Вавилонская яма - Виктор Широков

Зная из книг и лекций в мединституте правила первой помощи, я стал тут же мгновенно нажимать на грудную клетку в области сердца. Тут я почувствовал, что мешает массивный перстень на правой руке, и я снял его и надел на большой палец правой кисти девушки, сжав потом её кисть в кулак. Одновременно я попытался провести искусственное дыхание нос в нос, рот в рот. Минуты через две-три методика сработала: сердце девушки забилось сначала тихо, а потом все отчетливее и быстрее, пока не заколотилось как у испуганного птенца. И хотя девушка ещё не пришла в сознание, оснований беспокоиться за её здоровье почти не осталось.

Другое дело, что я, порочный, гадкий сластолюбец, обнаружил внезапно, что держу в правой руке самый восхитительный в мире плод, а мои приемы искусственного дыхания больше стали напоминать затяжной поцелуй. Нужно ли продолжать, что потом не менее получаса я пользовался роковым стечением обстоятельств и не удержался от искушения. Слава Всевышнему, что нервическое состояние девушки передалось мне и вместо обычных диких физических упражнений я достиг разрядки во много раз быстрее, а главное до прихода несчастной жертвы моих медицинских познаний в сознание.

Когда девушка, наконец, пришла в себя, я, наскоро объяснив ей произошедшее (разумеется, умолчав о том, как я воспользовался её вынужденной доверчивостью), сопроводил её домой, нежно поддерживая под локоть. Дом оказался неподалеку, хорошо освещенный фонарями. Нас встретила группа встревоженных людей, среди которых выделялась маленькая сухонькая старушка в домашнем халате и старомодных бигудях. Неимоверно выпуклые стекла очков закрывали чуть ли не пол-лица и делали их обладательницу чем-то похожей на лемура. "Тетушка", - шепнула мне спутница, но я уже не реагировал на её слова и чары. Я наскоро откланялся и был таков.

Странные и таинственные удачи в случайных связях, то и дело происходящие со мной за последнее время, стали меня беспокоить и успели чуть ли не надоесть. А может быть, я уже незаметно достиг того печального возрастного рубежа, когда на многое смотришь по-другому, нежели в 18-20 лет, когда в женщине ищешь уже не партнера по теннису, не подругу по ненасытным игрищам и забавам, а просто доброго надежного друга, подносящего по необходимости лекарственную таблетку и пресловутый стакан воды.

Не забывайте, мой друг, я же приехал в Рязань жениться, а это совсем не то, что флиртовать направо-налево и бездумно срывать цветы удовольствия. Тем паче, что размеры приданого Амалии и особенно бриллианты величиной со страусиное яйцо заставили меня немедленно и решительно вспомнить о цели путешествия. И тут-то я вспомнил, что оставил свой перстень у девушки на пальце и опять повернул назад, к её дому, чтобы забрать его, пока не поздно.

VII

Я прошел озабоченно ещё несколько шагов, как меня остановил вдрызг пьяный милиционер с пистолетом в руке, сам вид которого не предвещал ничего хорошего.

- Куда вы идете и откуда вы идете? - спросил он маловнятно, махнув красной книжечкой и поводя оружием, черный зрачок которого буквально заворожил меня.

- Нелепый вопрос!

- Я знаю, почему спрашиваю.

- А я знаю, почему не отвечаю.

- Вы идете на улицу Есенина?

- Если вам сие известно, то да.

- И это, конечно, касается вашего брака?

- Если и это вам известно, то извольте - да и ещё раз да.

- Молчать! Становись лицом к стене, руки - за голову, шаг - в сторону, стреляю без предупреждения.

- Вы что - спятили?

- Молчать! Поговори ещё у меня. Лицом к стене и без фокусов.

- Вы ко всем так приебываетесь?

- Я сказал: молчать.

И я испугался. Быть убитым ни за понюшку табака, только потому что пьяному менту захотелось покуражиться, а человек с оружием всегда более прав, чем безоружный, особенно при исполнении служебных якобы обязанностей.

Я повернулся лицом к стене, чувствуя горячее дыхание пьяного зверя затылком.

Вдруг раздался выстрел. "Конец!" - подумал я. - "Вот и кончилась моя несуразная жизнь-жестянка".

Странное дело, но во мне после выстрела ничего не изменилось. Ничего не изменилось и передо мной. Стена смутно желтела и стояла вполне устойчиво. Сзади тоже не было ни звука.

Я постоял минуту-другую, потом ещё пять минут. Ничего. С опаской я повернулся.

Мент лежал на земле, сжимая пистолет правой кистью. Тело его было неестественно изогнуто. Я сообразил, что он по пьяни наступил на скользкий булыжник, поскользнулся и в падении случайно нажал на курок. Пуля попала прямо в голову.

