Плетения конфедерации (СИ) - "Cyberdawn"

— Какое занятное приветствие, — потянулась упыриха. — А я уже, — вдохнула она воздух. — В Стальном. Замечательно. И с вами поиграю…

— Достали, игруны. Ломаетесь быстро, — фыркнул я, покосившись на Ленку — ну может, что полезное нашла.

Но зелёнка покачала головой и на месте принялась карябать на полу гоблинский мат.

— Не поможет, девочка, — облизнулась упыриха. — А вот ты, — взглянула она на меня. — Не хочешь? Я лучше…

— Не думаю. У тебя ноги волосатые, — бросил я презрительно.

И… блин, сработало! Сильная упыриха, на которой кроме ресниц, бровей и причёски — ни волоска. И расширила глаза и аж нагнулась, на ноги свои смотря.

А я засадил упырихе трос… и она отскочила, оскалившись и смыкая на глазах кровоточащую дыру в груди. ОЧЕНЬ плотная, такую долбить, а не колоть, отметил я.

И началась какая-то фигня. Она была быстрее меня, ощутимо. Притом — тросы, то есть я их реально распустил со страшной силой. Но уворачивалась, а на определённый момент стала на них брызгать кровью с небывальщиной.

И неприятно, блин! То есть что она делала — я примерно понял. Она пыталась взять тросы под контроль своей магией крови или что-то типа того. Я тросы контролировал лучше, но она откровенно мешала. То есть, несколько раз эта сволочь отталкивалась от заляпаных кровищей тросов, а я не контролировал эту часть в должной степени, чтобы отреагировать.

При этом, судя по взгляду… еле успел сомкнуться телом и не взвыл, но поморщился.

Упыриха плюнула в Ленку этакой струёй крови, достаточно небывальской, чтоб быть лучом.

Я этот луч «принял на грудь». Но бронежилетка зашкворчала, а тросы, на которые попали брызги — начали разрушаться. Наполшишечки, по сравнению с кислотой ордынских тварей — фигня. Но неприятно. И упыриха, судя по ощущениям, так раз десять сможет плюнуть.

Это и мне урон, да и Ленку не уберегу, чего не будет, оскалился я.

— Прикрой меня!!! — преувеличенно громко пискнула Ленка, а мой быстрый взгляд отметил руки, демонстративно положенные на пояс.

Блин, авантюра, но выдерну Ленку, если что, распустил я вибрирующие тросы. А она бросилась к выходу.

Упыриха с противным воем бросилась за ней, наткнулась на несколько вибрирующих тросов, досадливо цыкнула зубом, и рассыпалась бабочками. Тросы часть из них раздавили, но не слишком большую.

И бабочки рванули к Ленке, но та успела накарябать несколько матерных знаков перед собой. Бабочки потыкались в барьер, перетекли в упыриху.

— Попала-а-а-а!!! — завизжала она, охваченная тросами за талию.

— Во-во, — подтвердил я, подскочив, и вгоняя в спину упырихи не трос — пирамиду из тросов, острую, зазубренную и здоровенную.

Упыриха ковырялась хреново, но рассыпаться «зафиксированная» не могла. А я психанул и запустил вибрацию и вращение в тросах пирамиды. И просто продолбил упыриху, остановившись на совершенно непробиваемом сердце. Остальное вампирское обмякало и даже осыпалось прахом.

— Авантюристка, — вырвалось у меня в адрес поднимающейся с корточек Ленки.

— Так сработало же!

— Чудом. Лен, связь. Жизненно нужна, — не стал я истерить, хотя очень хотелось. — Без этого — остаёшься в Траке. Или клетка из Кащея, без вариантов.

— Хорошо. Сделаю, но… просто сделаю, — кивнула она на мою добрую улыбку.

Всё же беспокоился я, и трясся внутренне, хоть и не показывал.

Упыриха тем временем осыпалась прахом, а вот подёргивающееся, непробиваемое сердце застыло в довольно жутковатом буре из тросов.

И было неживым, именно центром упырихи. И вот не было у меня желания эту фигню оставлять в Мире. Может, эта упыриха… хотя нет — в ней человеческой крови было на десяток человек, не меньше. Так что и сволочь, и сейчас заслужила, факт.

И стал я тупо давить сердце тросами. Оно не поддавалось, но я припомнил страх за Ленку, выбесился, и поддалось, подлое.

