Утомленные бытом - Владимир Горбань

Иван Михайлович вновь закурил и уныло уставился в оконную занавеску. Виновным он себя не признавал, воспоминания о прошедшем вызывали лишь злобу.

«…тогда я вызвал бригаду взрывников и приказал к едрене – фене взорвать этот сарайчик, который меня достал уже до самых печенок. Взрывники заложили заряд и бабахнули…»

Тут Иван Михайлович невольно улыбнулся собственной смекалке. Взрыв хотя и не был сильным, но шуму наделал много.

«…В результате взрыва рухнула, возведенная нами в мае восьми подъездная девятиэтажка. А сарайчик, мать его, остался невредимым, только штукатурка на нем слегка осыпалась. И на одной из стен мы обнаружили древнюю надпись…»

Иван Михайлович вновь нервно закурил.

«…Сию часовню возвел холоп Ефимка. Работал он без должного радения, зело скверно, за что и был трижды порот плетьми…»

Преобразователь

Инженер Чулков работал в лаборатории метрологии и стандартизации одного из провинциальных НИИ, довольствуясь скромной должностью и символическим окладом. Другой на его месте давно уж плюнул бы на все и подался в предприниматели, стал бы акулой бизнеса, а то и вовсе депутатом или олигархом. Но Сергей Петрович и думать никогда не смел о карьере, славе и прилагающимся к ним шальным деньгам. Был он неудержимым преобразователем, благодетелем человечества. Чулков непрерывно что – то изобретал, рационализировал, усовершенствовал и перестраивал.

«Кто же, если не я, осчастливит этот безумный мир!» – сладостно думал Сергей Петрович, увлеченно просиживая все свое свободное время за домашним кульманом, и глаза его при этом пламенно горели.

Начинал Чулков свой нелегкий путь преобразователя лет двадцать назад со сковородки с пуленепробиваемой крышкой. Затем были изобретены электробритва с дистанционным управлением, велосипед на воздушной подушке, мясорубка со свистком, зонтик для водолазов и стиральная машина с реактивным двигателем. Последние полгода Сергей Петрович отчаянно бился над проектом по созданию ковра – самолета на гусеничном ходу. Но когда черновые варианты чертежей уже были готовы, очередная муха изобретательства укусила Чулкова.

Идея, как всегда, нагрянула глубокой ночью. Цвела сирень. Сергей Петрович стоял у распахнутого окна, помешивая пустой чай в стакане мельхиоровой ложечкой со встроенной видеокамерой. «На черном кителе небес мерцают пуговицы звезд. Рассвет уже почти воскрес и ночи жалко мне до слез», – вспомнил Сергей Петрович строчки одного малоизвестного поэта и загадочно улыбнулся. Но далее его на лирику не тянуло. В желудке было пусто. В холодильнике – тоже. И потому в голове стали выкристаллизовываться четкими крупицами, без какой – либо примеси корысти, могучие технические мысли.

«Ведь это же так просто, как три рубля!» – восхитился Чулков собственной догадкой. Все утро он провел за письменным столом, решив основную закавыку проблемы, а на следующий день взял отгулы и плодотворно провел три дня за чертежной доской.

Через год с небольшим опытный образец был готов. Электрическая скатерть – самобранка представляла собой клочек некрашеной холстины размером с мужской носовой платок. Она грелась и гудела как трансформатор, жрала десятки киловатт в час, но (а это главное) функционировала. Бутылка пива материализовывалась из воздуха в течение пяти часов. Правда, себестоимость, мягко говоря, отбивала всякую охоту мочить усы в таком хмельном напитке, ибо даже ящик «правой» водки стоил гораздо дешевле. Но Чулков что – то в конструкции заменил, подкрутил, подпаял и добился снижения энергозатрат на 5,5 процента. Грядущие перспективы этого грандиозного изобретения окрылили бы любого самоделкина…

Но как – то очередной бессонной ночью у распахнутого окна новая гениальная идея открылась Чулкову.

«Ну, это же так просто, как три рубля!» – хлопнул Сергей Петрович себя пухлой ладошкой по лбу.

О скатерти – самобранке он больше не вспоминал.

Быть уже не может

Артур Вениаминович, начальник одного из отделов, вошел в тот возраст, когда седина в бороду, а бес в ребро. Жена его, некогда красавица и хохотушка, стала раздражать. Подрастеряла с годами Алла Леонидовна прежний шарм. Неинтересной сделалась, сварливой. По вечерам ее от телеэкрана не оторвешь. Все сериалы про любовь смотрит. А какая ей любовь, когда пенсия на носу.

