Царь Димитрий. Загадки и тайны Смутного времени - Дмитрий Михайлович Абрамов

Малую Ногайскую Орду. Эти улусы приняли вассальную зависимость от Крыма. Но Волга с истоков до устья стала великой русской рекой.

В те же 1550-е годы Москва организовала ряд походов против Крымского ханства. Даниил Адашев дошел со своими полками до Крыма. Туда же совершили поход запорожские казаки во главе с князем Дмитрием Вишневецким, находившимся на службе у царя. Но сил, чтобы занять Крым, из-за чего пришлось бы начать большую войну с Турцией, у России еще не было. И этот факт был трезво и объективно оценен Иваном IV и его правительством. Для защиты от набегов крымских татар, опустошавших южнорусские уезды, началось строительство Тульской Засечной Черты – погранично-оборонительной линии крепостей, острогов, лесных завалов (засек) в 50–80 верстах южнее реки Оки. Позднее на 100 верст ещё южнее были построены новые засечные линии. По берегам Оки и к югу от неё регулярно, из года в год, выставлялись сторожевые полки для обороны от набегов крымских татар.

Победы в Поволжье, оборонительно-наступательные мероприятия на юге заметно укрепили государство. Но самым главным итогом присоединения огромных территорий на востоке и юго-востоке стала произвольная широкомасштабная колонизация русским населением незаселённых степных просторов Дикого Поля и Поволжья. В Поволжье и на юге в середине – второй половине XVI века царскими воеводами и казаками строились города-крепости: Алатырь, Данков, Ливны, Ряжск, Шацк, Темников, Чебоксары, Уфа, Воронеж, Самара, Царицын, Саратов, Раздоры и другие. Уже в первой трети XVI века (хотя возможно и ранее) в ходе противостояния с Крымским ханством и Ногайской Ордой на границах России в низовьях и верховьях Дона стали произвольно складываться и формироваться военизированные казачьи общины, давшие начало Донскому казачеству. Во всяком случае, исторические источники ярко свидетельствуют о становлении Донского казачество именно в это время. Численность донских казаков росла с каждым десятилетием. Ряды его пополнялись десятками тысяч крепких, решительных, пассионарных, молодых людей, не желавших нести государственное тягло, и своевольно ушедших из своих городов и сёл на юг за Засечную Черту.

С того времени история России явно пошла по схеме развития, характерной, естественной для мировой державы, по схеме, отличной не только от стран и государств Западной и Центральной, но даже стран и государств Восточной и Юго-Восточной Европы. Великорусский народ стал неуклонно разрастаться в российский суперэтнос, идущий на сближение со степными народами Азии в противовес западноевропейскому суперэтносу, зажатому в пределах культурно-исторических, географических и природно-климатических границ Европы. Отныне и у царской администрации появилась ещё одна очень важная проблема – взять под контроль темпы и масштабы колонизационного процесса. В условиях этого широкого колонизационного движения местные малые народы сохранили свои земли, платили ясак (налог), меньший по размеру, чем налоги, взимаемые с великороссов.

В середине и даже в 60-е – 70-е годы XVI века, русский крестьянин-землепашец мог уйти с помещичьей, боярской или монастырской земли в течение двух недель после 20-го ноября (Юрьева дня)[29]. Это была традиция, закреплённая законами[30], предшествующей эпохи. Предварительно крестьянин обязан был заплатить хозяину земли особую пошлину за уход – рубль «пожилого»[31]. Рубль по тем временам был немалой суммой.

В конце XVI века в жизни русского крестьянина и посадского человека (всего тяглого населения) наступили резкие перемены. Крестьяне стали утрачивать ту свободу, которую гарантировал им Юрьев день. Архивные свидетельства и первые упоминания о «заповедных летах»[32] появились в делах, относящихся к правлению Бориса Годунова. Число их невелико. Архивы сохранили описание новгородских поместий (Деревской пятины), составленные в те самые годы, которые в исторической науке были названы «заповедными».

«Заповедь» касалась, прежде всего, налогоплательщиков города и деревни и функционировала как система временных мер. Эта система не привела к полному прекращению крестьянских переселений и выходов. Заповедь распространялась лишь на дворовладельцев, ответственных за подать, но не касалась их младших братьев, сыновей, племянников.

Правительству и администрации не хватало времени на теоретическое осмысление спонтанно рождающихся проблем и процессов широкомасштабного уровня. Российская власть в центре и на местах лишь успевала решать самые насущные, необходимые вопросы и потому действовала эмпирически, шла путём проб и ошибок. Так разворачивался бурный процесс формирования молодого Великорусского государства и в качественном и в территориальном отношении.

* * *

Видный отечественный историк Р. Г. Скрынников по поводу заповедных лет подметил: «Правительство использовало „заповедь“, когда это требовали интересы государственной службы. В 1592 году Андрей Щелкалов направил в южные уезды указ о наборе жителей на казачью службу во вновь построенные пограничные крепости. Набору подлежали крестьянские дети… не платившие государеву подать. В казаки шли и отдельные тяглые крестьяне, сумевшие приискать и посадить на свой тяглый участок замену. Самый факт их выхода подтверждал сугубо финансовый характер наметившегося прикрепления. Документы относительно казачьего набора проясняют обстоятельства, при которых произошло рождение нового режима».

К сожалению, указанный исследователь прозорливо отметил и отразил только одну сторону нарождающегося процесса. «Казачий набор» выявлял не только «сугубо финансовый характер» «наметившегося прикрепления» и «рождения нового режима». Ведь по словам того же исследователя: «Южные помещики буквально завалили Поместный приказ исками о возвращении их крестьян из казаков. В итоге Щелкалов послал воеводам новую инструкцию, строжайше запрещавшую брать в казаки каких бы то ни было крестьян „с пашни“ даже при условии замены…»

Как же проявилась другая сторона процесса, связанная с «заповедными летами»?

Ответ примерно таков; эпоха 1550-х – 1590-х годов открыла потенциально свободному великорусскому населению коренных уездов России дорогу на простор южнорусских и поволжских степей, за «Уральский камень». Лёд тронулся тогда, когда русские войска взяли Казань в 1552-м, затем Астрахань в 1556-м году. Продвижение на юг замедлилось в ходе Ливонской войны[33], но и то лишь в 1570-е годы. Ибо в 1571 году крымский хан Девлет-Гирей неожиданно прорвался через укреплённый рубеж на Оке и сжёг Москву. Но вторая его попытка закрепить свой успех в 1572 году обернулась жестоким поражением крымского войска в Молодинской битве на реке Лопасне. Уже в 1576 году правительство вынуждено было издать «Уложение о сторожевой и станичной службе» казаков и служилых людей на южных и юго-восточных рубежах. Затем в 1581–1582 годах казаки донского атамана Ермака завоевали Сибирское ханство, и русские неуклонно потянулись на вольное житьё в богатую землю Сибирскую. Завершающим актом XVI века, ускорившим и усилившим волну миграции русского населения на юг стал разгром крымско-татарского-турецкого войска под Москвой в июле 1591 года. Процесс движения великорусского населения на юг и на восток был явлением долгожданным, радостным, закономерным, выстраданным в вековой борьбе русского промышленного и земледельческого населения с кочевыми ордами Дикого