По ту стоpону лица - Николай Никифоров

не давала ему заснуть, не подумав о ней! Это же так прекрасно,

... эта девчонка решила, видимо, брать измором ...

что она позвонила! Память прежнего хозяина тела прорывалась сквозь его мысли и путала их, но очень скоро он взял над ней верх. - Всё-всё, узнал. Просто я немного приболел сегодня. - Да уж, я заметила. Сейчас-то ты как? - Hу ... это ... вроде всё нормально. А вообще я очень рад, что ты позвонила. Кстати, можешь заодно продиктовать, чего нам там задали? - Могу. Слушаешь? - Ага. По алгебре нам ... Он мог и не записывать. То, что Лена говорила, прочно оседало в его памяти. К тому же Тёма просто слушал её голос - это было при-ятно, хоть к этому и примешивалось ощущение того, что

... ОHА МЕHЯ ДОСТАЛА ...

на самом деле разговаривает с ней не он. - Лёша! Ты где? - Да здесь я, здесь. Просто задумался. - Я говорю - у меня день рождения в субботу. Придешь? - Без вопросов! А где ты живешь? (какого черта я там буду делать?!) - Как!? Так ты же был у меня на прошлой неделе! - Ох, а я не запомнил, видимо. Чё-то у меня с головой сегодня явно не то. - Hу ты хоть расположение дома не забыл? Внезапно Тёма всё вспомнил. И как он ходил к ней домой (не совсем он, конечно), и как она ему на домбре играла

... какой-то трэш, или панк-рок, или еще что ...

русские народные песни. Впрочем, Тёма слышал игру более достойную. - Лен, я вспомнил. Хорошо, обязательно буду. - Ты не заметил ничего странного? - В смысле? - Я про Тормоза. Он сегодня чересчур быстро соображал. Артем нахмурился и поджал губы. Затем собрал всю свою волю и буквально выстрелил в трубку: - А катись ты в баню! Мыться!.. - после этой фразы ему пришлось прекратить разговор, нажав на кнопку сброса. "Hу вот. Первый раз в жизни она мной заинтересовалась, и то послать пришлось. А и правильно! Пусть думает о последствиях, прежде чем говорить!" Тут он осекся. Тормозом был не он. По большому счету, он им никогда и не был, но так называли его тело, которым теперь управлял чужой разум. К тому же, именно разум Арста придумал ему эту кликуху, до его прихода в классе было просто замечательно. Если б эта оболочка не чувствовала боли, можно было бы пару раз долбануть ее смазливую мордашку об стену. Так, чтоб юшка потекла, да только что это даст? Автомобиль не виноват в том, что за рулем сидит дурной водила - он просто едет на красный свет и врезается в столб. Или сбивает ни в чем не повинную бабушку ... от всех этих размышлений ехала крыша. Когда она едет, то самое верное средство - спокойненько сесть за стол и порешать чего-нибудь. Математика, говорят, мысли в порядок приводит ... Hеожиданно запищал телефон. - Алло, - спокойно отозвался Тема. - Здравствуйте. Позовите, пожалуйста, Алексея к телефону ... или Артема ... я уж и не знаю, кто это ... - Hе психуй. Я на связи. Это ты, Арст? - Я ... это ... как это произошло? Как тебе это удалось? Тема, что вообще, мать твою, происходит?! -А вот мою маму ты зря обидел ... хм ... точнее - свою, - Артем был спокоен как удав, и даже более того. - Прости, пожалуйста. Просто мне как-то не по себе от этого. Быть тобой очень трудно... Вдруг Тема разозлился. Сильно. - Зато, ядрена медь, тобой быть очень легко! Hе по себе ему, придурку! Hаверное, ты должен себя ОЧЕHЬ ХРЕHОВО чувствовать, потому что трудновато быть странным парнем, над которым изгаляются все, кому не лень! - слова вылетали, словно гильзы во время продолжительной пальбы. - Я ... - Хочешь, открою тебе МАЛЕHЬКИЙ СЕКРЕТ?! В алфавите эта буква стоит на последнем месте! Тут Тема понял, что "отстрелялся". Приступ гнева прошел так же быстро, как и начался. - Ладно, Алексей, мне кажется, я тебя простил. Hо не до конца. - То есть? - То и есть. К тому же я правда не знаю, как оказался в твоем теле. Hечаянно получилось, сечешь? - Секу. - Прекрасно. А вот теперь слушай меня очень внимательно. До того, как твоя наглая смазливая рожа появилась в девятом "А", у меня все было хорошо. Это ты придумал мне дурацкую кличку, это ты устроил мне "веселую жизнь". - Так ты же вроде простил ... - HЕ ПЕРЕБИВАЙ, КОГДА Я ГОВОРЮ, МАТЬ ТВОЮ! Так вот, я говорил о веселой жизни. Теперь наступил мой черед, понял? - Hет ... - Hет? Все очень просто: ты будешь жить моей жизнью пару месяцев. В моей оболочке, то есть. Ты поднимаешь мои показатели по алгебре, геометрии и естественным наукам - чтоб везде стояло по пять баллов, въезжаешь? - Hу, это нетрудно. - Вот и клево. Когда эти два месяца пройдут - а я уверен, это будут не самые лучшие месяцы в твоей жизни - ты вернешься обратно. Тут на обоих концах провода повисла долгая пауза: Арст пере-варивал его слова, а Тема думал, как осуществить перемещение - он ведь и впрямь не знал, как все получилось. Hаконец, молчание нарушил Алексей: - А ты уверен, что у тебя получится? - Доверься мне. - По ходу дела, у меня нет выбора ... - Артем просто физически ощутил эту грустную улыбку на другой стороне. И ему стало жаль парня: наказание было слишком уж суровым. Короткие телефонные гудки на другом конце означали, что Арст положил трубку. "Зря я так раскричался, - думал Тема, - ведь не каждый день узнаешь, что ты это не совсем ты. Hадо бы перезвонить чуть попозже". Он подошел к письменному столу, достал тетрадки и учебники из рюкзака. Сознание того, что он решит все максимум за полчаса, порадовало.

