Влюбленный дьявол - Жак Казот

Не успел я на мгновение отвести взгляд, как увидел изящно одетого пажа в ливрее моих цветов, выходившего из зала с зажжённым факелом в руке; через минуту он вернулся, ведя за собой моего приятеля фламандца и обоих его друзей.

Хотя появление пажа и переданное им приглашение подготовили их к тому, что произошло нечто из ряда вон выходящее, однако они никак не ожидали увидеть такую перемену. Не будь я занят другими заботами, я бы порядком позабавился их изумлением: оно красноречиво выражалось в их возгласах, изменившихся лицах и жестах.

— Господа, — обратился я к ним, — ради меня вы проделали сегодня длинный путь, а чтобы вернуться в Неаполь, нам ведь предстоит пройти ещё столько же. Я полагал, что это маленькое угощение будет нелишним и что вы извините меня за недостаточное разнообразие и скудость этой импровизированной трапезы.

Мой непринуждённый тон ошеломил их ещё более, чем перемена декорации и вид изысканных яств, которые им предстояло отведать. Я заметил это, и желая поскорее покончить с приключением, втайне внушавшим мне тревогу, решил извлечь из него всю возможную выгоду, даже в ущерб весёлости, свойственной моей натуре.

Я пригласил их сесть за стол; в мгновенье ока паж подвинул стулья, мы уселись. Я наполнил бокалы, роздал фрукты, но ел и говорил я один, остальные сидели неподвижно, всё ещё не оправившись от изумления. Наконец мне удалось уговорить их отведать фруктов, моя спокойная уверенность убедила их. Я предложил тост за самую красивую куртизанку Неаполя, мы осушили бокалы. Я завёл беседу о новой опере, о недавно приехавшей римской певице-импровизаторше, которая произвела большое впечатление при дворе; затем перевёл разговор на изящные искусства вообще, на музыку, скульптуру и заодно обратил их внимание на красоту некоторых статуй, украшавших зал. Пустые бутылки молниеносно заменялись полными, содержавшими ещё лучшее вино. Паж превзошёл самого себя — он был поистине неутомим. Я украдкой поглядывал на него. Представьте себе Амура в одежде пажа. Мои спутники, со своей стороны, бросали на него взгляды, в которых сквозили изумление, удовольствие и тревога. Однообразие этой ситуации начинало мне надоедать; я увидел, что пора нарушить его.

— Бьондетто, — обратился я к пажу, — синьора Фьорентина обещала подарить мне несколько минут. Взгляни, не приехала ли она.

Бьондетто вышел. Мои гости не успели даже удивиться этому странному поручению, как дверь отворилась и вошла Фьорентина с арфой в руках. Она была в скромном, но изящном платье и дорожной шляпе. На лицо была спущена прозрачная вуаль… Поставив арфу рядом с собой, она поклонилась с непринуждённой грацией…

— Меня не предупредили, что у вас гости, дон Альвар, — обратилась она ко мне, — иначе я не явилась бы сюда в подобном костюме. Надеюсь, господа, вы извините скромную путешественницу.

Она села, и мы наперебой стали угощать её остатками нашего маленького пиршества, которые она из любезности согласилась отведать.

— Неужели, сударыня, вы в Неаполе только проездом? — спросил я. Неужели не удастся удержать вас здесь?

— Я связана давнишним обещанием: в прошлый карнавал в Венеции ко мне были весьма добры, взяли с меня слово, что я вернусь, и я получила аванс. Если бы не это, я не в силах была бы отказаться от лестных предложений здешнего двора и от надежды заслужить одобрение неаполитанской знати, которая превосходит своим тонким вкусом всех прочих дворян Италии.

В ответ на эту похвалу оба неаполитанца отвесили низкий поклон. Они были настолько потрясены реальностью происходившего, что чуть что не протирали себе глаза. Я попросил артистку показать нам образчик своего таланта. Нет, она устала и простужена, она с полным основанием боится разочаровать нас. Наконец, она согласилась исполнить облигатный речитатив и патетическую арию, заканчивавшую собой третий акт оперы, в которой она должна была выступать.

Гравюра Моро к первому изданию «Влюбленного дьявола»

Взяв арфу, она провела по струнам бело-розовой маленькой рукой, удлинённой и вместе с тем пухлой; её слегка закруглённые пальчики заканчивались ноготками необыкновенно изящной формы. Мы все были поражены; нам казалось, что мы присутствуем на восхитительнейшем концерте.

Она запела. Нельзя представить себе лучшего голоса, большего чувства и выразительности в сочетании с необыкновенной легкостью исполнения. Я был взволнован до глубины души и чуть не забыл, что сам был создателем этого захватившего меня очарования.

Самые нежные слова речитатива и арии певица произнесла, обратившись в мою сторону. Пламя её взглядов проникало сквозь вуаль, пронизывая и наполняя меня непостижимо сладостным чувством. Глаза эти показались мне знакомыми. Вглядевшись в черты её лица, насколько позволяла вуаль, я узнал в мнимой Фьорентине плутишку Бьондетто. Но изящество и привлекательность его сложения гораздо заметнее выступали в женской одежде, чем в костюме пажа.

Когда певица кончила, мы осыпали её заслуженными похвалами. Я просил её исполнить какую-нибудь бравурную арию, чтобы мы могли оценить всё разнообразие её таланта. Но она возразила:

— Нет, в моём нынешнем состоянии духа я плохо справилась бы с этой задачей. К тому же вы, вероятно, заметили, каких усилий мне стоило повиноваться вам. Я устала с дороги и не в голосе. Вы знаете, что сегодня в ночь я еду дальше. Меня привезла сюда наёмная карета, кучер дожидается меня. Прошу вас принять мои извинения и позволить мне удалиться. — С этими словами она встала и хотела унести с собой арфу. Я взял инструмент у неё из рук и, проводив её до дверей, вернулся к своим гостям.

Я рассчитывал развеселить их, но вместо этого прочёл в их глазах лишь растерянность и замешательство. Я попытался прибегнуть к кипрскому вину оно показалось мне восхитительным, придало сил и вернуло присутствие духа. Я удвоил порцию и, так как было уже поздно, велел пажу, вновь занявшему место за моим стулом, позвать карету. Бьондетто тотчас же отправился выполнять приказание.

— У вас здесь карета? — спросил Соберано.

— Да, — отвечал я, — я велел кучеру следовать за нами. Я полагал, что если прогулка наша затянется, вы будете не прочь вернуться домой удобным способом. Выпьем ещё бокал, нам не грозит опасность оступиться по дороге домой.

Не успел я договорить фразу, как вошёл паж в сопровождении двух рослых, богатырского сложения лакеев, одетых в богатые ливреи моих цветов.

— Синьор, — обратился ко мне Бьондетто, — ваша карета не может подъехать ближе, но она стоит сразу же за развалинами, окружающими это место.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});