Шрифт:
Интервал:
Закладка:
ЖАЛОБА ПОКИНУТОЙ ИНДИАНКИ[34]
На севере, если индеец, истощенный дорогой, не в силах следовать за своим племенем, товарищи накрывают его оленьими шкурами и, снабдив водой, пищей и, если возможно, топливом, оставляют одного. Ему говорят, каким путем они намерены следовать, и если он слишком слаб, чтобы их догнать, — он осужден на одинокую смерть в пустыне, разве что, по счастью, на него набредет другое племя. Женщины наравне с мужчинами, если не чаще, подвергаются этой участи. Смотри по этому поводу интереснейший труд Хирна "Путешествие от Гудзонова залива к Ледовитому океану". В северных широтах, сообщает тот же писатель, когда северное сияние меняет свое положение в небе, оно издает сухой треск, о котором и упоминается в этой поэме.
I
Ужель мне видеть утро снова? Я умереть давно готова, Нет, я не сплю и не во сне Я вижу вспышки в вышине, Сиянью северному внемлю, Я слышу треск его огней, — Пришла пора покинуть землю, Пришла пора расстаться с ней. Ужель мне видеть утро снова? Я умереть давно готова.
II
Костер погас. И я погасну. К чему же плакать понапрасну? Зола покрылась коркой льда, Потух огонь мой навсегда. Я вспоминаю, как, бывало, О крове, пище и огне И я просила, я мечтала, — Теперь к чему все это мне? С огнем погаснут все желанья, — Я встречу смерть без содроганья.
III
Быть может, день-другой за вами, Друзья, неверными шагами Смогла б еще тащиться я… К чему вы слушали меня! Я так жалею, что молила Меня оставить умирать, Ко мне опять вернулись силы, Могла б я в путь идти опять. Но вы дорогою далекой Уже ушли от одинокой.
IV
Мое дитя! Тебя, качая, Несет отныне мать чужая, Ты от родных оторван рук. В твоих глазах сквозил испуг, Быть может, гнев мужчины ранний, Ты не хотел покинуть мать, Рванулся ты запрячь ей сани, Чтоб вместе путь с ней продолжать. Но так беспомощно ручонки Ты протянул на плач мой громкий.
V
Ты моя радость, мой малютка, Здесь умирать одной так жутко, Зато ты жив — и не жалей О бедной матери твоей. Слова когда бы улетали С порывом ветра вам вослед — Я умерла бы без печали, Ждала б услышать ваш ответ. Хочу сказать еще так много, Но вы ушли своей дорогой.
VI
Тяжел ваш путь сквозь мрак морозный, И вас нагнать еще не поздно И на шатры взглянуть хоть раз, Увидеть их в предсмертный час. Погас костер во мгле холодной, Вода замерзла, нет огня. Сегодня ночью волк голодный Унес всю пищу от меня. Одна, одна в пустыне снежной, Одна со смертью неизбежной.
VII
Кровь застывает в моих жилах, Я шевельнуть рукой не в силах, Жизнь прожита, и для меня Навеки скрылся отблеск дня. Дитя мое, когда б могла я Прижать тебя к груди своей, Я б умерла, благословляя Конец своих недолгих дней. Но ты не слышишь, ты далеко, Я умираю одиноко.
LINES COMPOSED A FEW MILES ABOVE TINTERN ABBEY, ON REVISITING THE BANKS OF THE WYE DURING A TOUR
JULY 13, 1798Five years have past; five summers, with the length Of five long winters! and again I hear These waters, rolling from their mountain-springs With a soft inland murmur. - Once again Do I behold these steep and lofty cliffs, That on a wild secluded scene impress Thoughts of more deep seclusion; and connect The landscape with the quiet of the sky. The day is come when I again repose Here, under this dark sycamore, and view These plots of cottage-ground, these orchard-tufts, Which at this season, with their unripe fruits, Are clad in one green hue, and lose themselves 'Mid groves and copses. Once again I see These hedge-rows, hardly hedge-rows, little lines Of sportive wood run wild: these pastoral farms, Green to the very door; and wreaths of smoke Sent up, in silence, from among the trees! With some uncertain notice, as might seem Of vagrant dwellers in the houseless woods, Or of some Hermit's cave, where by his fire The Hermit sits alone. These beauteous forms, Through a long absence, have not been to me As is a landscape to a blind man's eye: But oft, in lonely rooms, and 'mid the din Of towns and cities, I have owed to them In hours of weariness, sensations sweet, Felt in the blood, and felt along the heart; And passing even into my purer mind, With tranquil restoration:-feelings too Of unremembered pleasure: such, perhaps, As have no slight or trivial influence On that best portion of a good man's life, His little, nameless, unremembered, acts Of kindness and of love. Nor less, I trust, To them I may have owed another gift, Of aspect more sublime; that blessed mood, In which the burthen of the mystery, In which the heavy and the weary weight Of all this unintelligible world, Is lightened: — that serene and blessed mood, In which the affections gently lead us on, — Until, the breath of this corporeal frame And even the motion of our human blood Almost suspended, we are laid asleep In body, and become a living soul: While with an eye made quiet by the power Of harmony, and the deep power of joy, We see into the life of things. If this Be but a vain belief, yet, oh! how oft — In darkness and amid the many shapes Of joyless daylight; when the fretful stir Unprofitable, and the fever of the world, Have hung upon the beatings of my heart — How oft, in