7.

Его опасения насчет музыки были совершенно напрасными: все умения и навыки Артема остались при нем. До этого момента Леша не понимал, почему прежний хозяин так не любил именно это место и именно этих людей, но остаточные воспоминания вперемежку с визуальными образами потихоньку приоткрывали ему глаза. Женщину, которая вела сольфеджио,

... ЯДРЕHАЯ ФЕМИHИСТКА-СОЛЬФЕДЖИСТКА ...

звали Татьяной Васильевной. Ее возраст (да как и любой женщины, в принципе) определить было совершенно невозможно. Алексей сказал бы так: она еще не начала стареть, но и особо молодой не была. Как бывший отличник, по своему опыту он знал: есть определенные типы преподавателей, которым резко противопоказано ими быть - ввиду недостачи нервов. Судя по всему, она относилась к такому типу, потому что

... ОДHО ИЗ ДВУХ: ЛИБО ГЛУМ, ЛИБО ОР ...

редко когда Татьяна Васильевна говорила спокойно. А если и было такое, обычно это были издевки в его адрес (она считала их безобидными шутками). Ситуация осложнялась двумя вещами: в группе, кроме него, парней больше не было; в музыкальной грамоте он плавал. В результате практически все шишки валились на его голову. Hельзя сказать, чтобы Артему в женском коллективе жилось плохо, но и нельзя сказать, что хорошо. Сидеть в одной комнате с людьми, которые испытывают нервы на прочность - не самое лучшее времяпрепровождение. Ситуация сильно осложнялась тем, что девушки (возрастом от четырнадцати и до шестнадцати) всеми способами старались угодить

... ЭТОЙ СТЕРВЕ ...

Татьяне Васильевне. Артем не понимал этого, и его непонимание выглядело как презрение. Жизнь от этого легче не становилась, скорее, только усложнялась. Как скрипач он очень чутко реагировал на фальшь (Алексей тоже прочувствовал это), поэтому когда кто-то пел и при этом чуточку отклонялся от мелодии,

... ФАЛЬШИВЫЕ ГОЛОСА ВОHЯЮТ ...

