За секунду до сумерек - Евгений Штауфенберг

который участия в споре не принимал.

– Тяжело? – шепотом спросил он, улыбаясь.

– Да башка болит, не могу уже

– Что! – рядом заорал Ушастый. – На себя посмотри.

– Чий поморщился.

– Тольнак усмехнулся и, сжав кулак, глядя на него, кивнул.

– А что ты смеешься, – сказал Чий, будто бы серьезно, – я терпеть это не буду сейчас, так и сделаю. Сейчас увидишь.

Он опять прижался к коленям, думая о том, чтобы это поскорее кончилось, попытался не слушать. А они продолжали, надрываясь и захлебываясь, и маленькие твердые жилки в висках продолжали пульсировать.

– О чем вы спорите?

От неожиданности Чий вздрогнул и рывком поднял голову, голос принадлежал Израну. Он первый раз изменил позу, отвернувшись от темноты, лицо потеряло свою тупую отрешенность, он сразу сделался обычным.

– Вас слушать противно, – он не кричал, произносил специально медленно, растягивая слова. – Рыжий, ты ведь сам ответ на вопрос свой придумал, все представил, надо просто собрать. Не догадался?

Рыжий молчал. Издевается он, что ли?

– Тогда представь, что в этот твой котел с силой влетел камень… Что получится? – Изран, изменившись в лице, выждал паузу, и стало ясно, что это все не шутка. – Выплеснется наружу содержимое, брызги заляпают пол, смешаются с золой, с пылью в углу, попадут в крынку с водой, заляпают лучину, загорятся от пламени, если это будет масло, или она потухнет от сметаны. И не будет ничего плавного. Видел, каким узором ложится такая клякса. И не будет никакой смеси, вернее одной смеси, вместо этого будет сотни разных. – Он замолчал. Особенно ошеломленным выглядел сам Рыжий. Он нерешительно встал и зачем-то глянул за спину, в темноту Степи. Там было пусто, ветер мягко качал траву.

– Ты думаешь, мы не отсюда, мы откуда-то пришли?

– Изран улыбнулся.

– Да ничего я не думаю. Это ты все это насчет котла придумал. А я объяснил вам, как можно решить ее, загадку эту, исходя из того, что ты придумал. Разве не так?

Рыжий не ответил почему-то – не важно почему, Чий на него и не смотрел, он смотрел на Израна.

Действительно… Сейчас это уже ясно – это ведь все объясняет. Котел, брызги. Я не додумался… Вот от кого никогда бы не ожидал. А надо было, раз, и все. Камень… Просто до нелепости. Изран казался теперь совсем другим, в памяти тут же вспыхнули какие-то моменты, ситуации, выражение его лица, задумчивость его вечная, другие слова и ситуации, которые раньше не замечались. Изран… Как я об этом раньше не подумал. Он же из тех, кто забывает об эмоциях, когда видит факты… Почему мне никогда не приходило это в голову? Может, потому что он всегда был удачлив, а я привык видеть, что такие удачливыми не бывают, как Борода, например, или, может быть, как отец.

Теперь все действительно выглядело по-другому. Изран сидел в прежней позе, рассматривая темноту, глаз видно не было, но Чию казалось, что он ощущает их выражение, спокойное и думающие.

Может быть, это не так уже нелепо – быть умным в нашем просто мире, может, совсем не бесполезно.

– Люди, – тихо задумчиво сказал Краюха.

– Чего?

– Люди – говорю. Откуда они вообще, а? – он повернул лицо в сторону от костра. – Не думали никогда. Не народы, не брызги эти, а вообще все. Откуда мы взялись? Ведь откуда-то же взялись или всегда были?

Дерево хмыкнул, кивнув своей неровной, неестественной головой.

– Ну, ты дал, нашел, о чем поговорить, тут тоже сравнение выдумаешь? Если взять котел и засунуть туда башку… Ничего ты не навыдумываешь. Никак.

– Да почему? – и Суран запищал насчет того, как он считает.

Снова. С тем все теперь это начали. Чий представил, что сейчас опять будут кричать, спорить, галдеть, вызывая у него умственную тошноту.

Не смотря на то, что тему эту поднял Краюха, его слышно не было, его уже оттеснили на второй план, центром этого ора и гама являлись трое: Младший Рыжий и Дерево с Ушастым, даже нет, это был центр спора, а шум раздражающий шел, видимо, от Дерева и Ушастого. Как обычно – у одного мерзкий гнусавый бас, он всегда старался перекричать из-за этого, надрывался до хрипа, и Суран, который вообще не спорил, а только выкрикивал что-то короткое и писклявое, на самом деле он чуть заметно заикался, в обычном разговоре этого не было и про это даже забывалось, а, когда волновался, вылизало наружу, чтобы не заикаться, он говорил вот так, выкрикивая быстрые короткие предложения. С его детским голосом выходило ужасно. И на этот ритм накладывалось еще несколько голосов с такими же глупыми доводами, только в другой манере. Чий попробовал отойти от костра, лучше не стало. Голова болела совсем некстати.

Душно как. Он поискал глазами Израна, тот делать ничего, видимо, не собирался, ему было все равно. Лицо абсолютно безразличное, взгляд в землю, он, вроде, даже не замечал того, что вокруг. Чий хотел отвернуться и тут увидел, что на него глядел Тольнак с улыбкой в глазах, Чий покивал ему, поднеся ладонь к горлу.

Действительно достанут. Они могут, им только повод дай, весь вечер так будут, и это не Амбар отсюда домой не уйдешь.

– Пацаны, завязывайте.

– Его не услышали.

– Ну, ну. А с чего ты вообще взял, что появились, ты откуда это знаешь, я не знаю….

– Это ты не знаешь, конечно, появились, не может что-то не появится, если оно есть, -перебил Дерево Ушастый.

– Почему не может, ты ведь этого не видел. Я, допустим, видел, как…

– Да какая разница, видел, не видел, чтобы что-то было, нужно, чтобы оно появилось.

– …Я видел, как сделали мотыгу, значит, я знаю, что она появилась, хотя раньше ее не было.

– А у деда твоего мотыга была?

– Да.

– Там ты не видел, как она появилась, значит, она всегда была, – Ушастый отвернулся от Дерева, обращаясь ко всем, развел руки. – Дурак.

Дерево покраснел:

– Но я там знаю, что ее сделали, там…

– Ты видел, что ее сделали? Ее до тебя делали.

– А земля, – заорал Дерево, – а небо, оно, тоже появилось.

– Да че ты сравниваешь? Это вообще вещи разные – люди, земля. Дурак, что ли?

– Суран, – Чий шагнул к костру, – Суран.

Тот пищал что-то свое, не обращая внимания.

– Суран, а почему разные. Ты ведь говоришь, что если что-либо существует, то оно…

Ушастый его перебил, принявшись объяснять что-то невразумительное. Опять включился Дерево и Старший Рыжий, и Кольма, и Ушастый пищал, выплевывая свои коротенькие фразы, перебивая всех. Ныло и болело в висках.

Бесполезно. Ведь слова сказать не дает. Бесполезно так.

А как? Чий посмотрел на Ворота, которого тоже, как и Израна, ситуация не волновала совсем. Это было досадно, потому что если бы было по-другому, то уже бы стояла тишина. А почему, из-за силы? Не только бить бы их не пришлось, и спорить тоже, это только он,