Однажды в Пушкарёвом - Вера Мельникова

– Придите, сёстры! Я вызываю вас всех! Хочу знать правду о вас!

Катя замолчала, но сохраняла позу. Она ждала какого-то сигнала, какого-то знака присутствия хотя бы одной из сестёр… Ну, или кого-нибудь… Она так верила во всё затеянное, так хотела оставаться властительницей умов своих младших друзей, оставаться авторитетом, старшей…

– Катя, блюдце поплыло, – с ужасом прошептала Маня. – Смотри, по-настоящему плывёт. Само, Катя, само!..

– И что же оно отвечает? – грозно продолжала Катя, не выходя из образа.

– Буквы, Катя… П-И-С-М-О, – медленно ответила Шура.

Катя опустила руки и посмотрела на сидящих:

– Правда, что ли? Не врёте?

– Да, Катька, мы сами видели: П-И-С-М-О! – хором закричали мальчишки.

– А мягкий знак был? – с недоверием спросила Катя.

– Мягкий знак мы забыли вписать в круг, – пояснила Маня, – Но ведь здесь и так всё понятно, да?

Катя не успела ответить: все десять свечных огарков, заботливо расставленных ей на полу вокруг компании, разом погасли. Наступила кромешная тьма. Небольшое полукруглое чердачное окошко, обращённое во двор, не давало никакого света со стороны зимнего вечернего московского неба. Заскрипели половицы. Со всех сторон подул очень лёгкий прохладный ветерок. Было похоже на сквозняк, едва уловимый. Потом наступила абсолютная тишина. И под полом, то ли под самыми досками, то ли этажом ниже, в той самой зале, еле слышно прозвенел колокольчик, и послышался тонкий женский голос, напевающий какую-то песню. Слова её даже приблизительно разобрать было невозможно. Дети не могли ни открыть рта, ни сделать ни единого движения: казалось, страх превратил их в восковые фигуры. Потом и песня, и колокольчик стихли. Первым пришёл в себя Сергей.

– У меня есть спички в кармане и запасной огарок. Девчонки, отомрите, сейчас будет светло.

Сергей не успел зажечь спичку, как люк в полу, через который они пролезали на чердак, с силой был откинут чьей-то рукой, принеся в чердачное пространство неяркий свет с лестничной клетки.

Маня и Шура завизжали.

У Кати перехватило дыхание, но через секунду она уже радостно кричала:

– Ребята, это же наш дворник!! Наш дворник, миленький, хорошенький! Если бы Вы знали, как мы Вам рады!

– Барышня, что Вы тут чудите? Да Вы ещё и не одна? А ну, как сейчас всё маменьке Вашей донесено будет, а? Брысь отседова, молодёжь! Ключи, небось, без спросу взяли?

– Мы кошку покормить хотели, – заступился за компанию Алёша. – Вот в бумаге кулебяка с мясом осталась. Смотрите сами, если на слово не верите. Давайте мы Вас угостим!

– За угощение – премного благодарен, барин, но чердак придётся покинуть сию же минуту, ясненько? Ну-ка, по домам все, воробьи!

Катя, Шура, Маня, Сергей и Алёша устремились вниз.

– Ко мне, ко мне, в четвёртую квартиру заворачивай! – кричала Катя, летя впереди всех по лестнице. Чай будем пить!

Глава 3. Катя старается исправить ошибку

Нянька накрыла чай в просторной столовой. Красивый абажур из оранжевой ткани, украшенный нитями цветного бисера, спускался до самых голов сидящих за столом.

Ребята успокоились, но, казалось, ни у кого не было желания обсуждать случившееся. Няня подала высокую хрустальную вазочку на ножке с земляничным варением, пирожки с капустой, пиленые кусочки сахара и большую коробку шоколадных конфет:

– Это Вам, Катюша, маменька по случаю каникул у Сиу вчера заказала и просила, чтобы всем гостям досталось, – улыбнулась няня и с поклоном удалилась на кухню.

– Ух ты, «Сиу» – это я люблю! У них ещё печенье такое есть – прямо хрусти, как кролик морковкой. Помнишь, Лёша, нас Петька в гимназии угощал? Ему тётка большую такую жестяную банку присылала? – обратился Сергей к брату.

Компания какое-то время тихонько чавкала и хлюпала. Каждый смотрел только к себе в блюдце. Катя на правах хозяйки занимала место у самовара. Вдруг её рука застыла на крантике, кипяток полился из чашки на блюдце, из переполненного блюдца хлынул на ажурную скатерть.

– Ребята, мы забыли про блюдце! Надо было постучать три раза, а мы забыли, – с ужасом прошептала она.

У Мани и Шуры пробежали по спине мурашки: они же обе знали! Они должны были!…

– Катя, мы все виноваты… Меня же Сонька предупреждала вот только сегодня!.. И ты знала, что постучать надо? – спросила Маня.

– Конечно! Это все знают. У нас в гимназии всегда стучат. Ах, какая же я растяпа!..