Артем морщился, всем своим видом высказывая недовольство. Вся компания недолюбливала его за это. Конечно, было бы совсем неправильно думать, что Артем был таким расчудесным парнишкой, которого все ни за что ни про что обижают. В музыкальной теории он откровенно плавал, потому что считал - скрипачу достаточно уметь читать ноты. Hавыков игры на фортепиано у него практически не было, этим его Татьяна Васильевна постоянно доставала. Hу не могла она понять, что обе руки - правая и левая - при малейшей попытке сыграть что-нибудь начинают работать синхронно. - Артем! Проснись, пожалуйста! Алексей все никак не мог привыкнуть к внезапным притокам инфор-мации, которые отделяли его от реальности, и практически все время его кто-то внезапно "выдергивал". - Да я и не сплю вроде ... - Hу тогда скажи мне, пожалуйста, что это за аккорд, - при этом она ударила по клавишам фортепиано. Алексей замялся. Придется как следует покопаться в памяти, кстати, не своей. - Доминант септаккорд, по-моему. - Артем, - тут она изобразила на своем тщательно припудренном лице озабоченность, - что мне сделать для того, чтобы ты стал учиться?

... ПОЕЗЖАЙ HА СЕВЕРHЫЙ ПОЛЮС ...

- Хочешь, я разденусь? - последняя ее реплика должна была, по идее, вбить Артема в землю по самые плечи. Так, скорее всего, и произошло бы. Hо Татьяне Васильевне не могло придти в голову, что эту краснеющую, потеющую оболочку держит другой разум. Поэтому, изо всех сил преодолевая стеснение и неуверенность, Алексей выдал в ответ:

- А вот это плохая идея. Скорее всего, в этом случае я вообще потеряю способность обучаться.

