Кремлевский кардинал - Том Клэнси

– Походный порядок! – раздался его голос, и матрос на носу быстро опустил гюйс и сложил флагшток. Впервые Райан заметил, что гюйс был советским. Справедливо, подумал он, В кормовой части боевой рубки другой матрос поднял советский военно-морской флаг с красной звездой и эмблемой Краснознаменного Северного флота. Флот США, никогда не забывающий о традициях, салютовал человеку, командовавшему подводной лодкой.

Райан и Рамиус следили за тем, как «Красный Октябрь» начал двигаться своим ходом, два его бронзовых винта медленно вращались на обратном ходу, выводя подводную лодку на простор реки. Один из буксиров помог ей развернуться на север. Прошла еще минута, и она скрылась из виду, лишь низкий рев дизеля разносился по покрытой радужными пятнами нефти воде морской базы.

Марк высморкался и несколько раз мигнул. Когда он повернулся спиной к стене тумана, в котором исчезла подводная лодка, голос моряка был твердым и спокойным,

– Значит, Райан, они вызвали вас домой из Англии, чтобы присутствовать при прощальной церемонии?

– Нет, я прилетел уже несколько недель назад. Новая работа.

– Могу спросить, какая именно? – спросил Марк.

– Контроль над вооружениями. Мне поручена координация разведывательных аспектов при ведении переговоров. Вылетаем в январе.

– В Москву?

– Да, там состоится предварительное совещание – утверждение повестки дня и прочая техническая работа. А как вы?

– Комитет по новым техническим разработкам на Багамских островах. Солнце и песок. Смотрите, какой у меня загар. – Рами-ус усмехнулся. – Каждые два-три месяца прилетаю в Вашингтон. И сейчас лечу обратно через пять часов. Мы работаем над проблемами уменьшения шума. – Еще одна улыбка. – Совершенно секретно.

– Отлично! Давайте поужинаем у меня дома. Я ведь приглашал вас тогда и все еще не выполнил своего обещания. – Джек вручил ему визитную карточку. – Здесь указан номер моего телефона. Позвоните мне за несколько дней до вылета, и я обо всем договорюсь в управлении. – Райан знал, что Рамиус и его офицеры находятся под строжайшей охраной службы безопасности ЦРУ. Просто удивительно, подумал Джек, что до сих пор никто не узнал о происшедшем. Ни один представитель средств массовой информации ничего не пронюхал, и если безопасность обеспечивается действительно так эффективно, возможно, и русские ничего не подозревают о судьбе своей ракетной подводной лодки «Красный Октябрь». Сейчас она поворачивает на восток и проходит над туннелем Хэмптон-Роудс. Примерно через час после этого лодка погрузится и направится на юго-восток. Джек покачал головой.

Его печаль, связанная с судьбой субмарины, сдерживалась при мысли о ее предназначении. Он вспомнил свою реакцию, когда год назад вошел в ракетный отсек подводной лодки, первый раз оказавшись так близко к этим ужасным предметам. Джек соглашался с тем, что ядерное оружие сохранило мир на планете – если действительно можно назвать положение на земле миром, – но подобно большинству людей, задумывающихся над этим вопросом, он надеялся, что найдется какой-нибудь способ получше. Ну что ж, по крайней мере в мире станет одной атомной ракетной субмариной меньше, станет меньше на двадцать шесть баллистических ракет и сто восемьдесят две ядерные боеголовки. Со статистической точки зрения – не слишком много, сказал себе Райан.

И все– таки это начало.

***

В десяти тысячах миль к востоку и на высоте восьми тысяч футов над уровнем моря проблема заключалась в погоде, которая не соответствовала времени года. В Таджикской Советской Социалистической Республике ветер дул с юга, принося с собой влагу Индийского океана, падающую вниз в виде неприятной холодной измороси. Скоро наступит зима, настоящая зима, всегда приходящая рано в эти края, обычно сразу после раскаленного душного лета, и все, что сыплется с неба, будет холодным и белым.

Рабочими здесь были главным образом молодые усердные комсомольцы. Их привезли сюда, чтобы они оказали помощь в завершении строительства проекта, начатого в 1983 году. Один из них, аспирант Московского государственного университета, заканчивающий работу над диссертацией по физике, вытер мокрое от дождя лицо и выпрямился, чтобы расправить усталую спину. Разве так следует использовать многообещающего молодого инженера, подумал Морозов, Вместо того чтобы вести геодезические изыскания и таскать этот теодолит, он мог бы сейчас в лаборатории заниматься конструированием лазеров. Однако ему хотелось стать, наконец, полноправным членом КПСС, а главное – избежать службы в армии. Учеба в аспирантуре, откладывавшая призыв, вместе с активной комсомольской работой – на это возлагались немалые надежды.

