Константинополь. Последняя осада. 1453 - Роджер Кроули

В течение пяти лет, с 674 по 678 год, арабы успешно проводили кампанию по одному и тому же образцу. В период с весны по осень каждый год они осаждали стены и предпринимали операции на море, включавшие в себя непрерывные сражения с византийским флотом. Обе стороны использовали один и тот же тип судов — весельные галеры; команды также были по большей части одинаковыми, так как мусульмане привлекали к делу искусных моряков-христиан из завоеванного ими Леванта. Зимой арабы перегруппировывались на своей базе в Кизике, чинили корабли и готовились на следующий год вновь усилить натиск. Осада затянулась, но они были непоколебимо уверены в неминуемости своей победы.

А затем в 678 году византийский флот сделал решающий ход. Он атаковал флот мусульман, предположительно нанеся удар по базе в Кизике в конце «сезона битв» — подробности либо неясны, либо тщательно замалчивались. Нападение возглавляла эскадра быстроходных дромонов — легких, маневренных, многовесельных галер. Не сохранилось рассказов современников о том, что происходило дальше, хотя из позднейших сообщений можно составить суждения о деталях. Приблизившись к противнику, атакующие корабли, как обычно, выпустили тучу стрел, а затем обрушили на него исключительной силы поток жидкого огня из сопел, укрепленных высоко на носах судов. Струи огня воспламенили поверхность моря между сблизившимися судами; затем огонь охватил вражеские корабли; «похоже было на то, будто прямо перед ними ударила молния».

Огненная вспышка сопровождалась шумом, напоминавшим гром; дым застлал небо; пар и газы задушили охваченных ужасом моряков на арабских судах. Казалось, огненная буря произошла в нарушение законов природы: ее можно было направлять в сторону или вниз — в любом направлении по желанию «оператора»; там, где она соприкасалась с поверхностью моря, вода вспыхивала. По-видимому, она также обладала способностью прилипать к предметам, «приклеиваясь» к деревянным бортам и мачтам. Потушить ее оказалось совершенно невозможно. Суда и их команды быстро поглотил стремительный поток огня, вызванный словно дуновением некоего злого бога. Чудовищное адское пламя «уничтожило корабли арабов, а их команды сгорели заживо». Флот погиб, а те пострадавшие, кому удалось выжить, «с потерей множества воинов и великим ущербом», сняли осаду и отправились домой. На уцелевшие корабли обрушился зимний шторм, и большая часть из них потерпела крушение, в то время как армия арабов попала на побережье Азии в засаду и была разгромлена. Подавленный Муавия заключил перемирие на тридцать лет на невыгодных для арабов условиях и, сломленный, умер на следующий год. В первый раз мусульманские завоеватели потерпели крупную неудачу.

Хроники представляют сей эпизод как несомненное свидетельство того, что «империю ромеев хранит Господь», однако на самом деле она спаслась благодаря новому техническому изобретению — «греческому огню». История появления необыкновенного оружия до сих пор остается темой усиленных разысканий — технология его изготовления считалась государственной тайной Византийской империи. Предполагают, что приблизительно в период осады беглый грек по имени Каллиник явился в Константинополь из Сирии и привез с собой сведения о том, как выпускать жидкий огонь из сифонов. Если это так, то он, вероятно, основывался на методах распространения пламени, использовавшегося в качестве оружия и широко известного на Ближнем Востоке. Основным компонентом смеси почти наверняка являлась неочищенная нефть из естественных скважин близ Черного моря; она смешивалась с истолченной в порошок смолой, благодаря чему состав прилипал к поверхностям. Вероятно, усовершенствование, проведенное втайне в оружейных мастерских за годы осады, заключалось в разработке способа распространения этого материала. По всей вероятности, византийцы, унаследовавшие практическое инженерное искусство Римской империи, разработали способ нагревания смеси в наглухо закрытых бронзовых контейнерах. По-видимому, ее нагнетали туда с помощью ручных насосов, а затем выпускали через специальные наконечники, поджигая при этом жидкость. Чтобы управляться с горючим материалом, находящимся под давлением, и огнем, будучи при этом на деревянном судне, требовались точные методы производства и высококвалифицированные специалисты. Именно это составляло подлинный секрет «греческого огня» и привело к тому, что в 678 году арабы были деморализованы.

