Чаша ярости: Мой престол - Небо - Артем Абрамов

Сейчас ему было пятьдесят девять. Он оказался первым в истории Церкви черным священником, ради которого над Сикстинской капеллой взвился в римское небо столб белого дыма - сфумато...

– Синонимы? - задал он осторожный вопрос, риторический, впрочем. Ему сейчас необходимо было всего лишь начать говорить, мыслить - да, но обязательно вслух, это его стихия, повторим, она утишит нервы, организует сознание. Синонимы - вряд ли. Слова-партнеры - так будет точнее... Но, к сожалению, во все времена знаниями пытались убить веру...

– Разве удалось? - быстро спросил пришелец.

– Нет... - Хозяин помедлил. Гость ждал. - Нет, - повторил хозяин, - убить не удалось. Убить. Но как же она искалечена, наша вера!..

– Я здесь и поэтому, - мягко, словно успокаивая, произнес гость, и хозяин сразу же ощутил успокоение, словно гость, помимо умения читать мысли, умел и внушать их.

Наверно умел.

Философ-теолог и ученый-математик трудно уживались в одном человеке. Никто вокруг не подозревал о тайном - о том, что математик постоянно заставлял философа искать аргументы в защиту того дела, которому черный человек в итоге посвятил жизнь. Ему мешал математик, он был бы рад убить его в себе - как ни кощунственно звучит этот термин! - но не мог, не получалось, и душевное равновесие обреталось в постоянной борьбе. Хозяин кабинета слишком много слышал о громких делах человека, назвавшего сегодня себя Мессией, и дела эта - вопреки обязанности, даже предназначению философа-теолога поверить в них, подвергались жесточайшим сомнениям математика: слишком большое место занимало там чудо.

Вот ведь сам вспомнил об Эфиопии! Но как в безводной пустыне в намертво сухих руслах рек проснулась и ожила вода?..

– Опять "как"... - не без горечи сказал гость. - Когда-то давно, очень давно я говорил своим ученикам: чем сильнее хочешь и чем меньше знаешь, тем крепче Вера... Ничего не изменилось! Знающий по-прежнему точно знает: нельзя, невозможно заставить подземные воды выйти на поверхность земли и образовать поток, постоянно ими подпитываемый. Нет таких знаний у современной науки!.. А поток-то - вот он. Не иссякает. Что это? Чудо? Можно назвать и так. А можно остановиться и задуматься: а вдруг есть знание больше и выше, нежели твое? Есть, пусть даже ты никогда не слыхал о нем!.. Как же вам мешает ваше математическое образование, дорогой Maggiore! He обижайтесь на меня: кому, как не мне, говорить правду пришедшим вслед за мной. Я и скажу ее. Вот вы понтифик, а Вера ваша ничтожно мала. Что же тогда говорить о Вере вашей паствы?.. Вы как понтифик и ученый-теолог утверждаете, что сила и могущество Веры в Господа неизмеримы и неисчерпаемы, а всезнающий математик внутри вас немедленно вопрошает: а кто и чем их измерял? Ответьте ему раз и навсегда: никто не измерял, и никто не может измерить. Господь непостижим по определению. Да, Он - Знание, но Знание такого уровня, до которого человеку не добраться. Но значит ли это, что проще остановиться, никуда не идти, бросить науки, поскольку цель недосягаема? Ни в коем случае! Высшее Знание - или Высший Разум, если хотите, есть, я слышал, и такое определение, - это как линия горизонта. Вот она, до нее рукой подать - ан нет, она опять отодвинулась. И жизнь человеческая - во всех ее проявлениях: в научном ли опыте, в нравственном ли, - это вечный путь к линии горизонта. Остановившиеся - погибнут страшно.

– Я всегда повторяю это своему математику. - Черный человек говорил серьезно, хотя ирония, как всегда, жила в его словах. Ирония - по отношению к своим проблемам. - Я говорю ему: лишь истинная Вера даст человеку знания, о которых он не подозревает. И в первую голову - знания о самом себе, о своих возможностях. Вот формула-ключ: я могу, потому что Бог во мне... Я повторяю формулу, но математик не верит мне. И в каждом из нас, увы, живет свой маленький математик, который мешает нам развиваться так, как полагал Господь, создавая пусть даже не нас самих, большой привет Дарвину, - но начальные, базовые условия нашего развития во Вселенной и, как следствие, на планете Земля. Они куда как сильны - эта проклятые маленькие математики... А на самом деле, множа знания, они всякий раз сочиняют собственных маленьких божков, чтобы башня знаний невзначай не обрушилась. Они заполняют лакуны в своих теориях замечательных, умных, много объясняющих! - словами-артефактами: ложный вакуум, иллюзорная Вселенная, Большой взрыв, бут-стрэп... У них тоже есть прелестная формула: "условимся считать, что..."! И ведь уславливаются. Как в детской игре. Но все эти бут-стрэпы и ложные вакуумы так же необъяснимы, как и Бог...

– Их объяснят. Рано или поздно, - сказал пришелец, - А Бога - не объяснят. И не потому, что это невозможно. А потому, что гораздо удобнее считать, будто никакого Бога нет и не было. Гораздо спокойнее. И виновата в том не наука, а сами люди. И в первую очередь - те, кто создал христианскую Веру, кто построил ее на костях сначала христиан, а потом - всех тех, кто не хотел поверить, не умел поверить, мешал строить храмы, копить деньги и власть, кто развалил большую Веру на множество маленьких: католики, протестанты, ортодоксы, баптисты, евангелисты, адвентисты... Вы все - слепые вожди слепых, а если слепой ведет слепого, то где конец их дороги? В яме, Maggiore...

– Евангелие от Матфея, - тихо сказал хозяин.

– Евангелие от меня! - вдруг яростно крикнул гость, и крик этот мгновенно угас, заблудившись в картинах, шторах, в толстой материи на стенах. Не жил крик в комнате-зале, падал, замирал. - Я это сказал! Я это повторял многократно, и Матфей сохранил мои слова. Но для кого? Когда я покинул свой мир, там остались мои апостолы - числом одиннадцать. Там остались избранные мной - числом семьдесят. Куда они повели людей? В яму? Вам сладко жить в ней, Maggiore? Или вы думаете, что это не яма вовсе, а дворец огромный?.. Вы сами боролись со знанием во все времена и не хотели понять, что оно всегда лишь подтверждало Божий замысел, что оно само было его частью.

– Церковь признала свои ошибки... - Хозяин сказал это, не желая, потому что слова звучали оправданием, а он не хотел оправдываться, но слова вырвались наружу, будто страшный гость сам вытащил их.

Во всяком случае, он ждал их.

– Признала? - Он вскочил из кресла и зашагал по кабинету, то пропадая в темноте, то вновь возникая в крае света. - Что это за религия, которая то и дело должна признавать ошибки? Что это за пастыри, Которые сквозь зубы цедят извинения и тут же творят новые ошибки? Да и слово-то вы нашли, Maggiore, -ошибки! Смерть Джордано Бруно - ошибка, выходит? А признали вы ее, когда люди освоили ближний космос и замахивались на дальний. Терпения вам не занимать... Вы выбивали камни, на которые опиралась Вера, с упорством самоубийцы, пилящего себе вены ложкой для похлебки, а теперь заявляете, что она - Вера, которую я дал людям, я! - что она искалечена. Мудрено ли?.. - Он вернулся из тьмы и снова сел в кресло. Сказал устало: - Извините, Maggiore, я не имел в виду лично вас...

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});