Дочь священника - Джордж Оруэлл

Мистер Толлбойс (нараспев). О все вы, чада Божии!

Глухарь (поет). Эх, бури-бури…

Чарли. А кто тя сцапал-то, Проныра?

Живчик. Ой, Боженька!

Миссис Бендиго. Отвали, отвали! Во народ, прям как под заклад скамейку хапают.

Мистер Толлбойс (нараспев). О все вы, чада Божии, хулите Господа, хулите Его, поносите во веки вечные!

Миссис Макэллигот. Ето уж, знамо дело, завсегда на нас, которы католики нещастны, валят всяку обиду клятую.

Проныра-Ватсон. Смит, морда полицейская! «Летучий» у него отряд – гнида летучая! Нарисовал, как влезть, как брать чего, а там уж фараонов полно и взяли всех зараз. Я сочинил вот, пока в Черной Мэри тряслись:

Легавый Смит, он знает ребяток заметать,

А сам-то – … поганый, от меня передать.

Хрюкач. Эй, будет, что ли, этот долбаный чай? Давай, Живчик, ты ногу скорый, сбегай, приволоки побарабанить. Монету старой шлюхе не кидай. Похнычь, слезу пусти.

Мистер Толлбойс (нараспев). О сыны, дщери человеческие, хулите поносите Его!

Чарли. А этот Смит, видно, типчик крученый?

Миссис Бендиго. Я, девочки, скажу, что меня аж до сердца забирает. Вспомню только, что муж мой окаянный храпит под четырьмя перинами, а мне на площади околевать! Ух, паразит!

Рыжий (поет). «Счастливой парочкой…» Гляди, не слей, Живчик, с того бачка, куда сосиски ложены варить.

Проныра-Ватсон. Крученый, говоришь? Да рядом с им штопор навроде шила. В ихнем драном Летучем отряде нет такого, чтоб за десять бобов не сдал бабулечку свою на живодерню и не уселся б после на могилке чипсы хрумкать. Суки легавыя вонючие!

Чарли. Адская невезуха. И скок отсидок за тобой?

Рыжий (поет).

Счастливой парочкой

Идут ночной порой…

Проныра-Ватсон. Четырнадцать. Тебе такую карту не покрыть.

Миссис Уэйн. Что ж, он вас то есть и не обеспечивает?

Миссис Бендиго. Куда! Вот за каким вот гадом поганым замужем.

Чарли. А я девять раз адски попадался.

Мистер Толлбойс (нараспев). О Анания, Азария и Мисаил![26]

Хулите и поносите Его во веки вечные!

Рыжий (поет).

Счастливой парочкой

Идут ночной порой,

А мне одно-о-ой!

С разбитым сеердцем!..

Черт, три дня вродь бы щетину не скоблил, а ты, Хрюкач, рыло давно споласкивал?

Миссис Макэллигот. О-хо-хо! Коли етот парнишка чаю не притащит, у мене нутренность посохнет, как сельдь копченая.

Чарли. Не, ты запевать не годен, никто из вас. Слыхали бы, как мы с Хрюкачем в Рождество перед пивнухой заголосим «Доброго Вацлава-короля». Или псалмы адские. У парней в баре с нашей песни слеза фонтаном хлещет. А как, Хрюкач, мы с тобой, обалдевши, два раза в одну дверь-то колотились? Карга старая так орала – кишки свело.

Мистер Толлбойс (маршируя взад-вперед с воображаемым барабаном).

Тварь всякая, великая и малая,

Дыхание всякое, гнилое и усталое…

Биг Бен бьет пол-одиннадцатого.

Хрюкач (передразнивая бой часов). Ду-дум! Ду-дум! Еще тут часов шесть долбаных! Хрен дела!

Рыжий. Днем с Живчиком четыре бритвы в «Вулворте» стырили. Поскоблюсь завтра коло чертовых фонтанов, мыльца бы токо где стрельнуть.

Глухарь. Когда стювартом был в Восточном Пароходстве, два дня видал, как индийцы в ихних катамаранах черепах себе ловят океанских? во каких здоровенных, как стол целый.

Миссис Уэйн. Вы то есть ранее были духовным, сэр?

Мистер Толлбойс (останавливаясь). По чину Мельхисидека[27]. Но отчего же «ранее», мадам? Священник всегда священник. Hoc est corpus[28], фокус-покус. Хотя лишенный сана – круассана, как у нас принято выражаться, и накрахмаленный ошейник публично сдернут самим епископом.

Рыжий (поет).

Счастливой парочкой,

Идут ночной порой…

Слава те Господи! Живчик идет. Щас будет бесплатный розлив.

Миссис Бендиго. Когда до черта уж наждешься.

Чарли. А че, брат, вышло, что уволили досрочно? Обычные дела? Девушки из церковного хора сразу в дамки?

Миссис Макэллигот. Не сильно скор ты бегать-то, а, парень? Плескай уж, дай глотнуть, пока язык со рта клятого не отпал.

Миссис Бендиго. Отлезь, Папуля! Прям уселся на мой сахар!

Мистер Толлбойс. «Девушки» исключительно для благозвучия. Обыкновенные байковопанталонные силки на холостое духовенство. Куры церковные – украшательницы амвонов, начищательницы подсвечников, девицы старые, с летами все костлявее и безнадежнее. Особый демон им назначен: вселяется, как только стукнет тридцать пять.

Живчик. Сука старая кипятку не давала. Бегал, искал какого фраера, чтоб пенни выскулить на воду.