spirit, have I turned to thee, O sylvan Wye! thou wanderer thro' the woods, How often has my spirit turned to thee! And now, with gleams of half-extinguished thoughts With many recognitions dim and faint, And somewhat of a sad perplexity, The picture of the mind revives again: While here I stand, not only with the sense Of present pleasure, but with pleasing thoughts That in this moment there is life and food For future years. And so I dare to hope, Though changed, no doubt, from what I was when first 1 came among these hills; when like a roe I bounded o'er the mountains, by the sides Of the deep rivers, and the lonely streams, Wherever nature led; more like a man Flying from something that he dreads, than one Who sought the thing he loved. For nature then (The coarser pleasures of my boyish days, And their glad animal movements all gone by) To me was all in all. - I cannot paint What then I was. The sounding cataract Haunted me like a passion: the tall rock, The mountain, and the deep and gloomy wood, Their colours and their forms, were then to me An appetite; a feeling and a love, That had no need of a remoter charm, By thought supplied, nor any interest Unborrowed from the eye. - That time is past, And all its aching joys are now no more, And all its dizzy raptures. Not for this Faint I, nor mourn nor murmur; other gifts Have followed; for such loss, I would believe, Abundant recompence. For I have learned To look on nature, not as in the hour Of thoughtless youth; but hearing often-times The still, sad music of humanity, Nor harsh nor grating, though of ample power To chasten and subdue. And I have felt A presence that disturbs me with the joy Of elevated thoughts; a sense sublime Of something far more deeply interfused, Whose dwelling is the light of setting suns, And the round ocean and the living air, And the blue sky, and in the mind of man; A motion and a spirit, that impels All thinking things, all objects of all thought, And rolls through all things. Therefore am I still A lover of the meadows and the woods, And mountains; and of all that we behold From this green earth; of all the mighty world Of eye, and ear, — both what they half create, And what perceive; well pleased to recognise In nature and the language of the sense, The anchor of my purest thoughts, the nurse, The guide, the guardian of my heart, and soul Of all my moral being. Nor perchance, If I were not thus taught, should I the more Suffer my genial spirits to decay: For thou art with me here upon the banks Of this fair river; thou my dearest Friend, My dear, dear Friend; and in thy voice I catch The language of my former heart, and read My former pleasures in the shooting lights Of thy wild eyes. Oh! yet a little while May I behold in thee what I was once, My dear, dear Sister! and this prayer I make, Knowing that Nature never did betray The heart that loved her; 'tis her privilege, Through all the years of this our life, to lead From joy to joy: for she can so inform The mind that is within us, so impress With quietness and beauty, and so feed With lofty thoughts, that neither evil tongues, Rash judgments, nor the sneers of selfish men, Nor greetings where no kindness is, nor all The dreary intercourse of daily life, Shall e'er prevail against us, or disturb Our cheerful faith, that all which we behold Is full of blessings. Therefore let the moon Shine on thee in thy solitary walk; And let the misty mountain-winds be free To blow against thee: and, in after years, When these wild ecstasies shall be matured Into a sober pleasure; when thy mind Shall be a mansion for all lovely forms. Thy memory be as a dwelling-place For all sweet sounds and harmonies; oh! then, If solitude, or fear, or pain, or grief, Should be thy portion, with what healing thoughts Of tender joy wilt thou remember me, And these my exhortations! Nor, perchance — If I should be where I no more can hear Thy voice, nor catch from thy wild eyes these gleams Of past existence — wilt thou then forget That on the banks of this delightful stream We stood together; and that I, so long A worshipper of Nature, hither came Unwearied in that service: rather say With warmer love — oh! with far deeper zeal Of holier love. Nor wilt thou then forget, That after many wanderings, many years Of absence, these steep woods and lofty cliffs, And this green pastoral landscape, were to me More dear, both for themselves and for thy sake!
СТРОКИ, НАПИСАННЫЕ НА РАССТОЯНИИ НЕСКОЛЬКИХ МИЛЬ ОТ ТИНТЕРНСКОГО АББАТСТВА ПРИ ПОВТОРНОМ ПУТЕШЕСТВИИ НА БЕРЕГА РЕКИ УАЙ[35]
- Волшебный дом - Уильям Вордсворт - Поэзия
- Время тихой красоты. Избранные стихотворения - Юрий Яхонтов - Поэзия
- О вечном. Избранная лирика - Пьер де Ронсар - Поэзия
- Палитра. Избранная лирика - Виталий Юдин - Поэзия
- Стихотворения и поэмы - Юрий Кузнецов - Поэзия
- Лирика. Сборник стихов - Татьяна Мершукова - Поэзия
- Незнакомка (Лирическая драма) - Александр Блок - Поэзия
- Собрание сочинений - Леонид Трефолев - Поэзия
- Избранная лирика - Иосиф Уткин - Поэзия
- Чёрный – это цвет моей души. Избранная лирика - Сергей Шеридан - Поэзия