Двойная тень - Кларк Смит

Через краткое время Авиктес выразил разочарование: он полагал, что вызов провалился. Я же почувствовал заметное облегчение, но предпочел это скрыть. Мы допросили Ойгоса: возможно, благодаря присущему мертвым чутью он обнаружил в комнате доказательство (или хотя бы сомнительный намек на него) присутствия в комнате чего-либо, невидимого нам, людям. Мумия ответила отрицательно.

— Поистине дальше ждать бессмысленно, — заявил Авиктес. — Мы либо неверно поняли смысл надписи, либо не сумели воссоздать вещества для ритуала, а может быть, неправильно произнесли какое-нибудь слово. Возможно, за прошедшие эпохи то существо, что должно ответить на призыв, исчезло без следа. Или с ним произошли перемены, за счет чего заклинание стало пустым и бесполезным.

Я с готовностью согласился с учителем в надежде, что история с дощечкой подошла к концу. После мы вернулись к привычным занятиям, и больше ни один из нас не упоминал загадочную табличку и пустое заклятие.

Наши дни потекли как прежде: море ревело и карабкалось в белой ярости на утесы, ветра завывали угрюмыми невидимыми призраками и гнули темные кедры, как сгибает ведьм дыхание Таарана, бога зла. Завороженный новыми чудесами и чарами, я почти забыл о неудавшемся заклинании и полагал, что Авиктес также выбросил его из головы.

Все шло как в былые времена, и ничто не тревожило наше наполненное мудростью, могуществом и безмятежностью существование, которое мы считали не подвластным никому из королей. При чтении созвездий гороскопа мы не обнаружили в будущем ничего угрожающего, да и геомантия, а также прочие методы предсказания не предвещали ни тени вреда. Наши фамильяры,[6] пусть устрашающие для глаза обычного смертного, служили нам с полным послушанием.

Однажды ясным летним утром мы с учителем прогуливались, по обыкновению, на мраморной террасе за домом. Облаченные в лиловые, цвета океана, мантии, мы неторопливо шагали между причудливо изогнутых ветром кедров; я бросил взгляд на пол, на наши голубые тени, и вдруг увидел расплывчатое пятно-тень, которое никак не могло принадлежать ни нам, ни деревьям. Я встревожился, но ничего не сказал Авиктесу, лишь продолжал украдкой наблюдать за странным явлением.

Оно следовало по пятам за тенью учителя, не приближаясь и не удаляясь ни на шаг. И оно не дрожало на ветру, но перетекало подобно тяжелой, густой гнойной жидкости. Цвет его не походил ни на черный, ни на фиолетовый или синий — такой цвет не знаком людским глазам, — скорее, это был цвет разложения более темного, чем сама смерть. Судя по форме, силуэт принадлежал чему-то чудовищному, что ходило выпрямившись, но имело приплюснутую голову и длинное изгибающееся тело. Такому существу больше пристало пресмыкаться, нежели ходить.

Авиктес не замечал новой тени, но я боялся сказать ему о ней, хотя сразу понял, что незваный спутник несет беду. Я придвинулся ближе к учителю в надежде через прикосновение или другим чувством обнаружить невидимое нечто, что отбрасывало тень. Но я встретил только пустой воздух, причем как со стороны, откуда падало солнце, так и с другой, — а искал я очень тщательно, зная, что некоторые существа отбрасывают тень против солнца.

В обычное время мы вернулись к изогнутой лестнице и охраняемым чудовищными статуями портикам, что вели в дом. Странное пятно последовало за тенью Авиктеса, поднялось по ступенькам и прошло неостановленным мимо ряда нависающих над входом монстров. В полутемных залах, куда не доходили солнечные лучи, где не место теням, я по-прежнему с ужасом наблюдал отвратительную размытую кляксу тлетворного цвета без названия, что следовала за учителем вместо его исчезнувшей тени. И весь день, где бы мы ни находились: за столом, где прислуживали призраки, или в охраняемой мумиями библиотеке, — пятно преследовало Авиктеса, словно проказа — больного. И по-прежнему учитель ничего не замечал, а я воздерживался от того, чтобы указать ему на тень. Я надеялся, что со временем ужасный гость исчезнет так же необъяснимо, как и появился.

Но в полночь, когда мы сидели под серебряными лампами и изучали написанные кровью руны Гипербореи, я заметил, что пятно подобралось ближе к Авиктесу и теперь возвышалось на стене за его креслом. Оно колыхалось, будто истекало кладбищенской гнилью, мерзостью, превосходящей черную проказу ада, и я не выдержал. Я закричал от страха и отвращения и указал на него учителю.

Заметив наконец тень, Авиктес внимательно ее осмотрел. На его покрытом глубокими морщинами лике я не заметил ни страха, ни омерзения, ни восхищения. «Это тайна за пределами моего мастерства, — сказал он мне. — Но никогда еще за время чародейства ни одна тень не являлась ко мне незваной. И поскольку все наши заклятия, кроме одного, получали должные отклики, я вынужден заключить, что перед нами существо либо тень существа, что пусть запоздало, но откликнулась на формулу со змеиной таблички, которую мы посчитали пустой и никчемной. Я думаю, что нам следует направиться в комнату для вызовов и расспросить тень подобающим образом».

Мы немедленно перешли в комнату для вызовов и совершили все необходимые приготовления. Когда мы были готовы к вопросам, неизвестная тень передвинулась еще ближе к Авиктесу, так что зазор между ними остался не шире скипетра некроманта.

Всеми доступными нам способами мы расспрашивали тень, говорили с ней сами, а также ртами статуй и мумий. Но ответа не получили; и, даже призвав некоторых демонов, что служили нам фамильярами, говорили через них, но тщетно. Зеркала не отражали ничего, что могло бы отбрасывать тень, а наши ораторы никого не учуяли в комнате. Ни одно из заклятий, казалось, не имело власти над нежданным гостем. Наконец Авиктес встревожился и, очертив на полу кровью и пеплом овал Умора, куда не может вступить ни один дух или демон, перешел в его центр. Но пятно, подобно текучей заразе разложения, последовало за ним внутрь овала, и зазор между ними стал не шире карандаша чародея.

На липе Авиктеса ужас прорезал новые морщины, а на лбу выступил предсмертный пот. Он, как и я, понимал, что перед нами существо, не подчиняющееся никаким законам и не приносящее ничего, помимо несказанного зла и бед. Учитель воззвал ко мне дрожащим голосом и сказал: «Я не знаю, что это и каковы его намерения по отношению ко мне. Я не владею силой, чтобы остановить его. Уходи, оставь меня; я не хочу, чтобы кто-либо видел, как падут мои чары, и наблюдал роковые события, которые могут последовать. Уходи, пока есть время, или же и ты тоже падешь жертвой этой тени…»

Хотя ужас сковал меня до глубины души, я не хотел оставлять Авиктеса. Но я поклялся подчиняться ему всегда и во всем; к тому же я понимал, что вдвойне бессилен перед тенью, раз сам учитель оказался перед ней беспомощен.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});