Хрюкач. Да врешь ты! Сам небось пожрал и нахлебался.

Папуля (высовываясь из пальто). Побарабанить, а? В сам бы раз хлебнуть горяченького. (Слегка рыгает.)

Чарли. Адские тетки, сиськи виснут, как ремни для правки бритв? Знаю таких.

Проныра-Ватсон. Чай – пойло драное. Хотя лучше какавы, которая в тюряге. Дай-ка, браток, кружку.

Рыжий. Стой, я ще банку молочную раздырявлю. Есть у кого хорошее перо?

Миссис Бендиго. Потише с моим драным сахаром! Мне прям вот интересно, кто покупал-то его?

Мистер Толлбойс. И «сиськи виснут, как ремни для правки бритв»? Благодарю тебя за тонкий юмор. Особенно пристальное внимание на страницах «Пиппинс Уикли»: «Тайный Роман Исчезнувшего Каноника. Интимные Откровения». А также «Джон Булль», поместивший «Открытое письмо Шакалу в Сутане Пастыря». Прискорбно – шел на повышение в чине. (Обращаясь к Дороти.) Скандал, понимаете ли, в благородном семействе. Вам, вероятно, не вообразить, что было время, когда этот подлейший зад плющил бархатные подушки церковной кафедры?

Чарли. А вон и Флорри. Точно знал, что как чай заварим, она подвалит. Адский нюх у девчонки на угощение.

Хрюкач. Эхма, всю жисть куски выстукивать. (Поет.)

Туки, туки, туки, тук,

Звать меня, я Черту-друг…

Миссис Макэллигот. Ай, бедна детка, мозгами не думат. Почем на Пикадилли не ходить, не снимать кажду ночь по пять бобов? Пользы ей нету тута шляться круг старых бродяг попрошайных.

Дороти. Это нормальное молоко?

Рыжий. Нормальное? (Приложившись ртом к банке, дует в одну из дырок. Из другой начинает сочиться клейкая сероватая жижа.)

Чарли. С удачей, Флорри? Видал, ты кавалера зацепила, хорош?

Дороти. На нем написано «Младенцам непригодно».

Миссис Бендиго. Ну, ты-то вроде бы уж не младенец драный. Бросай-ка, милая, свои фасоны букингемские.

Флорри. Кофем да сигареткой угостил, скупердяй вшивый! А у тебя, Рыжий, что, чаю тут есть? Рыжуленький, ты мой самый любимчик.

Миссис Уэйн. У нас ведь обществом тринадцать!

Мистер Толлбойс. Не извольте беспокоиться, ибо обеда ни в коем случае не подадут.

Рыжий. Давай, господа-дамы! К чаю накрыто. Бери кружки!

Живчик. Ой боже! У меня ж даже полчашка не налитая!

Миссис Макэллигот. Так, ну за все нам счастливы дни и завтра бы ночевку получшее! Я бы вот в церковь схоронилась, да они, б…. не пущают со страху, что им блох нанесешь. (Пьет.)

Миссис Уэйн. Что ж, не в такой совсем манере, как я привыкши чашечку чайку, но все ж таки… (Пьет.)

Чарли. Адский чаек! (Пьет.)

Глухарь. На пальмах, на кокосовых все попугаи, хвосты зеленые поболе ярда. (Пьет)

Мистер Толлбойс.

О как я опьянялся чистотою ангельских слез,

Текущих из сосудов дьявольски грязных! (Пьет.)

Хрюкач. Теперь уж до пяти чаю ни капли долбаной! (Пьет.)

Флорри вытаскивает из-под резинки чулка обломанную фабричную сигарету и клянчит спичку. Мужчины (кроме Глухаря, Папули и мистера Толлбойса) потрошат для самокруток окурки. Курильщики растягиваются на скамье, на булыжнике, на широком парапете; красные тлеющие огоньки созвездием мерцают в туманном сумраке.

Миссис Уэйн. Ну вот! Приятственно ведь так согреться чашечкой чайку? Не то чтоб это для меня нечувствительно, что безо всякой чистой скатерти, без прекрасного сервиза, который у нашей мамашеньки всегда, и уж всегда чай наилучший, какой только уж самый дорогой, по два девять за фунт…

Рыжий (поет).

Счастливой парочкой

Идут ночной порой…

Мистер Толлбойс (поет на мотив «Deutschland, Deutschland uber alles»). «Славься, славься, фикус в кадке!»

Чарли. И че, давно, ребята, вы в Коптильне?

Хрюкач. Так завтрашний день задеру эти пивнухи, не будут знать, где плешь, где пятки. Свою полкрону наскулю, хотя б подвесить да из нутра ихнего долбаного вытрясти.

Рыжий. Третий день. От Йорка перли, полдороги шкиперили. С холоду чуть не загнулись.

Флорри. Чайку, Рыжульчик, не осталось? Ладно, люди, до скорого! Утром возле Уилкинса свидемся. (Уходит.)

Миссис Бендиго. Во шлюшка прохиндейская! Сглотнет свой чай и усвистит без всякого спасиба. Прям и секунды драной у ней нету.

Миссис Макэллигот. С холоду? Да, бывает так-то. Шкиперишь непокрытая в травище, роса клятая как с ведра льет, огню после не разожгешь, а хошь побарабанить, поди молочка-то выпроси. Немало так было, как с Майклом мы бродяжились.

Миссис Бендиго. И с черномазым, и с косым пойдет, телка паршивая.