– Погоди, может, и так обойдётся, – попыталась Шура её успокоить, – Мы вот когда поэта одного древнегреческого вызывали – не прощались. И ничего! Кать, ну это же всё равно игра. Правда, успокойся. Можно и так.

– Нет, девочки. Так – нельзя. Я поднимусь одна поздно вечером на чердак и закончу. Я должна.

– Ну, как знаешь, Кать. Я бы пошла с тобой, но боязно как-то, – призналась Маня. – Слушай, а туфли-то новые покажешь?.. Про туфли же ты не сочинила?..

В полночь Катя с керосиновой лампой в руке, закутавшись в мамину шаль, стала аккуратно подниматься на чердак. Проснувшейся няне она соврала, что оборонила там брошку, папин подарок, а без неё никак она папе показаться не сможет, а ехать к папе уже завтра.

Поднявшись на последний этаж, Катя вскрикнула: на чердачной двери висел совершенно новый огромный амбарный замок, ключа от которого в её кулачке не было.

Это дворник, из соображений пожарной безопасности, решил прекратить походы на чердак нежелательных лиц нежного возраста. Катя тихонько заплакала, прислонившись лбом к дверному косяку: что же она натворила! Ведь знала же все правила…

Катя повернулась корпусом к соседней двери, той самой, за которой была таинственная зала с шестью колоннами. Погладила её рукой. Потрясла её тихонько. Ни-че-го. Дверная ручка была давно свинчена, и даже замочная скважина была наглухо заделана какой-то вонючей пастой. Катя приложила ухо к двери. Там было абсолютно тихо. Девочка прошептала: «Простите меня, пожалуйста…». И побежала вниз по каменным ступенькам на свой этаж.

Катя уже не услышала, как в дверь залы с другой стороны кто-то тихонько постучал в ответ несколько раз.

Глава 4. Маленькое блюдечко из сервиза

Рано утром её разбудила очень нарядная мама. Она держала на вытянутых руках новое фисташкового цвета платье с изящными широкими кружевами и рюшами на груди и вокруг ворота.

– Кати, смотри, какую тебе папа роскошь прислал! Ну-ка, быстро одевайся, а то на поезд опоздаем. Брошку не забудь к новому платью приколоть: она ведь тоже у тебя с зелёными камешками. Ух, балует тебя папа!

– Мама, а когда мы вернёмся домой?

– Вот так вопрос! Мы ведь ещё и не уехали. Да что с тобой? Ты плачешь? С подружками своими не попрощалась?

– Я ведь даже и не сказала, что уезжаю, – всхлипывала Катя.

– Да как же ты так? Весь вечер вчера с ними провела и забылась?

– О другом думала. Мама, может быть, можно отсрочить наш отъезд, а?

– Катюша, никак нельзя. Папа очень скучает. А девочкам твоим напишем вместе прямо из поезда и на первой же станции отправим, хочешь? Давай, поднимайся. Шляпку свою не ищи – я все три уже упаковала. Катенька, ты увидишь это волшебное море и обо всём забудешь, поверь мне! И твоя моська скоро будет счастливая и загоревшая.

– Мамочка, просто дело в том, что у меня здесь остались кое-какие дела, – робко пояснила Катя.

– Вот и прекрасно, что у тебя уже есть дела! Но нет таких дел, которыми нельзя было бы управлять на расстоянии. И потом, Ницца – это не Америка, ведь так? Собирайся, родная, собирайся! Там тоже есть хорошие русские пансионы для девочек. Так писал папа. И он даже присмотрел для тебя один… Господи, может ты плачешь потому, что не хочешь в пансион? Дурочка, но ведь это не монастырь, там же можно жить со своей няней, а порядки, я думаю, даже менее строгие, чем в вашей гимназии. Ну, Катенька, в конце концов, папа не будет против, чтобы учителя приходили к тебе на дом. Только успокойся, прошу, вытри слёзки и давай уже одеваться! Кстати, ты не знаешь, где блюдечко из нашего сервиза? Няня стала рано утром сервиз упаковывать, а блюдечка одного не досчиталась. Придётся теперь весь сервиз оставлять.

– Мама, а оно тебе очень дорого, да?

– Да, мне очень нравился этот сервиз. Ты разбила? Признайся, Катя.

– Нет, честное слово, клянусь, что не разбивала… Я кошку ходила вчера на чердак кормить, блюдечко взяла, ну, и забыла его там. Мне тоже очень жаль, мама. Но на чердаке дворник замок поздно вечером сменил. Я сама проверяла.

– Дворник? Где же мы его теперь сыщем?.. Поезд нас ждать не будет… В конце концов я оставлю ему записку: может ему удастся блюдце наше найти и занести к нам в квартиру. А кто-нибудь нам его с оказией позже переправит.

– Мама, но мы ведь вернёмся?

– Ну, конечно, летом или осенью с подружками свидишься. Одевайся, милая! Я тебя очень люблю.