Анаис - Паскаль Лене

Ты можешь проявлять проницательность и интуицию, Винсент, когда иначе нельзя. Ты принялся посещать сомнительные бары на площади Пигаль. Ты взял верное направление. «Горячо, сгоришь», – говорила Анаис, когда мои пальцы скользили вдоль ее бедер. Ты нашел ее однажды ночью. Узнал в свете рентгеновских лучей матового стекла, на котором она демонстрировала свои прелести нескольким туристам, усевшимся в кружок вокруг маленького подиума. Это зрелище не идет ни в какое сравнение с Эйфелевой башней и Триумфальной аркой. Не так абстрактно.

В соответствии с законом обнаженные танцовщицы появлялись с крошечным треугольничком ткани внизу живота. Но в то время, о котором мы говорим, клейкие вещества уже не отличались хорошим качеством. На заре, к моменту третьего или четвертого обязательного заказа горячительного, матерчатый треугольник неизменно спадал, и самые упорные зрители получали в награду красивый восход солнца над самой прекрасной столицей в мире.

Ты, конечно, захотел поговорить с танцовщицей после ее последнего «фламенко». Нет ничего проще: плати. Обычаи одинаковы, что в одну эпоху, что в другую, что на площади Пигаль, что в баре для дальнобойщиков.

Ты заплатил. Анаис подошла к тебе и отвела на банкетку, в самый темный угол зала. Там совсем ничего не было видно. Она как будто не узнала тебя. Хотя звук твоего голоса… Правда, волнение и тревога наверняка сделали его неузнаваемым. А главное, Анаис не желала снова видеть тебя – тебя, Винсент. Не здесь! Она обошлась с тобой, как с клиентом, раз уж ты заплатил, чтобы провести с ней «некоторое время». Она хорошо с тобой обошлась, ибо и здесь, как у мсье Шарля, она с любовью относилась к своей работе, разве не так?

Бедный Винсент! Ты признаешься мне, что не мешал ей: у тебя не было другого способа ее удержать. Ну же! Тебе незачем оправдываться. Ты ведь уже большой мальчик, да?

Ты стал приходить туда почти каждую ночь. Ты хотел бы стать ее единственным клиентом, так как пока она была с тобой, ни одна свинья из тех, что посещали это заведение, не могла положить на нее свою лапу. Правильно?

А она? Ты, наверное, ее раздражал. Или же ей было смешно. Или и то и другое. Ты не попросил ее руки?

Ты сделал лучше: пригрозил, что донесешь в полицию на владельца заведения, где заставляют танцевать обнаженной несовершеннолетнюю. Если бы только танцевать… Было еще и то, что происходило потом на банкетке.

Анаис только рассмеялась. До совершеннолетия ей оставалось всего полгода. А у владельца заведения были связи. Бедный Винсент! Ты по-прежнему ничего не знал о жизни.

Ты вернулся на следующий день. На подиуме пара изображала любовь. Это было что-то новенькое. Но вот Анаис ты не увидел, ни в ту ночь, ни на следующую. Хохотун-бармен сообщил тебе, что она сменила крышу и что здесь ее больше не будет. Значит, тебя приняли всерьез, чертов Винсент! На какие новые галеры отправилась Анаис из-за твоих жалких угроз?

А потом была такая любовь! Да, ты все посвятил нашей Анаис. Она намеревалась идти до самого конца в своем безумстве, а ты вызвался ее сопровождать.

Мне не следует насмехаться. Есть в тебе что-то такое, какое-то неловкое простодушие, которое так и напрашивается на издевку. Но малодушный Винсент, Винсент-мерзляк в конце концов бросился в воду. Он пережил свою страсть. Он однолюб, Винсент. А это достойно уважения.

Ты стал вести расследование в барах площади Пигаль. Это было нелегко. Жиголетты, вышибалы, бармены требуют платы за свои сведения. За имя идет торг, за адрес – переговоры. В мире, где все продается, все можно купить. Но получаешь только кусочки, которые затем надо склеить вместе, а клей тебе не гарантирован. Анаис быстро усвоила привычки своего квартала. Кто угодно мог насладиться ею «на время». Она продавала себя клочками. Ее раздавали в розницу. Теперь это была настоящая проститутка, профессиональная. Она приняла свою судьбу. Даже дорожила ею, поскольку это была ее жизнь. Она не собиралась облегчать тебе задачу, бедняга Винсент.

Ты обнаружил ее в Ницце, где она провела два года. Маленькое, скромное и чистенькое заведение, недалеко от старых кварталов. Зимой народу было немного. У нее даже находилось время для тебя. В глубине души она тебя любила. Она хотела дать тебе понять, что ты ничего не можешь для нее сделать. И чувствовала, что помогает тебе жить. Но когда приходил клиент, ты должен был отпустить ее.

Позади бара была натянута ширма для наблюдения. Хозяйка время от времени поглядывала туда, чтобы убедиться, что там, внизу, ее девушкам ничего плохого не делают. Она и тебе давала взглянуть. Она открыла тебе это ремесло в черно-белом изображении. Ей было весело заставлять тебя страдать. Зачем ты смотрел? Ты снял небольшую квартирку рядом с баром. Анаис порой соглашалась туда заглянуть. Она занималась с тобой любовью, а потом до полудня спала. Если вдруг ты отваживался заговорить о той жизни, которую она ведет, и о том, как тебя это беспокоит, она убегала, хлопнув дверью. Несколько раз она запрещала тебе приходить в бар.

У тебя возникли проблемы с полицией. Тебе пришлось оправдываться, объяснять. Анаис и хозяйка бара пришли к тебе на помощь. Впрочем, это было в их интересах: что вы, у Анаис нет сутенера! Девушки из заведения свободны, могут уйти, когда захотят, и никому ничего не должны. Что до подозрительного типа, который торчит здесь каждый вечер и пять часов сосет свою рюмку коньяку, то это просто бедолага, наивно и безнадежно влюбленный в Анаис, маленькую шлюшку. Известная история. Об этом пишут романы и снимают фильмы. Ладно! Тебя все-таки попросили вести себя скромнее и не частить в бар. Ты повиновался. Ты слишком боялся действительно потерять Анаис.

Ты не работал. Ты был слишком занят. Каждую ночь ты ждал избавления, которое наступит на рассвете. Каждый день ты с ужасом ждал наступления ночи. Ты изнурял себя ожиданием. Ты продал все, что имел. Выгодно разместив деньги, ты смог жить без особых забот. Один-единственный раз ты проявил сноровку. Но ведь игра шла на твою жизнь, разве не так?

А! Ты сказал, что Анаис регулярно принимала героин. Этого следовало ожидать: Анаис не хотела просыпаться. Ты долгое время надеялся, что сумеешь ее переубедить и она оставит эту пагубную привычку. И тут ты ничего не добился. Возможно, так было лучше. Разве ты не знаешь, что сомнамбул будить нельзя, иначе они могут умереть?

Ты последовал за Анаис в Марсель. В этот раз бар был не столь пристоен. Тебе это быстро дали понять. Хотя для пущей убедительности потребовалась хорошая взбучка. Двенадцать дней в больнице. Ты не заявил в полицию. Ты знал, что Анаис тоже получила выволочку.

И ты еще называл нас сутенерами – меня с Жеромом? Теперь ты должен был понять разницу.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});