На распутье - Павел Дмитриев

Интересно, есть ли у МЭПа своя горнолыжная команда? Сомневаюсь… Хотя в СССР спорт – дело святое, при каждом заводе мячик или шайбу гоняют. Но как это связать с ЭВМ?! До встраиваемых микропроцессоров еще далеко. Компьютерный подбор цвета? Из другой жизни. Расчет конструкции, там вроде есть где голову поломать? Уже теплее… О! Построение математической модели! Никаких the first computer-designed ski. Только гордо, по-русски, "рассчитано на БЭСМ-4"!

\В реальной истории полная математическая модель внутренней динамики лыж была разработана только в 1980 году.\

Конечно, если приглядываться, то тема получится "шитой белыми нитками". Но это не страшно, начальник главка, товарищ Фетисов, специальные указания имеет "не удивляться и не мешать". Ему только повод нужно дать стоящий. А также избегать авангардных терминов типа сноуборд, монолыжа, горная доска… Будем всего-то усовершенствовать обычные горные лыжи, что бы советские спортсмены все медали с очередной олимпиады увезли.

… Первым разочарованием стали пластики. С ними в СССР все было не просто. Применялись в основном военными, авиаторами, ракетчиками, и как ни странно, при строительстве подводных лодкок. Но никому их них не нужна была особая упругость. Плюс ко всему исследования, как водится, были повально засекречены. В сочетании с полной материальной незаинтересованностью это давало убийственный результат.

За месяц мы изготовили не менее десятка прототипов, но ни один даже близко не подошел к требуемой прочности и гибкости. Творческие комбинации синтетических нитей, способы их укладки, сердечники из разных пород дерева… Все без толку, или трещины, или каменная твердость. Как вариант – и то, и другое, одновременно. Тогда как оригинальный Burton мог сгибаться едва ли не в "колесо", и это без малейшего вреда для себя.

От расстройства повесил задачу по математическому моделированию на "научный" отдел в лице двух Иванов и выставил на стенд "требуются" вакансию химика-технолога. Сам целиком погрузился в текучку, благо ее всегда было с избытком.

2.7 Борьба за Космос

Новогодний прием в Кремлевском Дворце съездов. Здоровенный зал, столы заставлены яствами так, что подкашиваются ножки. Справа, поперек, для ЦК, а перпендикулярно, в три длинных шпалеры – для остальных. Молчаливые мальчики за стульями, чисто вымытые, прически в пробор, салфетка, готовы и налить, и подать, и вынести… Оживленное харчение, сопровождаемое редкими одобрениями с главного стола. Для разминки – фаршированный судак, минога и крабы, лососина, севрюга в соусе, форель в белом вине, ассорти из птицы и дичи, шашлык из оленя, салат из капусты, оливье с крабами и перепелиными яйцами, разнообразные соленья на любой вкус. Красная и черная икра подавалась в плошках, охлажденная на льду. На горячее вынесли фаршированного осетра, поросенка, индейку.

\В РИ во времена Брежнева традиционные Сталинско-Хрущеские Новогодние приемы не проводились. Зря, хорошая традиция.\

Одна здравница неторопливо сменяет другую, зал вяло хлопает выступающим. Рутина советской партийно-государственной гулянки. Развлечений не много. Артистов или певцов, как при Никите, в этот раз приглашать не стали. Разве что танцы, больше похожие на соревнования в нарядах жен и дочерей номенклатурных работников. Разговоры о жизни, делах, иногда политике. Обычный круговорот небольших пестрых компаний, на первый взгляд похожий на беспорядочное движение. Но если приглядеться – можно увидеть звезд первой величины, за которыми тянется целый шлейф друзей, почитателей или тайных соперников, просителей, просто желающих лишний раз попасться на глаза.

— Добрый вечер, — Шелепин неожиданно приблизился министру здравоохранения СССР, который с коньячной рюмкой в руке беседовал у лестницы с Пономаревым и еще несколькими сотрудниками из аппарата ЦК. — Борис Васильевич, можно вас отвлечь на минутку?

\Борис Николаевич Пономарев – зав. Международным отделом ЦК, Секретарь ЦК.\

— Пожалуйста, пожалуйста, Александр Николаевич, — Петровский ответил с улыбкой, но отходить от прежних собеседников не стал, только развернулся лицом к Шелепину.

Полгода не прошло, как Борис Васильевич по протекции Леонида Ильича стал не просто академиком и директором НЦ хирургии при АМН, а министром здравоохранения СССР и "без пяти минут" членом ЦК КПСС. А там всем известно, что отношения Шелепина и Брежнева обстрились донельзя. Говорят, недавно Шелепин даже обратился в Брежневу на "вы", со словами "дорогой Леонид Ильич". Поэтому разговоров тет-а-тет Петровский собирался избегать любой ценой, в новогодней толпе наверняка найдутся доброжелатели, шепнут на ухо, и прощай карьера.