И… ну вот я не понял, аж озадачился я, мысля «в тросах», ускорено. Дело в том, что раздавив сердце «с ненавистью» я, похоже, запустил некий «естественный механизм». Душонка вампирши была «во мне». Эманировала энергией, ненавистью, болью, страхом. Я даже слышал визги, стоны и рычание. Не слышал, точнее, чувствовал тросами.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Это… видно «свойство джинна». И ангела. От которого, блин, тошнит. Надо как-то поаккуратнее, быть ходячим адом — никакого желания. Но… пока тут, попробую уточнить. Не выйдет — просто отпущу, потому что самого пробирает, блин.

И попробовал «сказать» упырихе. Получилось на удивление просто.

— Выпустить?

— ДА-А-А-А!!! Я ВСЁ-О-О-О… Тварь поганая, ненавижу-у-у-у…. ВЫПУСТИ-И-И!

— Как попала в Стальной? Кто провёл? С какой целью?

После этого… ну в меня буквально «вывернуло» память упырихи. Она реально пребывала в аду, поглощаемая тросами. И такого я делать… гарантированно не буду, выпинывая погрызенную душонку, под недоумевающее гудение тросов, которых лишили нямки.

Потерпят, блин, решил я, пытаясь вытащить из калейдоскопа вываленных на меня образов ключевые моменты.

Что было несложно, а остальное, к счастью, растворялось. Никакого желания заполучить память жизни этой скотины не имею.

Ну… в общем — просто жадность. Упырила помаленьку, хотела «апнуться» и не нашла ничего лучше, как «поохотиться» в Стальном. Крупном городе. Вообще — дура-а-а. А в частности — опасная хищница. Способ проникновения — практически идеален. Живая древесина наглухо гасила некроэманации, потихоньку разрушаясь. То есть ворота она преодолела вообще без проблем и вопросов, а то что её обнаружили — так это потому что брусья практически полностью умерли.

Ну и бабочки — неразумны, тоже фактор. То есть выполняют «задачу», думать они не умели. Потому и стали в упыриху собираться перед Ленкой — «неисполнимый приказ» выходил.

Но жрать души — нахрен, мерзость, аж передёрнуло меня. Хотя возможность… ну, МОЖЕТ быть, пригодится когда-нибудь. Лучшего метода допроса, чем натуральный ад — люди не придумали, невесело хмыкнул я.

— Кончилась упыриха, — оповестил я вопросительно смотрящую на меня Ленку и улыбнулся.

Надеюсь — нормально, а не как чувствовалось. Зелёнка кивнула, улыбнулась, и потопали мы на выход.

14. Пророческие свинотрахи

А перед выходом я остановился. Очень мне не понравилось то, что я ощутил.

— Лен, стоим, — проронил я.

— Что такое, Кащей?

— Упырь. Сильный. Как бы не посильнее этой дуры, — отрывисто сообщил я, судорожно вчувствуваясь. — Блин, откуда тут столько этих паразитов-то?! — возмутился я.

— Погоди… я не наблюдаю…

— Экранирование, — напомнил я. — Он примерно в тридцати там, — показал я направление-ощущение.

— На улице?

— Угу, очевидно. Но солнца…

— Нет, что солнца они не боятся — это понятно. Но Стальной… а он враг?

— Э-э-э… — задумался я. — А вот чёрт знает, я как-то после этой думать не стал.

— А ты думай.

— А я думаю. Иногда. Местами, — дополнил честный я.

— И наполшишечки, — дополнила ехидная зелёнка.

— И так — тоже. Ладно, не знаю, враг или не враг, но что-то мне сильные упыри не нравятся совсем, — признался я. — А так у нас разговор.

— И не один, — мечтательно закатила глазки Ленка.

— Не один, — не стал спорить я. — И дела. Но не хочу выходить к упырю, не понимая, что делать. И тебе надо какую-нибудь… Блин, Лен, я немного… ну в общем, забыл.

— А что?

— Да вот думал тебе кожанку отдать, — признался я. — Она реально как броня, почти непробиваемая.

— Ну кожа — мне нравится. А ты?

— Да мне, вообще-то, не особо нужно. А тросы по форме одежды могу держать, не слишком сложно.

— Эксгибиционист, — хихикнула зелёнка, посмотрела на мою ехидную физиономию, раззявленую пасть, из которой собирался прорваться целый список ответных диагнозов, и зачастила. — Поняла. Ты — хороший. И не эксгибиционист совсем.

— Наполшишечки, — фыркнул я. — Ладно, Лен, у меня из дома в Зеленюках куча барахла. И там треть шкуры ангела.