Власть Волчицы (СИ) - Барановская Любовь

— Здорово, ― улыбнулся Егор, накидывая мне на плечи теплый пушистый плед. ― Мы иногда ходили на рыбалку с отцом, когда у него получалось отвертеться от просьб моих братьев и сестер. Тогда мы шли на берег озера, подальше от дома, и сидели там целый день в тишине. Серьезно, ни одного слова не произносили за всё время. Так уставали дома от вечного шума, что было приятно общаться жестами и улыбками. Да там и премудрости нет особой, сиди да карауль рыбину за рыбиной.

— Волнуешься перед завтрашним путешествием?

— Не-а. А ты?

— Может, немного. Пока не знаю, что именно мы должны там делать. Может, Мому и вовсе поддержка не нужна, будем балластом за ним таскаться. Или ― вдруг нас поймают и не отпустят обратно?

Егор рассмеялся.

— Всё будет хорошо, обязательно. Вот сопроводим его, попрощаемся со всеми ― и на Землю. Буду искать скучную работу, готовить ужины к твоему приходу и слушать, как прошел день.

— Звучит здорово. Жду не дождусь, ― положила я голову ему на плечо. ― А ещё будем всё время навещать моих бабушку с дедом и твоих родителей. Чтобы никогда не забывать, что мы не одни в этом мире.

— Как можно такое забыть! ― шутливо ужаснулся он и взъерошил мне волосы. ― Пойдем спать, я уже расстелил спальники.

День 37, Лилея

Лилейцы взволнованно перешептывались.

Кира уже ушла вызволять Мома из тюрьмы, но жители его планеты всё ещё не знали, что случилось.

Он вышел в сияющей золотом одежде, плащ стелился по полу и уходил в портал, не успевая догонять своего владельца.

Раздались первые удивленные возгласы, затем кто-то упал на колени, через минуту все жители Лилеи, включая и Марьям с Ирен, несмотря на то, что совсем недавно они разговаривали с богом на равных, уже склонились к полу, приветствуя давно потерянного правителя.

Разглядывая их, я думала, как же по-разному религиозное почитание правителей влияет на их подданных. Но ведь влияет, неизменно успешно.

Авторитет Киры объяснялся любовью к создательнице мира.

Авторитет Мома ― страхом перед его могуществом.

Но против обоих правителей никто и не думал роптать, в отличие от молчаливого пугливого недовольства Радомиром или нарастающих бунтов против моего руководства.

Неужели правителю непременно надо быть или хотя бы казаться богом, чтобы с ним считались?

— Я восстанавливаю магию в Лилее, и уже очень скоро, когда вернутся из путешествия Мои помощники Рита и Егор, всё станет как раньше, до Моего заточения, ― прогромыхал Насмешник, раздались аплодисменты. ― А пока вы будете жить на Милее, у любезно приютившей вас Киры. Если Я услышу о повторении беспорядков, зачинщики будут испепелены на месте. Да, и Голубей захватите, на Лилее никого не должно остаться.

Через час сборов и переезда замок наконец опустел.

Мом ждал в тронном зале, рассматривая новые трещины на потолке и пыль на экранах для наблюдения за другими мирами.

— Тут многое изменилось без тебя, да? ― спросила я.

— В прошлый раз было не до осмотра, ― кивнул он, и я фыркнула. ― Кстати, чего ты хотела добиться этим своим зельем правды? Я ведь и так не врал вам, сказал напрямую о своих планах.

— Думала, что это может помочь узнать что-то ещё, ― пожала я плечами. ― Вообще мы зелье не для тебя готовили, но прошлый правитель почему-то не вылил содержимое чайника, а сохранил его.

— Возможно, он предполагал подобный исход. Было забавно наблюдать за тобой. Ну, до момента с возвращением в клетку. Кажется, Я мог бы набить десяток синяков, когда меня затягивало в портал.

— Мне жаль. Согласись, ведь к лучшему, что мы остановили тебя тогда?

Он хмыкнул.

— Не уверен, что Я бы огорчился, уничтожив тогда всё. Можно ведь создать новую планету в любой момент.

— Но конкретно эти люди будут уже мертвы!

— Увы.

— Как думаешь, зачем другим богам уничтожение твоей планеты?

— Доказательство верности, думаю. Они знают, что Мои игрушки всегда были Мне дороги.

