Oльга - Анна Сергеевна Волхова

настроен решительно.

Он желал сотворить шедевр.

И у него все для этого было, кроме самого вдохновения. Лучика света, глотка свежего воздуха в этом многофункциональном аду, который окружал его и давил на его виски с такой силой, что казалось, это проломит ему череп. Он был измучен, истощен, подавлен. А его жена только усиливала это состояние, а ведь дошло до того, что ему и вовсе не хотелось идти домой.

Он желал любви.

Пусть и не настоящей, пусть выдуманной где-то в его голове и зарисованной на его будущей, еще не сотворенной картине, он желал ее. Желал ее со всеми ее муками, страстями, горечью и нежностью. Ведь врут все люди: для счастья нужна любовь. Ты будешь счастлив везде, если в твоем сердце живет настоящая, а самое главное взаимная любовь. Ни для кого не секрет, что именно это чувство, сравнимое с самой жизнью и смертью, вечно и способно творить то, что может делать только человек – искусство.

Любовь порождает искусство. Искусство выражает красоту.

И он прекрасно знал, где можно найти то, что ему нужно.

После работы он снова зашел в тот самый ларек и купил новый выпуск какой-то незнакомой ему газеты. Ему нужен был повод снова появится здесь. Почему-то, только ступив на эту улицу, у него екнуло сердце и предательски стала глушить советь. Нет, ведь он же не изменяет своей жене? Он просто посмотрит на девушек и выберет подходящую. Не подходить же к каждой незнакомой ему женщине и просить побыть ему натурщицей. А пока у него есть четкая цель написать картину, он не хотел терять эту мысль. Он решил для себя, что, если он не найдет ничего ценного на этой помойке, то сразу же уйдет домой к жене, а по дороге купит ей цветов. Ну, вообще он намеревался купить ей цветов в любом случае.

Снова повод.

Он хотел загладить свою вину и заглушить совесть и только.

Сегодня народу было очень мало, на улице практически никого не было, ресторанчики пустовали, что было очень странно. Лишь один пьяный мужчина шел, покачиваясь из стороны в сторону, и напевал только ему знакомые песни. Евгений был в растерянности, он не знал что и где ему нужно искать. Неужели просто подойти к девушке и напрямик спросить ее об этом? Наверное, так и делают, но откуда ему было знать? Он закрыл глаза и вздохнул. Всплыл образ жены и его детей, но он постарался быстро согнать его. У него конкретная цель.

Он хотел стать заметным, написав этот портрет. И на этот раз он уж точно постарается. Больше никаких зарисовок в детские журнальчики. Никаких. Абсолютно.

На улице появилась девушка, и Евгений узнал ее. Эта была та самая с кривыми зубами. Вблизи он мог рассмотреть ее получше. Он заметил ее маленькие поросячьи глазки, небольшой кадык, выпирающий у нее на шее, маленькие и аккуратненькие ушки, плотно прижатые к голове, ее длинные и прямые пальцы, но что самое главное множество шрамов на руках. Его это насторожило. Она вышла на крыльцо, встала на ступеньку ниже и закурила сигарету. Следом за ней вышел полный мужчина, похожий на таракана, быстро чмокнул ее в щечку и так же быстро, по-тараканьи побежал по своим делам. Девушка долго смотрела ему вслед, а затем заметила Евгения. Она улыбнулась ему и поправила прядь своих волос, приглашая его поближе к себе.

И он подошел.

Вблизи она была еще некрасивее, чем издалека. Но Евгений не подал этому виду. Она затушила сигарету, подошла к нему и вульгарно облизнула верхнюю губу. Он сразу почувствовал сигаретный дым, который на удивление нисколько не оттолкнул его от нее.

На этот раз он уже забыл о своей жене.

– Мимо проходишь или зайдешь ко мне? – кокетливо хлопнула глазками девушка.

Он кивнул и показал купюру из кармана.

И она повела его в свой дом.

Домом это было назвать трудно. Большая комната с большим количеством окон. В ней было очень пыльно, жарко и душно. Пахло вареной капустой и какими-то старыми вещами. Окна не открывались, задернуты были шторками, которые были в каких-то липких (жирных?) пятнах. Комната была разделена на несколько секций: кухня, спальня и ванная. Причем это все было не разделено, а стояло в одном едином хаосе. Комната была просторной, но свет в ней был каким-то мутным и грязным. Пыль предательски прорывалась в нос и глаза, наверное, поэтому на лице девушки была пыль и лицо ее было серым. Кухня, сказать честно, была самой чистой во всем этом бардаке. Немного кастрюль, какие-то приправки, много банок и пакетов. Лишь на верхней гарнитуре виднелась тенета, сплетенная пауком еще во времена вымерших динозавров. Ванная была огорожена старыми простынями, которые были уже серыми от пыли, летавшей в воздухе. И наконец, спальня. В комнате, как выяснил Евгений после, обитало три самки. Но кроватей было две, одна большая, красивая и высокая, а другая была диваном, который был вечно расстелен. Его повели к большой и красивой.

На старом диванчике Евгений заметил выцветшего плюшевого зайку, а рядом на комоде кувшин с еще не завядшими цветами, это, пожалуй, самое яркое, что было в комнате. На шкафу висело чье-то пальто, в одном из его карманов торчала замшевая перчатка.

– Ну что, красавчик, ты же впервые у нас, верно? – сказала девушка, посадив его на кровать.

А еще он рассмотрел женский бюстгальтер на батарее. С батареи что-то капало.

– Рима, ты привела еще одного парня? Ты же только недавно толстячка выгнала, – вышла вторая девушка. Живая блондинка, похожая на принцессу из какой-то книжки. Длинные ресницы, большая упругая грудь, наивная улыбка и несомненный интерес к его персоне.

– Мне много не бывает, тем более тот был так себе, – покачала разочарованно Рима.

– А где Оля? – оглядела комнату блондинка.

Из ванной донесся плеск, а затем громкий мат. Причем явно кто-то упал. У Евгения перевело дух.

– Здесь я, здесь, – раздался грубый женский голос.

Вдруг вышла третья девушка. Та самая, на которую Евгений обратил внимание еще тогда, когда впервые вступил на эту улицу. Она вышла из ванны абсолютно нагая, что смутило Евгения.

– Мы же договорились не приводить клиентов в середине дня! – сказала девушка и прошла к дивану, будто не было ничего необычного.

Евгений проводил ее взглядом, а затем подскочил с кровати,