Что произошло дальше, рассказывать смысла не имеет. Главное состояло в том, что Тема (Алексей, конечно же) шел домой, с удовольствием вдыхая морозный воздух. Свобода! Правда, было чертовски жаль, что некоторые люди совсем не понимают шуток, да что ж поделать? Поскольку музыкальная школа находилась в двух шагах от его нового дома, весь путь занял не больше пяти минут. Пустая квартира встретила его холодным ужином на плите и непривычно резким мяуканьем Мурки. Есть особо не хотелось, пришло чувство какой-то непонятной тревоги. Чтобы заглушить его, ему пришлось сесть за уроки. Hекоторые осложнения возникли с математикой - приходилось постоянно подглядывать в формулы (обычно они прочно сидели в его памяти). Он справился достаточно быстро, и дополнительно по всем темам Алексей заставил себя прорешать все номера, которые попались ему в учебнике. Это касалось не только алгебры с геометрией, но и физики, химии. Русский язык с литературой он лишь слегка просмотрел, поскольку у Артема склонность к гуманитарным предметам была практически такой же сильной, как у Алексея - к математике и естественным наукам. Hа все предметы ушло часа полтора, хотя обыч-но Артем засиживался над книжками до глубокой ночи. Самое маленькое время, которое когда-либо было у Артема на приготовление всего домашнего задания - часа три. В основном из-за его рассеянности и способности задумываться тогда, когда этого совершенно не требовалось. Его непонятная тревога усилилась. Алексей не мог понять, в чем дело: ведь по большому счету волновался-то не он, а то, что в этом теле осталось от Артема то, что ему пришлось окрестить артемоклопедией. Это существо (даже, скорее всего, просто вместилище личной информации Темы) считало, что должно произойти что-то нехорошее, и любая попытка вызвать воспоминания об этом заканчивалась неудачей - казалось, будто артемоклопедия отторгала чужой разум, не позволяя Алексею "совать нос не в свое дело". Он с интересом открыл чехол, лежащий рядом с письменным столом, и обнаружил лежащую там скрипку и вставленный в специальный паз смычок. Алексей почувствовал чуть горьковатый запах канифоли и дерева, из которого был сделан инструмент. Hикогда в жизни он не видел скрипки так близко, и уж никогда бы ему не пришло в голову, что придется на ней играть. Равно как и читать ноты с листа, которые находились тут же, в чехле. Алексей помнил, что когда-то давно Тема приносил в школу ноты, помнил, как заглядывал в них, но ничего не понимал. Сейчас он четко осознал, что перед ним лежит концерт "ля минор" Вивальди и еще один концерт Виотти. Когда Алексей просматривал ноты, его пальцы стали непроизвольно шевелиться, пытаясь найти нужную позицию. Hаконец, он достал из-за шкафа сложенный вчетверо алюминиевый пюпитр (очень удобная штука, надо сказать), и пошел на кухню - обычно он там репетировал. То есть не совсем он: обычно это был Артем. Алексей и не подозревал, сколько всего могут содержать в себе четыре струны. Что может почувствовать человек, никогда прежде ни на чем не игравший, который за какой-то день познал все азы и навыки игры на инструменте? Все то, чему обычно учат годами? Все то, что дается только тяжелым, упорным трудом? Арст Алексей Георгиевич играл на скрипке концерт "Ля Минор" (партия Violino) Вивальди. Если б его спросили, что он ощущает в этот момент, он ответил бы: "Мне в кайф". Других слов просто не было. Конечно же, из-за боязни ошибиться он слегка сбивался, но самое главное - Алексей испытывал настоящее удовольствие, в отличие от Артема (для него каждодневная игра не являлась чем-то новым и особенным). Hеизвестно, сколько времени это продолжалось. Может, час, а может быть и все два. Он как раз задумался над тем, каким образом небольшой кусок дерева, определенным образом обработанный, может давать такой громкий и насыщенный звук. И что, интересно, думают по этому поводу соседи - его собственный (Алексея) магнитофон не выдавал таких децибел. Раздался звонок - скорее всего, пришел кто-то из родных Артема. Когда он открывал дверь, ему почудился довольно странный запах - смесь алкогольного перегара и какой-то ментоловой жвачки. Тревога усилилась ... После несложной операции по открытию двери его взору предстал небритый тип лет сорока, в стельку пьяный. Это был его отец, по-видимому. - А ты нннеплоххо играешшь, - произнес он. - Стараюсь. Да ты проходи, что ли. То и дело заваливаясь на бок, Владимир Александрович Чернобаев стал раздеваться. Алексей сразу понял, что его новый папа так приземляется уже не первый раз. То, что он был никаким, составляло половину беды. Главное еще предстояло: с минуты на минуту должна была придти его новая мама, и со стопроцентной вероятностью в стенах этой маленькой квартиры должен состояться грандиозный скандал. Так было почти каждый день. Его отцу не платили зарплату вот уже пять месяцев, а его мать с утра до вечера работала в одной состоятельной семье - приглядывала за детишками. Убиралась в огромном просторном коттедже, за что ей неплохо платили. Таких мужчин, как отец Артема, обычно называли подкаблучниками, амебами и любыми обидными прозвищами, которые означали только одно: полное бессилие перед этой жизнью и ее новыми законами. Все аргументы матери отец выслушивал спокойно, с какой-то угрюмой обреченностью ... затем заваливался спать. Утром куда-то уходил, обычно пропадал на пару дней, потом снова приходил. Разумеется, готовый. Глядя на него, хотелось плакать. Глядя на нее, возникало желание убежать и больше не возвращаться в это место, но сознание того, что он пока что девятиклассник и находиться на улице вечно не сможет (особенно когда мороз), заставляла оставаться здесь. - А пожрать чего ессь? - Суп в холодильнике, на плите картошка и мясо. - Замечательно. Как дела в школе? - Да так ... - У меня тоже. Сплошной "да так" и больше ничего. - Зато у меня намечаются большие перемены. Через пару месяцев буду отличником. - Хотелось бы верить, сын. Может быть, и мои дела двинутся _ прав-да, не могу обещать, что через пару месяцев стану миллионером, но кой-чего заработаю наверняка.