— Как ты планируешь восстановить жизнь на Лилее, если останешься на Олимпе?

— С помощью магии, конечно.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— А если твой обман тогда вскроется?

— Придумаю что-нибудь.

— Но они могут и сами уничтожить планету, если разозлятся?

— Хватит ныть, ― нахмурился он. ― Это твоя идея, не Моя. Доберемся ― разберемся. Так, а вот и новая Лилея готова.

Он подошел к засветившемуся экрану, написал пальцем в воздухе над ним название «Лилея». Соседний экран с настоящей Лилеей подернулся серой дымкой, а затем опустел. Ещё один взмах руки ― и клочья подменной планеты полетели в разные стороны.

— Что-то в этом есть. Почему Я так редко уничтожаю планеты? ― задумчиво почесал он подбородок. ― Ну, в путь.

― А ты сама-то веришь?

— Что? ― обернулась я к Гору. Мы стояли у окна-портала, Мом что-то настраивал на панели управления рядом с ним.

— Ну, я про твою идею, что религия делает людей более послушными.

— Я не первый человек, кому пришла в голову эта мысль, ― рассмеялась я. ― Подозреваю, что религия именно поэтому изначально и возникла.

— А всё же?

— Не знаю. Я определенно не считаю себя человеком религиозным. Но религия и вера ― вещи разные. Во что-то я точно верю. Во что-то высшее, мудрое. В то, что всё случается не просто так, не само собой. В чудеса и магию, конечно, тоже. Иначе как мы вообще оказались бы здесь?

— И тебе легко было принять магию и перемещения, когда ты только оказалась здесь?

— Мне было легко, ― подала голос стоящая неподалеку Кира. ― Как и Глебу. Мы надеялись рано или поздно найти что-то такое.

— А мне не очень поначалу, если честно, ― призналась я. ― Пару дней я думала, что сплю, потом ― что сошла с ума. Да и сейчас во втором варианте не до конца разуверилась. Вот вернусь на Землю, жизнь войдет в привычную колею, приключения начнут забываться ― и всё.

— Но ведь с тобой буду я, чем не доказательство? ― улыбнулся Гор.

— И Максим Петрович! ― добавила Кира.

— Хватит трепаться, ― обернулся Мом. ― Всё готово.

Не знаю, что я ожидала увидеть.

Замок в темноте, как в Лилее?

Волшебный мир, похожий на Милею?

Горный массив, в действительности существующий в Греции?

Но после того, как мы минут десять летели сквозь туман и облака (Мом сгреб нас в охапку и прямо так тащил в этом воздушном пространстве), мы остановились перед одним особенно большим и пушистым светящимся облаком.

Мом опустил нас прямо на его край, и я вздрогнула, представив, как проваливаюсь и лечу к земле с возрастающей скоростью. Но поверхность оказалась твердой, хотя и влажной, ботинки моментально промокли и потяжелели.

— Так, детишки, ведите себя тихо. Прямо за этим облаком ворота, открывающие путь к подножью Олимпа.

Я кивнула. Меня начала колотить дрожь от влажности и волнения, Гор крепко сжал мою руку и первым шагнул в туман.

За облаком и впрямь оказались золотые ворота выше Мома раз в пять, за которыми ничего не было видно. Именно от них исходил свет.

Мом кашлянул, ворота приоткрылись, выглянул невысокий старичок в серой мантии.

— Мом! Сколько лет, сколько зим, ― растянул он тонкие шелушащиеся губы в улыбке.

— Да уж, немало, ― кивнул Насмешник. ― Но не ты ли постоянно жужжал на ухо Зевсу, что Мои советы только вредят?

— Ох, как давно это было, ― зевнул дед. ― Ты по приглашению?

— Меня звали вернуться при условии, что Я уничтожу Свою планету.

Старичок сощурился.

— И как же называлась твоя планета? В какой день произошло уничтожение?

— Лилея была взорвана сегодня.

Привратник принюхался, закрыв глаза. Спустя минуту он взглянул на нас:

— А что они здесь делают?

— Дороги мне как память, вот и взял с собой прогуляться.

— Да уж, вечно у тебя какие-то зверюшки.

Ворота открылись шире, мы прошли внутрь, и я тут же зажмурилась.

Прямо перед нами начинались сияющие золотом ступени, каждая выше меня. Выложенная из серебряного кирпича дорожка уходила вправо, в сторону от громады здания.