Сокровища, омытые кровью: О кладах найденных и ненайденных - Сергей Демкин

Пещера по-прежнему осталась на дне у мыса Лакада, выскобленная до последней трещины. Она пуста, а крыша ее преспокойно держится, бросая вызов силе земного притяжения. Дань нашему отчаянному бесстрашию».

К середине мая, когда стало ясно, что в верхнем сыпучем слое донных осадков ничего нет, Луи Горе и Морис Видаль предложили убрать его с помощью мощного насоса, установленного на плоту. Эффект был потрясающим. Невидимая струя воды под давлением поднимала огромными клубами песок, гравий отлетал в сторону, а камни прыгали и катились по дну. Как только показывалось скальное дно, насос останавливали, и ныряльщики принимались руками очищать каждое углубление, каждую складку. Вилки здесь были уже без зубцов, блюда превратились в черепки. Только золото оставалось не тронутым временем и стихией. Благодаря своему весу оно сразу же ушло вниз, в самые укрытые места. Эскудо лежали во всем своем великолепии, словно только что высыпались из сундука казначея.

Затем подводные кладоискатели решили вытащить на берег две пушки, мешавшие добраться до того, что было похоронено под ними. И тут настал конец их секретным работам. Когда они несли пушку к грузовику, к берегу устремились все способные передвигаться жители соседнего поселка. Одни бежали, другие мчались на велосипедах и машинах. Каждый хотел увидеть поднятый со дна трофей собственными глазами, потрогать, узнать все подробности столь важной находки. А куда подевалось золото? А где приезжие спрятали скелеты закованных галерных рабов? Вопросы сыпались градом. Поскольку ответить на большинство из них не представлялось возможным, возникли самые фантастические слухи, которые передавались из одного паба в другой, попадая в редакции газет и на радио. В следующее воскресенье команде Стенюи пришлось выдержать настоящий пиратский набег.

«26 мая на берегу появилась группа людей, одетых в легкие водолазные костюмы, вооруженных ломами и молотками, мешками квартирных взломщиков и надувными шарами для подъема тяжестей. «Прошу вас, — предупредил я их в порту, — не трогайте ничего. Мы пока еще только составляем план места кораблекрушения, и, кроме того, у меня есть разрешение на спасение сокровищ». Но они отплыли, даже не удостоив меня ответом, — рассказывает Стенюи. — Мы последовали за ними. Было решено: что бы ни случилось, не дать им прикарманить хотя бы мелочь. Группа за группой незваные гости обследовали морское дно, но так и не приблизились к месту крушения. Но вот в конце концов кто-то из них наткнулся на один из канатов, служивших нам ориентирами. По нему они отыскали нашу пещеру и вышли прямо к тому месту, где мы заняли оборону. Луи стоял совершенно спокойный, со скрещенными на груди руками. Но его бородатая физиономия и ледяной взгляд не предвещали ничего хорошего. Словом, он выглядел так же гостеприимно, как тюремные ворота. Вся компания безропотно ретировалась, едва взглянув на Луи.

Тем временем катера вернулись из порта с новой группой. Эти пришельцы наткнулись на вторую нашу веревку и решили проследить, куда же она ведет. Я не выпускал их из виду, плавая на поверхности и стараясь оставаться незамеченным. И вдруг один из них, дойдя до конца веревки, поднял что-то свинцовое и сунул в свою сумку. Пришлось срочно нырнуть к нахалу. Стоило хлопнуть его по плечу, как он дернулся, словно его цапнула акула. Покачав головой, я показал на мешок и перевернул его. Свинец выпал. Внезапно остальные окружили меня, толкаясь и жестикулируя. Кто-то попытался стащить с меня ласты. Я ударил его. Тогда он обхватил меня, но я выскользнул и всплыл. Рядом со мной показались еще четыре головы. Я заявил, что у них нет никаких прав вторгаться в заповедное место. В ответ полился поток угроз и брани. Подошел наш «Зодиак», и Луи поспешил мне на помощь. Франсуа стоял наготове. С вражеской лодки в воду попрыгала целая армия. К счастью, до военных действий дело не дошло. После долгих споров нападающие все же решили отступить и удалились несолоно хлебавши. Три дня спустя верховный суд Белфаста в самой торжественной обстановке еще раз недвусмысленно подтвердил наше монопольное право на розыски сокровищ».

К сожалению, на этом дело не кончилось. О бесценных находках продолжали распространяться всевозможные вымыслы. Если верить им, аквалангисты уже подняли двести тонн золота в слитках и несколько пушек, отлитых из него. Поэтому каждый вечер толпы туристов осаждали маленький импровизированный порт. Все они жаждали помочь кладоискателям считать золотые слитки и сервизы из столового серебра, которых не было и в помине.

