, улыбнулся через силу. — Испугался он за мою жизнь, ответственности испугался. Сказал, что победить Двуживущего я смогу, лишь став зверем. Велел он мне идти в глухой ельник и найти там медвежий след. Дал ножик. Сказал, что если ночью воткну я этот нож в отпечаток медвежьей лапы, да перекувырнусь через него, то сделаюсь медведем на малую часть — только по полнолуниям стану превращаться в зверя, не забуду речь человеческую и думать смогу как обычно. Если перекувырнусь второй раз, то стану зверем наполовину: днем — человек, а на каждую ночь буду оборачиваться медведем. А если в третий раз перекувырнусь, то сделаюсь настоящим зверем, и лишь толика ума останется человеческой. А когда надоест быть оборотнем, сказал мне колдун, вернешься на это место и выдернешь нож из земли. Но если кто-нибудь тронет его раньше тебя, то так ты оборотнем навсегда и останешься.

— И что теперь? — спросил Ирт. — Вернешься, вынешь нож?

— Нет, — Горр помотал головой. — Мне нравится быть оборотнем. Может быть, когда-нибудь я соберусь и перекувырнусь через ножик еще один раз.

— Зачем? Ты же убил Димию. Ты отомстил за смерть родителей.

— Отомстил ли? — Горр помрачнел. — Чем больше я об этом думаю, тем больше убеждаюсь, что прав был колдун, и Богоборец прав. Мстить Двуживущим — все равно, что в небо плевать. Да, я убил ее, но она возродится. И возможно, захочет отыскать меня. Что если она опять придет в нашу деревню? А если она узнает, что это тетка Рата выходила меня, а колдун сделал оборотнем?

— Значит, собираешься вернуться в родную деревню и охранять ее? — спросил Ирт.

— Вернуться? Нет… Я уже не смогу там жить, да и люди, наверное, не вытерпят соседа-оборотня. Я решил странствовать по миру и заступаться за тех, кого обидели Двуживущие.

— Значит и дальше будешь плевать в небо? — улыбнулся Ирт.

— А ты посмотри наверх, — Горр поднял голову, подставил лицо дождю. — Видишь?

— Что?

— Иногда небо опускается низко… — задумчиво проговорил Горр. — Очень низко… И как знать, может найдется человек, который сможет до него доплюнуть…

2

Глеб очнулся поздним вечером, когда берега превратились в темные полосы, едва различимые сквозь пелену холодной мороси.

— Сколько я был без сознания? — спросил он и открыл глаза.

— Почти двое суток, — немедленно отозвался Ирт. — Горр оклематься уже успел.

Два лица заглянули в шалаш.

— Как ты себя чувствуешь, Богоборец? — поинтересовался Ирт.

— Хочу есть, — ответил Глеб.

— Это можно устроить. Вон, справа от тебя, узел. Давай его сюда.

Глеб сел, подвинулся назад, насколько мог; подтянул ноги:

— Забирайтесь…

Не сразу, но им удалось кое-как разместиться в тесном шалаше. Левая нога Горра, правда, осталась на улице, а в спину Ирту летели брызги дождя, но, все равно, под крышей было гораздо уютней, нежели на улице.

— Мы плывем? — спросил Глеб.

— Да, — кивнул Ирт, развязывая узел с провизией. — Но не очень быстро.

— Я не помню, как оказался на плоту.

— Я затащил тебя. Вернее, вас обоих.

— Спасибо.

— Не стоит благодарности.

— Что-нибудь случилось, пока я… — Глеб замялся. — Пока я спал?..

— Да вроде бы все спокойно. Вчера ночью на правом берегу горели какие-то огни и слышался странный шум. Утром встретился плавучий остров, и мы едва с ним не столкнулись… — Ирт раздал товарищам хлеб и сыр, себе взял лишь одно яблоко. — Людей мы не видели. Чудищ каких тоже не встречали. Разве только вот Горру привиделось под водой лицо с глазами, похожими на пузыри. Но я думаю, что это сом был. Или вовсе ком водорослей.

Глеб глянул на паренька, хотел расспросить его поподробней, как выглядело это привидевшееся лицо. Но промолчал. Решил не беспокоить спутников. Спросил только:

— Как ты, Горр?

— Хорошо, — отозвался подросток. — Решил пойти с вами. Если, конечно, ты не против.

— Обузой ты не станешь, — сказал Глеб. — Если хочешь, иди. Только ведь я по своим делам иду. Зачем тебе моя компания?

Ирт и Горр переглянулись. Должно быть, они уже обсуждали это.

— Мне все равно, куда идти, — сказал Горр. — А вот с кем — это мне не безразлично.

— Я ему втолковал, кто ты такой, — смущенно сказал Ирт. — Он еще молод, о Богоборце не слышал ничего.

— Кстати, — повернулся Глеб к бывшему рабу. — Зачем ты все время орал «Богоборец!», когда мы дрались?

Ирт смутился еще больше:

— Так разбойники-то, наверное, о тебе знали. Вот я и думал, что они испугаются… — Он с хрустом вгрызся в яблоко, зачавкал, проговорил невнятно: — А если даже и не знали, то теперь-то уж точно твое имя не забудут…

Какое-то время товарищи молчали, уделив все внимание пище.

— Сейчас бы пива, — сказал Глеб и вспомнил, что может исполнить это пожелание. Тут же вспомнилось о книге, о сверкающем копье, сеющем искры, и о том, как стали понятны руны, выписываемые жезлом некромансерши Димии.