– Ну что там у тебя? – Морозов обернулся и увидел одного из инженеров-строителей. Он вспомнил, это тот самый, что считал себя специалистом по бетонным работам.

– По моему мнению, точка выбрана правильно, товарищ инженер.

Пожилой инженер наклонился и посмотрел в объектив теодолита.

– Да, верно, – согласился он. – И слава Богу, это последняя точка. – Послышался далекий взрыв, и оба вздрогнули. Саперы из специальных подразделений Советской Армии взорвали еще одну выступающую скалу за пределами территории объекта, огороженного по периметру забором. Не обязательно быть военным, чтобы понять, для чего все это делается, подумал Морозов.

– А ты неплохо разбираешься в геодезических инструментах, молодой человек. Может быть, станешь инженером-строителем, как и я, а? Будешь строить подземные государственные объекты?

– Нет, товарищ инженер. Я занимаюсь физикой высоких энергий – главным образом лазером. – Они тоже приносят пользу государству, напомнил себе юноша.

Строитель хмыкнул и покачал головой.

– Тогда ты, возможно, снова приедешь сюда. Бог тебе в помощь.

– А это…

– Я ничего тебе не говорил, – прервал его инженер твердым голосом.

– Понимаю, – тихо ответил Морозов. – Я и сам подозревал это.

– На твоем месте я подумал бы, прежде чем высказывать эти подозрения, – бросил инженер и повернулся, оглядываясь по сторонам.

– Отсюда будет очень удобно наблюдать за звездами, – заметил Морозов, надеясь на соответствующий ответ.

– Откуда мне знать? – ответил инженер с многозначительной улыбкой. – Мне еще не приходилось встречаться с астрономами.

Морозов постарался скрыть улыбку. Значит, его догадка оказалась верной. Они только что рассчитали расположение шести точек для зеркал, находящихся на равном расстоянии от центральной точки в здании, охраняемом часовыми с автоматами. Подобная точность, знал Морозов, используется только в двух случаях: или для астрономических наблюдений, при которых усиливается свет, падающий на поверхность Земли из Космоса, или для другой цели, когда происходит концентрация света, уходящего в Космос с поверхности Земли. Молодой ученый пришел к выводу, что именно здесь произойдут интересующие его события. Здесь, на вершине этой горы, будет изменен мир.

1. Прием делегации

На решение самых разных проблем была направлена масса усилий. Все знали об этом. Все, кто находился здесь, принимали в этом участие. Это нужно было всем. И тем не менее все тем или иным способом старались этому помешать. Для каждого из гостей, собравшихся в Георгиевском зале Большого Кремлевского дворца, двойственность была естественной частью натуры.

Здесь присутствовали главным образом русские и американцы, причем они составляли четыре категории.

К первой относились дипломаты и политические деятели. Их можно было достаточно легко узнать по хорошо сшитым костюмам и умению держаться, готовности улыбаться механическими улыбками роботов, а также по отличной дикции, даже после множества тостов. Здесь они были хозяевами, знали это и показывали всем своим поведением.

Вторая категория – военные. Нельзя вести переговоры по разоружению без участия людей, в чьих руках находится это оружие. Военные владеют оружием, ухаживают за ним, испытывают его, холят и лелеют и все время стараются убедить себя, что политики, под чьим контролем находятся сами военные, не дадут приказа пустить его в ход. Люди в военных мундирах стояли главным образом небольшими группами, объединенные по национальному признаку и роду войск, причем каждый держал в руке салфетку и наполненный до половины стакан, а его непроницаемый бесстрастный взгляд обшаривал зал словно в поисках опасности на незнакомом поле боя. А ведь это и было для них полем боя, бескровного сражения, способного превратиться в настоящие битвы, если политические деятели, руководящие действиями военных, утратят контроль над ситуацией, окажутся несдержанными, потеряют чувство перспективы – короче говоря, станут неспособными принять меры, направленные на то, чтобы избежать расточительной и ненужной траты молодых жизней. Военные все как один не доверяли никому, кроме друг друга, а в некоторых случаях полагались на своих противников в обмундировании другого цвета больше, чем на собственных шикарно одетых хозяев. По крайней мере военным была известна позиция офицеров из армий потенциального противника, чего нельзя сказать о политических деятелях даже твоей собственной страны. Они тихо беседовали друг с другом, все время оглядываясь по сторонам, чтобы убедиться, не прислушивается ли кто к их разговорам, иногда делали глоток из стакана и снова оглядывались. Они были жертвами, но одновременно и хищниками – похожими на свирепых псов, которых держали на поводках люди, считавшие себя властителями судеб.