И все же надо признать, что, имея лишь нехитрый инструмент для ремонта дорог да несколько надувных лодок, сокровища, которые команда Стенюи доставала с морского дна, были действительно сказочными. Так, Луи Горе собрал осколки Мальтийского креста с сохранившимися остатками белой эмали на червленом золоте. К тому времени в списке трофеев насчитывалось двенадцать золотых монет. Робер, шутя утверждавший, что побьет этот рекорд и лично найдет еще дюжину, был несказанно горд, когда за один день поднял сразу пятнадцать дукатов. Однако его рекорд продержался недолго: на следующий день Морис нашел двадцать монет.

С наступлением лета зона поисков значительно расширилась. Море разбросало останки «Хироны» на огромное расстояние. Но где бы аквалангисты ни копнули, им везде улыбалось счастье. Однажды Горсу попался необычайно интересный предмет — изящный шестигранник из горного хрусталя, длиной в два дюйма, с маленькой серебряной крышкой. Вечером в лагере члены экспедиции долго спорили о его назначении, пока Робера не осенила оригинальная догадка. Бесчисленные серебряные пузырьки, встречавшиеся повсюду, содержали не лекарства, как они предполагали раньше, а духи. Каждый офицер и каждый дворянин, находящийся на борту корабля, должен был иметь свой собственный пузырек. Когда зловоние, исходившее от трехсот рабов, прикованных днем и ночью к своим лавкам, становилось нестерпимым, они подносили пузырьки с духами к своим завитым усам.

…Удача не оставляла Робера Стенюи и его команду, увеличившуюся до восьми человек, и весной 1969 года. И хотя число находок поубавилось, многое из того, что попадалось морским старателям, отличалось необычайным изяществом. В июне, например, они нашли две золотые цепи. Одна из них была восьми футов в длину, с массивными звеньями, поражавшими своим великолепием. Должно быть, благодаря этой цепи ее богатый и несчастный владелец первым достиг дна. В конце сезона везунчик Луи наткнулся на маленькую «книгу», красиво отделанную золотом. Когда ее открыли, то обнаружили внутри пять отделений. В трех из них сохранились таинственные, сделанные из воска таблетки.

Подводя итог трехлетних поисков, Робер Стенюи записал в своем дневнике:

«Мы горды тем, что на нашем счету восемь тысяч часов напряженной работы: весь район просмотрен, прощупан, простукан. Мы познакомились со всеми каверзами и причудами моря и выудили у него секреты четырехсотлетней давности. Но вот подошла осень. Пора выпускать воздух из наших лодок. Зато можно спокойно заняться пересчитыванием свинцовых пуль, полировкой трехсот золотых и шестисот серебряных монет. Снова пора библиотек. И так до ближайшей весны, когда мы, подобно морским ласточкам, устремимся к берегам Ирландии, к остаткам «Непобедимой армады», похороненным вблизи ее берегов. И я снова с нетерпением жду, когда придут восхитительные дни любимой работы, которой никогда не будет конца, ибо слишком много тайн и сокровищ остается на морском дне».

ПУШКИ, ФАРФОР И ПЕРЕЦ

Неожиданная встреча не сулила ничего хорошего португальскому капитану дону Жерониму ди Алмейде: четыре голландца с большими пушками против двух его карак — вооруженных «купцов». Спасти их могли только хитрость и отвага. Поэтому, пока голландцы перестраивались, чтобы отрезать португальцам путь к отступлению, ди Алмейда направил свои суда в маленькую бухту у побережья острова Святой Елены в Южной Атлантике, приказал пушкарям приготовить орудия к бою и поднял на мачте штандарт с изображением Девы Марии из Назарета, вручив свою судьбу милости его святой покровительницы.

Голландцы не спеша приближались с наветренной стороны, заранее торжествуя победу. Однако их триумф был недолог. Когда они подошли на расстояние пушечного выстрела, португальские канониры открыли бешеный огонь. Причем почти каждое ядро попадало в цель. Позднее португальский хронист писал об этой баталии: «Наши люди бились так, что один из самых больших вражеских кораблей был отправлен на дно, другой оказался великолепным образом потрепан и вынужден выйти из боя, ибо его полубак был разбит вдребезги, а остальные корабли так повредили, что им пришлось улепетывать, оставив нашим людям полную победу в этом сражении».

Шел 1613 год, и описанный бой был лишь мелким эпизодом в ожесточенной борьбе Нидерландов и Португалии за приносившую огромные барыши торговлю с Ост-Индией. На долгом пути вокруг Африки, мимо мыса Доброй Надежды, остров Святой Елены стал удобной стоянкой для возвращавшихся в Европу судов, где они пополняли припасы и давали отдых командам. А голландский корабль, пошедший на дно в том сражении, назывался «Витте Лиув» — «Белый лев». Вопреки гордому названию, он так и не вернулся домой.