В течение сорока лет поражение под Константинополем не давало покоя дамасским халифам Омейядам. С точки зрения теологии ислама оставалось непостижимым, как это все человечество в надлежащий срок не перешло в эту веру или не покорилось власти мусульман. В 717 году была предпринята вторая, еще лучше подготовленная попытка преодолеть препятствие, не дававшее «истинной вере» распространиться по Европе. Нападение арабов пришлось на тот момент, когда в империи начались беспорядки. Новый император, Лев II, коронованный 25 марта 717 года, пять месяцев спустя обнаружил, что вдоль всей стены, прикрывавшей Город с суши, окопалась армия численностью в восемьдесят тысяч человек, а проливы контролирует флот из тысячи восьмисот кораблей. Арабы усовершенствовали свою стратегию по сравнению с предыдущей осадой. Мусульманский полководец Маслама быстро понял — городские стены неуязвимы для осадных машин; значит, Константинополь следовало полностью блокировать. Серьезность намерений военачальника подчеркивал тот факт, что его армия привезла с собой зерна пшеницы. Осенью 717 года войска вспахали землю вокруг городских стен и посадили хлеб, намереваясь собрать урожай следующей весной и таким образом обеспечить себя продовольствием. Затем они расположились поблизости в ожидании. Натиск кораблей с использованием «греческого огня» принес определенный успех, однако блокаду снять не удалось. Все было тщательно продумано для сокрушения «неверных».

Что действительно случилось с арабами, так это немыслимая катастрофа, неумолимо разворачивавшаяся шаг за шагом. Согласно собственным хроникам завоевателей, Льву удалось обмануть своих врагов с помощью совершенно необычной дипломатической хитрости, впечатляющей даже по византийским меркам. Он убедил Масламу, что сможет сдать город, если арабы, во-первых, уничтожат свои запасы продовольствия и, во-вторых, дадут какое-то количество зерна осажденным. Когда это было исполнено, Лев засел за стенами и отказался продолжать переговоры. Затем обманутая армия стала жертвой необычайно суровой зимы, к которой была плохо подготовлена. Снег лежал на земле сто дней; верблюды и лошади начали гибнуть от холода. Солдатам, все больше терявшим присутствие духа, приходилось питаться падалью. Греческие хроники (правда, неизвестно, насколько они объективны) сообщают и о более ужасных делах. «Рассказывают, — писал Феофан Исповедник сто лет спустя, — будто они даже запекали и ели умерших, а также заквашивали и поедали свои испражнения». Вслед за голодом начались болезни; тысячи человек умерли от холода. Арабы прежде не сталкивались со столь свирепыми зимами на Босфоре; они были застигнуты врасплох. Хоронить мертвых в слишком твердой земле было невозможно: тысячи трупов пришлось сбросить в море.

С наступлением весны прибыл большой арабский флот. Он вез продовольствие и снаряжение для пострадавшей армии, рассчитывая укрепить силы осаждающих. Однако удача отвернулась от них, и им не повезло и на этот раз. Арабы, остерегаясь «греческого огня», после разгрузки кораблей спрятали их у побережья Азии. К несчастью, несколько матросов-христиан из Египта перешли на сторону императора и выдали местоположение флота. Византийские корабли, вооруженные «греческим огнем», застали врасплох арабские суда и уничтожили их. Другая армия, высланная в качестве подкрепления из Сирии, попала в засаду и была в буквальном смысле изрублена в куски византийской пехотой. Тем временем Лев, неутомимо изобретавший все новые хитрости, вел переговоры с язычниками-болгарами. Он убедил их напасть на «неверных» близ стен города; в результате состоялось сражение, унесшее жизни двадцати двух тысяч арабов. 15 августа 718 года (то есть почти по прошествии года с момента прибытия) армии халифа сняли осаду и в беспорядке двинулись домой по суше и по морю. А когда изнуренные солдаты отступали через Анатолийское плато, судьба нанесла по «делу мусульман» еще один удар. Бури на Мраморном море уничтожили несколько кораблей, а остальные погибли в результате подводного извержения вулкана в Эгейском море. «Морская вода закипела, и когда смола, которой просмолены были корабли, растаяла, они потонули в глубинах вместе с командой и со всем, что было на них». Из громадного флота, отправившегося в плавание, лишь пять судов вернулось в Сирию, «дабы принести весть о могуществе Господа и делах его». Византия согнулась, но не погибла под натиском мусульман. Константинополь выстоял благодаря соединению технических инноваций, искусной дипломатии, талантам отдельных людей, мощным укреплениям — и явному везению: всему этому суждено было повториться бесконечное число раз на протяжении грядущих столетий. Неудивительно, что в подобных обстоятельствах византийцы объяснили происшедшее на свой лад: «Господь и Пресвятая Дева, Матерь Божия, защитили Город и империю христиан, и… тех, кто взывает ко Господу, поистине никогда Он не оставляет окончательно, пусть даже наказывая нас на краткое время за грехи наши».