— Говорят, вы Королева забираете на обследование в начале января?

— Да, нужно подлечить главного конструктора, совсем замучили вы его, — Последние слова Петровский в шутку адресовал всем окружающим.

— Когда отпустите-то на работу опять? — Засмеялся Шелепин. — Вот хотел с ним поговорить, ребята Шокина предлагают несколько решений по снижению веса его изделий.

\Снижение веса носителя было (по необходимости) навязчивой идеей Сергея Павловича. На уровне ЦК об этом знали многие. Ходили слухи, что кто-то из инженеров Байконура получил премию за рацпредложение откачивать воздух из трубчатых конструкций лунной ракеты – так как воздух имеет не нулевую массу.\

— Ну… Надо обследовать недельку, но ничего серьезного. — Академик крутнул коньяк в рюмке. — Наверно, числа двадцатого выйдет он на работу.

— О, вернусь из Вьетнама, и поработаем с товарищами. Сейчас все равно толком ничего не получится, да и зачем Королева лишний раз беспокоить, — Шелепин прищурился, что-то про себя прикидывая, похоже, уже собираясь двигаться дальше по залу. Добавил, чуть повысив голос: – Точно ничего страшного?

— Любая медицинская процедура по своему серьезна, — опять пошутил чуть хмельной министр здравоохранения, — даже банки профессор совсем по другому ставит, чем медсестра.

— Ох, все вы врачи такие, как лечить, так пустяк, а как денег просить на приборы, все важно и необходимо, — теперь заулыбалась вся компания. Но вдруг Шелепин стал серьезным. — Очень вас прошу, Борис Васильевич, подойдите к вопросу лечения Сергея Павловича со всей возможной, даже чрезвычайной тщательностью. Его работа, талант, если хотите, очень нужны нашей стране. Пожалйста, исключите все возможности ошибки.

— Обязательно, товарищ Шелепин, — резко перешел на сухо и официальный тон Петровский. — Все будет на высшем уровне, как и всегда.

— Извините, просто какие-то предчувствия нехорошие у меня, — Александр Николаевич чуть искусственно смутился. — Спасибо вам, желаю в новом году удачи, и вам, и всем вашим пациентам.

После беседы Шелепин сел за стол, и не торопясь, с чувством, выцедил грамм сто превосходного "Юбилейного" под пару кремовых пирожных. Ничего более тяжелого желудок уже не вмещал, а пить под лимон, по старой традиции коммунистов и аристократов, Александр Николаевич не любил. Однако, повод того стоил. Давно, уже несколько месяцев, он искал случай поговорить с академиком Петровским. И вот все прошло в самом лучшем виде, после такого напоминания Борис Васильевич просто обязан принять все возможные и невозможные меры.

Отмеченные пришельцем из будущего факты гибели Королева, Комарова и Гагарина не были похоронены в памяти Шелепина. Точные даты были неизвестны, однако, информации было достаточно. Во-первых, трагический полет Гагарина произошел в истории Петра в 1968 году, но до этого еще далеко. Во-вторых, известно, что Комаров погиб до этого при посадке. Пока космонавт на земле – ему, в общем-то, ничего не угрожает. Так что предотвратить катастрофу не слишком сложно. Достаточно узнать, когда запланирован его старт, и можно организовать основательную проверку спускаемого модуля космического корабля, а лучше – вообще отмену вылета.

В-третьих, Королев должен умереть на операционном столе. Вроде бы есть вполне солидная отправная точка, но… После осторожного наведения справок, все оказалось не так очевидно. Попросту говоря, со здоровьем Сергея Павловича была просто беда. Серьезный непорядок с сердцем, кровотечения в кишечнике, это только вершина айсберга. Летом Королев обращался в больницу – сердце, но врачи уверяют, ничего особенно опасного, лечится дома. В декабре Королев на три дня лег на обследование в больницу, проблемы с сердцем после того, как Луна-8 разбилась на Луне вместо мягкой посадки. Но никаких операций не назначено. В январе нового, 1966 года опять запланированы обследования по кишечнику, и снова, ничего особенно опасного, обычные полипы. Для их удаления человека давно не режут, обходятся эндоскопом.

Положение осложнялось тем, что Александр Николаевич практически не имел знакомых, вхожих в ближний круг общения советских "космонавтов". Со стороны четвертого главного управления, называвшемся чаще Кремлевской больницей, что на улице Грановского, тоже ничего интересного не получить. Все на самом высоком уровне, дело Королева ведет лично Борис Васильевич Петровский, министр здравоохранения СССР, замечательный хирург с огромным стажем. Если уж при таком враче Сергей Павлович умрет – наверно, никто не смог бы ничего сделать.