Другое дело – Леночка. Ей чуть за тридцать, она разведена, ребенка на ночь маме отправляет. И в теле, и хохотушка. Леночка недавно устроилась на работу в отдел Артура Вениаминовича. И сразу всем понравилась. Легкая бабенка. Глазами бесстыжими стреляет, платья откровенные носит, курит без стеснения… Артуру Вениаминовичу она сразу в глаза бросилась. Своей какой – то особой доступностью.

Артур Вениаминович тоже уже подрастерял с годами свою мужскую привлекательностью. Нажил за последние годы роговые очки, приличную плешь, двадцать килограммов лишнего веса и тахикардию. Но Леночка будто не замечала всех этих его недостатков. При встрече с Артуром Вениаминовичем где – нибудь в коридоре как бы случайно, без свидетелей, глаз у нее горел каким – то особым похотливым огоньком.

И Артур Вениаминович спекся. Он решил приударить на старости лет за Леночкой. Но на работе заниматься этим было несподручно и он решил приехать к ней в гости. Неожиданно. С подарками.

Заехали в магазин. Артур Вениаминович купил бутылку шампанского, котлет – пельменей, фрукты, торт. Рядом с магазином охапку пламенных роз. Водитель удивился такому поведению шефа, усмехнулся в седые усы, но промолчал. Он был приучен не задавать лишних вопросов и не совать свой нос, куда не следует.

Артур Вениаминович вошел в подъезд девятиэтажки, где на последнем этаже жила Леночка. Водителя он благоразумно отпустил. Нажал на кнопку вызова лифта. Нажал второй раз. Третий раз. Лифт не работал. И отправился Артур Вениаминович на девятый этаж своими ногами.

«Леночка – прелесть», – думал он, поднимаясь по первым ступенькам. Тяжелый пакет оттягивал руку. Но Артур Вениаминович был полон решимости.

«Какое же это безобразие – сломанный лифт», – мелькнула у Артура Вениаминовича мысль, когда он решил слегка отдохнуть на площадке между вторым и третьим этажами. Дальше двигаться ему было еще труднее. Началась одышка, сердце забилось учащенно, рука с пакетом начала неметь.

«Нет, это форменное безобразие!» – выругался вслух Артур Вениаминович, устроив длительный перекур на пятом этаже: «Просто скотство какое – то!»

На седьмом этаже он уселся на ступеньки отдышаться. Кровь мощно билась в виски. Сердце, яростно стуча больными клапанами, подкрадывалось к горлу.

«Ну, разве можно так высоко жить!» – взвыл Артур Вениаминович, роясь в карманах в поисках лекарства.

На девятый этаж он поднялся абсолютно обессиленным. На него жутко было смотреть. Лицо выдавало предынфарктное состояние. Артур Вениаминович опустил пакет и вялой, беспомощной рукой нажал на дверной звонок. Раздалась веселенькая мелодия. Артур Вениаминович вновь утопил кнопку. Без результата. На звонок отворилась соседняя дверь. В проеме показалась голова симпатичной старушки, закрученная в бигуди.

– Вам плохо, мужчина? – спросила старушка учтиво, глядя на безжизненное лицо Артура Вениаминовича.

– Я к Леночке, – едва промолвил он и стал сползать по стенке.

– К Леночке? – усмехнулась старушка. – К ней многие шастают, – она вышла на лестничную площадку и подхватила за руку Артура Вениаминовича. – Но помоложе, поздоровее. Ты – то зачем приперся?

Но Артур Вениаминович только мямлил что – то невнятное в ответ и закатывал глаза.

Ночь он провел у Леночкиной соседки. Старушка к утру его выходила. А Артур Вениаминович долго потом оправдывался перед женой. Доказывая, что нет у него никакой молодой любовницы. И быть уже не может…

Старушкино мясо

Боря Трынкин, тридцатипятилетний мужик никак не хотел жениться. Мать его и так и сяк уговаривала, приводила примеры, стыдила и запугивала. Бестолку. Боря был поздним ребенком, воспитывался без отца. Он не отличался голливудской внешностью. Скорее наоборот; худой, низкорослый, белобрысый и щербатый. Женятся, конечно, и такие. Всякие женятся, если зададутся целью. Боря же на женский пол внимания не обращал, симпатичных женщин избегал, с остальными разговаривал невесело, даже грубовато. К тому же Боря страдал расстройством желудка. Съест на бегу пирожок и пиши – пропало. Поэтому и спиртное употреблял мало, от случая к случаю.

Работал Боря обходчиком на железной дороге. Работа совсем не кабинетная. Жара, стужа на дворе, ливень проливной, он под открытым небом, в мазуте. Правда, зарабатывал по меркам небольшого городка неплохо. Да не в деньгах счастье.