Полное собрание сочинений. Том 39. Июнь-декабрь 1919 - Владимир Ленин (Ульянов)

Теперь положение значительно лучше прошлого года: теперь у нас такие продовольственные ресурсы, о которых в прошлом году мы не смели и мечтать. В прошлом году занятая врагом территория была значительно больше. Теперь мы одержали крупные победы на востоке, где ожидается колоссальный урожай. Кроме того, у нас уже есть опыт. Это самое главное. На основании этого опыта мы говорим с большею уверенностью, что преодолеем трудности, стоящие на нашем пути. Июль – самый худой месяц не только в продовольственном отношении, но и в том смысле, что контрреволюция поднимает выше голову.

Однако и контрреволюционная волна внутри страны в прошлом году была сильнее, чем теперь. Деятельность левых эсеров тогда достигла своего высшего пункта. Для нас была неожиданностью та вооруженная борьба, к которой они внезапно перешли от поддержки нас на словах. Трудности были необъятны. Момент был выбран очень удачно. Эсеры хотели сыграть на настроении обывателя, впавшего в отчаяние от голода. В то же время Муравьев предал нас на фронте. Восстание левых эсеров было очень быстро ликвидировано, но в провинции все же несколько дней были серьезные колебания.

Теперь, благодаря годовому опыту, у нас установилось более правильное отношение к мелкобуржуазным партиям. Опыт махновщины, григорьевщины, колебания меньшевиков и эсеров показали нам, что их влияние на рабочие и крестьянские массы – кажущееся. На самом деле их сила – пуф. Поэтому, когда нам сообщают о состоявшемся недавно совете партии правых эсеров{22}, когда Чернов заявляет: «Если не теперь и не нам, то кому же больше скинуть большевиков?» – то мы говорим: «Страшен сон, да милостив бог». Теперь мы только удивляемся, как им не наскучит повторять свои ошибки. В течение двух лет мы видели полный крах всех их мечтаний о «демократии вообще», и все же каждая из их групп считает своим долгом на свой лад проделать этот опыт. Развитие революции показывает, что их ошибки повторяются, и это повторение приносит нам неисчислимые бедствия. На востоке крестьяне поддерживали и эсеров и меньшевиков, так как крестьяне не хотели войны и в то же время чувствовали, что большевики – твердая власть, которая потребует от них участия в войне. В результате явился Колчак, который принес им неисчислимые бедствия. Сейчас, при отступлении, он уничтожает все на своем пути, – страна совершенно разорена, мучения страны необъятны, гораздо больше, чем мы переживаем. Нужно все лицемерие буржуазных литераторов, чтобы перед лицом этих фактов говорить о зверствах большевиков.

В истории с Колчаком эсеры и меньшевики снова проделали, как и в истории с Керенским, тот же кровавый политический путь, приведший их к старой исходной точке и показавший полный крах идеи коалиции.

Сейчас массы отшатнулись от них, и мы видим восстание в Сибири, в котором участвуют не только рабочие и крестьяне, а даже кулаки и интеллигенция. Мы видим полный развал колчаковщины. Очевидно, каждая их ошибка должна повторяться, чтобы раскрыть глаза несознательным массам. Массы, увидав на опыте, что коалиция приводит к реакции, идут к нам, хотя и разбитые и измученные, но закаленные и наученные опытом. То же самое можно сказать и о всех империалистах. Они затягивают войну, усиливают истощение, но этим самым только укрепляют в массах сознание необходимости революции. Как ни тяжел этот год, но в нем та польза, что не только верхи, но и широкие массы, вплоть до крестьян самых глухих уездов и окраин, получили опыт, который заставил их прийти к тем же выводам, к которым пришли мы. Это дает нам твердость и уверенность в победе. Без Колчака сибирский крестьянин не пришел бы в один год к убеждению, что ему нужна наша, рабочая власть. Только тяжелый опыт этого года убедил его в этом.

Очень может быть, что литературные группы меньшевиков и эсеров так и умрут, ничего не поняв в нашей революции, и долго еще, как попугаи, будут твердить, что у них была бы самая лучшая в мире власть – без гражданской войны, истинно социалистическая и истинно демократическая, если бы не Колчак и не большевики, но это не важно; такие упрямые чудаки бывали во всех революциях. Важно то, что массы, которые за ними шли, от них отходят. Массы крестьянства перешли к большевикам – это факт. Это доказала лучше всего Сибирь. Пережитое под властью Колчака крестьяне не забудут. Чем тяжелее испытание, тем лучше усвоены уроки большевиков.

На Восточном фронте мы сейчас одерживаем крупные победы, которые позволяют нам надеяться, что на востоке в несколько недель мы ликвидируем Колчака. На юге – перелом на фронте и, что еще важнее, перелом в настроении прифронтовых крестьян. А между тем – это богатое крестьянство; там середняки похожи на кулаков. Но перелом в их настроении в нашу пользу произошел, это – факт, это доказывается и возвращением дезертиров и оказываемым нами военным сопротивлением. Рабочие, находящиеся в городах, в гуще жизни, воспринимают наши идеи скорее из заседаний, речей и газет. Крестьянин так не может, его убеждает только жизненный опыт. Крестьяне на юге на словах готовы были проклинать большевиков, но когда подошел Деникин, кричащий о демократии (так как не только меньшевики и эсеры кричат о ней, – это слово встречается на каждой строчке газеты Деникина), крестьяне стали бороться с ним, увидев очень скоро на опыте, что под прекрасными словами кроются порка и грабеж. Муки и разорение в южной прифронтовой полосе ведут к тому же, что и на востоке, – несут нам более прочные завоевания. Мы не забывали ни на минуту тех трудностей, которые мы переживаем, того, что необходимо страшное напряжение и мобилизация наших сил, но мы говорим, что результатом будет более прочная победа. Опыт этого года показал массам, что сейчас возможна и нужна только одна власть: рабоче-крестьянская власть большевиков. Вот что дает нам уверенность говорить, что этот тяжелый июль есть последний тяжелый июль.

Если мы бросим взгляд на международное положение, то оно только укрепляет нашу уверенность в победе.

Во всех враждующих с нами государствах растут дружественные нам силы. Возьмем маленькие государства – Финляндию, Латвию, Польшу, Румынию. Все попытки создать там коалицию крупной и мелкой буржуазии для борьбы с нами кончились крахом, и никакая власть кроме нашей окажется там невозможной.

В крупных государствах то же самое. Возьмем Германию. Сразу же после подписания Версальского мира там началось огромное революционное движение. Пугало Антанты устранено, и рабочий встает, несмотря на все понесенные пролетариатом жертвы. За этот год Германия в несколько ином виде пережила тот же опыт, что и мы, что и Сибирь, – опыт, который приводит к коммунистической революции. А Антанта, победители? Они говорят, что победой обезопасили себя, но не успели они подписать мир, как стало ясно, что подписание мира есть подписание собственного приговора. Движение масс против них усиливается. Вот почему, учитывая все пережитое, весь опыт этого года, мы с уверенностью говорим, что трудности преодолеем, что этот июль – последний тяжелый июль, а следующий июль мы встретим победой международной Советской республики, – и эта победа будет полная и неотъемлемая.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});