Я осмотрел неосторожного самоубийцу, стараясь ни до чего не дотрагиваться.

И каково было мое удивление, когда буквально рядом, на расстоянии 3-5 метров я увидел другой труп.

Словно Буриданов осел между двумя вязанками сена, я находился между двумя трупами.

- Господи! Эдак меня ещё и в двойном убийстве обвинят, если застанут здесь, - сказал я самому себе чуть ли не вслух. - Надо убираться отсюда подобру-поздорову, и как можно быстрее. Пока не прошел патруль или просто не собрался народ, привлеченный выстрелом.

Около второго трупа лежали весьма приличный плащ черного цвета во всю длину и такого же цвета шляпа-сомбреро. Я подумал, что стоит замаскироваться на всякий случай, стоит изменить внешность и накинул на себя траурное одеяние, нахлобучил шляпу.

Быстро шагая, почти переходя на бег, я возвращался в гостиницу, радуясь, что легко отделался и в таком одеянии меня и запомнят возможные случайные встречные, чтобы потом - без оного - ни за что не признать, не узнать при возможном опознании.

И тут какой-то человек перехватил меня на бегу, обнял и чуть не задушил в своих бурных объятиях.

- А вы - молодец! - обратился он ко мне без предисловия. - Здорово вы разделались с наглым ментярой, пусть проспится и когда придет в себя, то хотя бы раз подумает, как приставать к честным людям.

- Что вы сказали?

- Я следил за тем, как он поставил вас к стенке, но вы увернулись и ловкой подножкой опрокинули наглеца. А я уж хотел, было придти к вам на помощь.

- Долго же вы собирались...

- Следовало на всякий случай запастись фактами.

- Какими фактами?

- Фактами ночного разбоя. И больше не беспокойтесь по этому поводу. Вас в суде поддержат многие пострадавшие от рук ночного ковбоя точно так же ранее, ведь этот мент уже многих ограбил, но его никак не могли поймать на месте преступления, не хватало улик.

- Вот как.

- Именно. Но ведь вас ждет, кстати, моя сестра, вы же к ней так торопились?

- К кому, к кому?

- К моей сестре.

- С чего вы это взяли?

- Слушайте, от пережитого у вас, видимо, шок, если все так перепуталось. Хотя с другой стороны, у кого в день свадьбы и в первую брачную ночь голова не идет кругом!

Тут-то до меня дошло, что мой собеседник явно принимает меня за кого-то другого, возможно именно из-за нелепого плаща и ещё более нелепой шляпы, подобранных мною около второго трупа.

Что ж, мы благополучно подошли к одному из ярко освещенных домов. Мой спутник ввел меня через галерею в богато убранную комнату и сразу же вышел, закрыв за собой дверь и оставив меня одного. На прощание он крикнул мне:

- Успехов и доброй ночи, зятек! Новобрачная тебя явно заждалась.

Я огляделся - в правом углу комнаты находилось пышное брачное ложе, на котором спала или выглядела спящей новобрачная. Что ж, её муж уже не сможет довершить ритуал, видно, придется мне, грешному, оказать ему ещё одну услугу, ведь я покарал, сам того не подозревая, его убийцу.

Я подошел к ложу. Невеста была необыкновенно хороша. Ее пышные волосы волнистыми прядями струились по обе стороны от застывшего лица, которое казалось хорошо исполненной мраморной копией хорошо знакомого оригинала. Глаза были закрыты, а прелестные коралловые губы наоборот были полуоткрыты, словно призывая к обмену любезностями. Грудь медленно вздымалась.

Вообще, что-то хорошо знакомое почудилось мне в выражении лица, в очертаниях фигуры спящей женщины.

Я хотел лучше рассмотреть новобрачную, но свечи как раз догорели и полная темнота в очередной раз окутала меня плотным коконом.

Между тем послышалось легкое шевеление и нежный мелодичный голос произнес:

- Это ты, милый?

Мне ничего не оставалось делать, как ощупью добраться до ложа и заглушить следующие вопросы страстными лобзаниями. Новобрачная приняла меня в свои нежные объятия и я отдался бешеной скачке на лучшей в мире атласной кобылице. Казалось, нашей фантазии не будет предела, а страсти - конца и, соединенные слепым случаем, мы немо (наши губы были завязаны гордиевым узлом) благодарили судьбы, наши пальцы прозрели и наши ласки не могли найти зазор между сновидением и явью.

Клянусь, никогда я не был столь счастлив, как в эти часы и мгновения чужой свадьбы! Никогда я не слышал таких дивных слов, не обнимал столь совершенной талии, не касался таких ароматных плодов, не вкушал амброзию с медового языка любимой!